Никто. Йоите
Меня зовут… Меня никак не зовут. У меня нет имени. Лучше бы я умер. Лучше бы вообще не появлялся на свет. Я – никто, но в то же время и некто, мешающий жить другим. Меня не замечают, но постоянно спотыкаются о мое тело. Тени над головой нашептывают: умри. Ты недостоин жить. У тебя нет ничего, тебя никто не любит, ты ничтожество. Но если я никто, то кого тогда разрушает эта странная сила внутри? Чьи органы она заставляет разлагаться, чей рот заставляет выплескивать кровь? Кто чувствует эту сводящую с ума боль? Я смотрю в зеркало и вижу этого человека. В его глазах – обреченность, недоверие и… страх? Не может быть. Я ничего не боюсь. Даже смерти! Наоборот – я хочу исчезнуть, для чего и принял в себя эту разрушительную силу. Жаль, что она не действует быстрее… Я стою на карнизе с единственной целью – оборвать мучения. Краткий миг полета – и меня нет. Уже никогда не будет. Нужно всего лишь сделать шаг. Чья-то рука робко тянет меня за рукав. Я удивленно поворачиваюсь и вижу его. Мальчишка с огромными зелеными глазами грустно смотрит на меня. Почему ты хочешь спасти меня? Уходи! Я не заслуживаю спасения! Он говорит, что я – его друг. Друг! Имеет ли право такое ничтожество, как я, называться другом? - Не надо, – говорит мальчик и тянет меня обратно. И, повинуясь его спокойной силе, я следую за ним.Безумие. Шики
Знаю, ты боишься меня. Я вижу, как бы ты ни старался это скрыть. И меня это определенно радует. До чего же я обожаю страх, застывающий в глазах. Хотя нет, даже не его. Скорее, дохлую надежду. Ее последние конвульсии, когда она уже мертва, но еще содрогается. Нет ничего лучше этого зрелища. Ты еще жив – и уже мертв. Пограничное состояние, которое разрывает на части. Глаза то затухают, то снова сверкают. Ужас, мелькающий в них, окатывает меня приятной волной. Уголки губ поднимаются в безумной ухмылке и тут же снова опускаются, словно ты боишься самого себя. Улыбка на лице человека, знающего, что вскоре умрет – это жутко. Но не для меня. Я хочу увидеть все стороны безумия, захлестывающего тебя с головой. Хочу слышать, как ты смеешься, плачешь, кричишь, шепчешь. Может быть, даже поёшь. Кто знает, как далеко ты продвинешься, как далеко зайдешь за грань безумия? А, мразь? Я с тобой говорю! Но я буду наблюдать. Не упущу ни одного шага. Пошевеливайся. Дорога в сумасшествие ждет тебя.Черный кот. Трейн Хартнетт
Уйти. Уйти, чтобы больше никогда не возвращаться. Сладкая мечта, превратившаяся в дым. Кто бы ни придумал ее, он был садистом до мозга костей. Уйти. Делать то, что хочется. Ни от кого не зависеть. Что за черт! Трейн махнул рукой, отгоняя мысли, словно надоедливую мошкару. Он никогда не будет свободным. Тяжелое ядро придавливало к земле. И не стоит даже надеяться, что цепь проржавеет и рассыплется в прах. Никогда. Крыша дома – вот единственное место, где он ощущал себя хоть чуть-чуть свободным. Немного. Этого хватало, чтобы почувствовать, как слабеют оковы на ноге. Но не отпускают, нет. Они никогда не отпустят. Он убийца. Он в ответе за сотни смертей, за сотни жизней, что забрал его пистолет. И пусть твердят, что это были лишь необходимые жертвы – чушь! Нет необходимых жертв. Есть жертвы по чьей-то прихоти. В данном случае, по прихоти «Кроноса». И почему он раньше этого не замечал? Почему позволял себя дурачить? Думал, что работа на «Кронос» сделает его свободным? На деле он был лишь их домашним котом. Нет, хуже. Он был собакой, разрывающей на куски по приказу хозяина. Но сегодня это закончится. Он выстрелит из пистолета в цепь, и она не выдержит. Развалится на звенья. Отпустит его. Трейн встал и подошел к краю крыши. Туда, где обычно стояла она. - Для тебя, Сая, – прошептал он, бросая пистолет вниз.