Ты живой еще?Поздравляю.
22 августа 2016 г. в 12:37
Он встретил его во Франции, в ресторане «Bunyadi». Это заведение славилось прекрасной обстановкой, полезной едой и органическим вином без консервантов. Хотя не только этим: это место для натуристов и нудистов. Люди трапезничали голыми. Для многих это было шокирующим открытием, многие осуждали, но в глубине души просто боялись туда зайти, а ведь очень хотелось. Ресторан для натуристов - прекрасное открытие для Джейсона. Поужинать совершенно обнаженным было его больной затеей. Как только он услышал о таком замечательