Настолько же, насколько хорошо я знаю тебя, Я перестаю понимать тебя... ...Обними меня. Хоть я и знаю о лжи, я не могу скрыть своё увлечённое сердце. Я наполнен твоим жаром, тонущем в губах. Не вернуть... Теперь уже... ...Под полившимся дождём, Не раскрывая зонт, дрожу, Потому что я боюсь узнать одиночество, Я хотел тебя. ...Я киваю в ответ на слова, перемешанные с вздохами. ...Если говорят, что не существует достоверных вещей, Я могу поклясться о нашем завтрашнем дне.
"Red". The GazettE
- Готово. Таканори опускает руки, отходя от меня на шаг назад, чтобы оглядеть свою работу. Бинты - рваные неровные ленты белой ткани - охватили мою грудь в крепкий прохладный плен. Впрочем, взгляд мужчины мгновенно накалил их - тебе нельзя так смотреть на мое тело. Странно-изучающе... - Возьми там жилет, - указывает наконец он на один из манекенов, на теле которого замерла новая одежда - один из сценических костюмов. Я ежусь от осознания того, что мне придется одевать эти вещи после... этой мертвой куклы. Боже, и как только люди могут носить что-то, что побывало на пустом теле? Но Матсумото уже отвернулся, направляясь к разбросанным по пляжу огромным булыжникам. Именно там он просидел, казалось, несколько часов, занятый созданием нереальной гитары. Я с трудом стаскиваю с манекена свою одежду. Кажется, мое лицо перекосило от отвращения, потому что смешок Таканори казался мне довольно наглым. - Это не по-мужски. - Помолчи! Наконец я отскакиваю от куклы, сжимая в руках вещи. Твоя реальность - идеальная. Я уже привык к тому, что в каждой новой "комнате" твои костюм и образ меняются сами собой. Еще одна прихоть? Вот и сейчас ты ослабляешь тонкими пальцами черно-серебристый шарф, выглядя так же, как на той фотосессии для "Rock and Read", и вновь обращая все свое внимание ко мне, едва я заканчиваю переодеваться. Мне повезло меньше - старая одежда изорвана и не подлежит восстановлению или самостоятельной смене. - Круто выглядит. - Да? Я опускаю взгляд, еще раз быстро оглядывая скрывший мое тело новый костюм. - Умм... Особенно верх, - Така указывает пальцем на забинтованный торс - надетая жилетка осталась расстегнутой, не скрывая бинтов на теле. - На якудзу похож. Я не могу удержаться от смеха. - С раной от перестрелки? - Точно. Така легко улыбается, и я наконец замечаю в его руке гриф. - Получилось? - взволнованно выдыхаю я, и вокалист кивает, а после берет гитару обеими руками, протягивая ее мне. Полностью белую, блестящую... совершенную. Я не могу не восхититься. Понять, как он смог сделать это, да еще и так быстро - просто невозможно. - Ничего себе... - Бери уже. - Ты протягиваешь мне ее так же, как и самурайский меч! Я вновь смеюсь, но на этот раз любовник не поддерживает мое веселье. - Это почти так. Она - твое оружие. Я мгновенно представляю себе, как, сжав в руках гриф, забиваю ребром гитары балерину до смерти. Таканори, видимо, понимает, что пришло мне в голову в первую очередь, и вздергивает бровь. - Не вздумай махать ей, как бейсбольной битой. Ты будешь играть. - Но струн ведь нет... - буркнул я, все же принимая инструмент в свои руки - я бы предпочел использовать ее именно как биту. Слишком сильно хочется... Я опускаю взгляд на бас. Действительно, четырех жестких жгутов не хватает для завершения идеального образа. - Я ведь говорил - сам сделаешь. Он поднимает ко мне лицо, раскрывая искусно подведенные черным глаза. Полные губы сейчас слегка приоткрыты, словно ему недостаточно воздуха, чтобы вдыхать его носом, они немного сухие, но не менее желанные, чем обычно. Я всегда поражался твоим образам - все они были уникальны, неповторимы, и с каждым ты менялся почти до неузнаваемости. Этот же кажется мне нежным и теплым, не таким вызывающим, кричащим, как ты любишь. И перчаток нет. Впервые за все время здесь. Если я сожму в пальцах твою ладонь, я почувствую мягкость твоей кожи. Это вызывает странные чувства в груди. Я люблю твои руки, которые ты прячешь. У тебя очень красивые руки. Длинные тонкие пальцы, украшенные массивными кольцами, отчего они кажутся более хрупкими. Боже, хватит убегать, Акира. Ты любишь каждую клеточку этого тела. Признавайся... Не только руки и губы - всего его. Теперь он кажется тебе идеальным, а ведь раньше все было иначе. Но сейчас, смотря на него, ты находишь его совершенным. От телосложения до этого гребаного Искажения. Это плохо... Если мои чувства не взаимны, что тогда? Таканори, вдруг для тебя я всего лишь твой спасательный круг и ничего больше? И я все равно не могу отвести взгляда от его лица. А сколько я уже смотрю на него? Его бровь изгибается в непонимании и нетерпении - наверное, уже несколько минут пялюсь. Когда я успел влюбиться в этого странного человека?! - Акира? - Красивый, - выдыхаю я первое, что крутилось в голове, сам того не замечая. Мои пальцы касаются теплой щеки. - Така, ты очень красивый. Он замирает, распахивая глаза. И то, что я вижу, кажется мне нереальным - Руки краснеет! В этом-то мире?! В этом-то образе?! Без эмоций в гибком теле?! - Придурок, - бросает Така, отворачивая лицо. - Твой профиль - тоже. Он даже вздрагивает, а после и вовсе поворачивается ко мне спиной. - Думай о струнах, тупица. Какие, к черту, струны?! Передо мной стоит самый желанный мужчина во всей Японии! - Даже твоя спина... - шепчу я ему на ухо, замирая позади вокалиста. Мои пальцы сжимают его плечи, притягивая ближе к моему телу. - Таканори, ты... прекрасен. - Акира, заткнись! - Не стану, - я обвиваю одной рукой его грудь, крепко прижимая дрогнувшее тело к себе. - Буду говорить все, что захочу. - У нас есть дела поважнее! - он делает попытку отстраниться, но понимает - я все равно сильнее, даже тут. А отпускать его так просто я не хочу. Уже не могу, если быть точным. Даже если ты не почувствуешь, я все равно попытаюсь разбудить тебя... Я здесь не только для того, чтобы вернуть твой голос и тебя самого в мою реальность. Мне нужны еще и чувства. Ты помнишь это? - Така, ты хочешь меня? Он даже захлебывается воздухом от возмущения, но я уже стягиваю с его шеи широкий шарф, касаясь губами теплой кожи, и он проглатывает все мерзости, которые готов был выплеснуть наружу, непроизвольно. - Скажи, что хочешь меня. - Акира! - Назови меня иначе. С каких пор это стало важно? Я принимаюсь осыпать его шею поцелуями, лаская кожу языком, и мужчина окончательно теряется, не в силах даже подумать о том, чтобы остановить меня. Я воспользуюсь этим, поэтому - прости, Таканори. Это все нахлынуло внезапно, мощной волной, я и сам не в силах понять этого порыва, правда. Просто сейчас... Если я не почувствую тебя, я точно свихнусь. Одного безумца здесь вполне достаточно, ты не думаешь? *** Это слишком сильно. Я не выдерживаю! Что ты творишь, наглый, бесцеремонный... даже слова не могу подобрать, как охарактеризовать этого нахала! Мысли запутались, связались в узел, не в силах вновь течь прямым ясным потоком. Не могу подобрать слова... - Подожди... Эти руки без стеснения начинают скользить по моему телу. Он даже не задумывается о том, что нам необходимо вернуться как можно скорее! Нас ведь ждут... Нас ждут? Я уже не помню... Какое знакомое чувство, я точно ощущал это за пределами своего мира. Я знаю этот напор и то, каким приятным он бывает. Даже сейчас, когда я готов отчитать его, тело мое подчиняется его рукам не по моей воле. Словно я вместе с мыслями потерял контроль и над ним... Это слишком странно, это пугает меня. Насколько опасной может быть эта слабость? Это произошло слишком резко! В один миг, словно кто-то переключил его в другой режим, и вот уже серьезный разговор сменился ласками и пошлостями, которые он так смело выдыхает мне на ухо, что хочется закрыть его рот ладонями. Вместо этого с моих губ срывается судорожный вздох вперемешку с тихим жалобным стоном, едва его ладонь накрывает мой пах, и я с ужасом понимаю, что если сейчас он остановится, мое тело не выдержит. - А... Аки... - Ммм? Я знаю, потом я буду жалеть об этом, но... - Я... - Смелее. Я опускаю голову, всхлипывая от нарастающего глубоко во мне желания. - Я знаю, каким развратником ты можешь быть. Поэтому, скажи. Я правда такой? Сейчас я уже не помню и не могу отрыть в памяти этих моментов. Но если ты когда-нибудь уже слышал это... - Хочу тебя... Ощущать его улыбку на своей шее - все равно, что понимать, что ты проиграл в чем-то очень важном и этот проигрыш останется с тобой еще очень надолго. Ты будешь ощущать его стыдом или... шагом вперед? Что это? Одно из двух - поражение или победа? Ты или я признал свою капитуляцию в этой пошлой игре? Я на самом деле... теперь не понимаю ничего. Женщина без лица украла мои чувства и голос. Ты воруешь мои разум и спокойствие. Но если первое вызывало боль, второе отдается приятной истомой в венах... И я даже не знаю, какой из воров менее опасен - тот, что желает моей смерти или тот, что жаждет моего плена? Нет, сейчас я не могу рассуждать об этом. Сейчас только одно вертится в опустевшей голове: "Продолжай, продолжай, продолжай". И мне кажется, он слышит этот крик, живущий только внутри меня. Иначе отчего эти руки так нетерпеливо пробираются под мою одежду, еще крепче прижимая мою спину к крепкой груди, а ягодицы - к узким бедрам? Я даже выдыхаю от неожиданности, но радуюсь тому, что не один я мучаюсь от возбуждения сейчас. Тебя не смутят даже эти манекены? Насколько сильно должно быть желание, чтобы забыть о мерзких куклах? Ты правда так сильно хочешь меня? А, да. Припоминанию... в реальном мире все было так же. Наш интерес друг к другу не увядает. И это единственное, что остается неизменным столь долгое время. - Хватит, не мучай меня... Просто сделай это. - Какой нетерпеливый. А если сегодня я хочу именно этого? Я нервно сглатываю комок в горле. Этот взгляд говорит яснее слов - он намерен растянуть мои нервы в гитарные струны. Чтобы по окончании пыток игра на этом "инструменте" оглушала нас обоих. И я даже не знаю, радоваться мне или удариться в мольбы. Впрочем, я заранее понимаю - из моего горла будут вырываться только хриплые стоны. Я не стану его останавливать. Разве это не зовется мазохизмом? *** Его красивое лицо искажается вновь и вновь. Его спокойствие разлетается вдребезги. Я вырвал из тебя холод, ты чувствуешь? Пусть мы еще только в начале пути, мы уже много сделали. Согласись со мной. Когда ты поддаешься и смиряешься с этими ощущениями, ты вновь становишься развратным. Эта та черта тебя, которая известна только мне. В таком состоянии ты не только забываешь о смущении, ты начинаешь требовать от меня новых и новых действий. Жадный. До меня? Я ли причина этой жадности? Только со мной ты такой голодный? Скажи, что я прав, иначе во мне проснется убийца, который с радостью оторвет парочку голов с чужих плеч, которые хоть раз в жизни видели тебя в таком же состоянии. При мысли об этом тело само начинает двигаться сильнее, заставляя мужчину подо мной выгибаться вновь и вновь навстречу моей несдержанности. - Еще... Уже не просьбы - настоящие приказы. Звучит соблазнительно, а еще - сводит с ума. Он любит командовать. Действительно любит. Его прощают за это лишь потому, что он младше всех нас. И потому, что он собрал всех нас однажды, пообещал привести к вершине и исполнить общую мечту. И сдержал ведь свое обещание! За это можно простить и не такое... И чем больше он раскрывается мне, чем больше я узнаю, чем глубже проникаю в его мир, тем лучше понимаю и поддерживаю все его странности, капризы и рассуждения. И тем сильнее влюбляюсь... Вновь толчок в грудь - и я снова оказываюсь на лопатках, не в силах отвести взгляда от склоняющегося ко мне мужчины. О, я узнаю этот взгляд! Вот теперь это настоящий Матсумото. Эта дымка на темных озерах и удовольствие на дне чернильных зрачков - ты все-таки прочувствовал прелести близости здесь, в своем темном королевстве. - Ты все делаешь неправильно... - Ну так покажи, как нужно. Его губы растягиваются в хищной улыбке. Вот теперь начинается самое интересное. - Смотри, не пожалей потом. Ни за что в жизни! - Попробуй удивить... И, возможно, я зря подначиваю тебя, ведь я действительно могу окончательно потерять голову, но знаешь... не страшно. Свое безумие я как-нибудь переживу, главное - никогда не позволяй мне пережить твое. И если ты не любишь меня, я заставлю тебя влюбиться. Найду способ. Будь уверен. - Ну что ж... - Займись струнами. - Ммм... - Никаких "ммм"! - Еще немного. Я крепче прижимаю к себе горячее тело, закрывая глаза. В голову приходит до боли в животе смешная мысль. - Смотри, как романтично - прямо на пляже, под шум прибоя... - Среди манекенов. Действительно, романтично. - Твою ж мать... - вспоминаю о куклах, и прячу лицо в мягких шоколадных волосах. - Таканори, не разговаривай больше никогда после секса. Возле уха раздается тихий смех. Я даже не ленюсь открыть глаза. Этот звук я тоже слышу впервые здесь. - Сам виноват. Займись уже струнами! Он слишком сильно любит командовать! - Зануда. - Разве это говорят друг другу люди, несколько минут назад разрывающие воздух непристойными звуками? - А разве их заставляют работать? Таканори вздергивает вверх тонкую бровь. - Сузуки Акира. - Да понял, понял... Сейчас займусь. Ты ведь не отстанешь. - Вообще-то, я твой бывший лидер. А еще - ты в моем мире. Ах да. Ты любишь порядок в своем доме. А вот в моем - не очень! Я усмехаюсь, встречаясь со взглядом почти оживших глаз. Чуть-чуть осталось... - А может... - Сделаешь струны - может и "может". - Ну ради такого я прямо сейчас возьмусь за это! Таканори закатывает глаза, падая обратно на песок. - Акира, ты можешь работать только тогда, когда речь заходит о сексе после сделанного! - Но это всегда действует безотказно, верно? Мужчина вновь позволяет себе тихий смех, бросая в мое лицо шарф, оставленный мной ранее на земле. - Иди уже! *** - Они точно сражаются? - Кою скептически поднимает бровь, сложив руки на груди. - О чем ты? - спрашивает Кай, отвлекаясь от своих мыслей. - Ну, может... об этом? Лидер давится рисом, замечая на шее басиста свежий укус. Ну, по крайней мере, у них там все хорошо... ______________________________________________________ "Red". The GazettE - см. "Дополнение к главам"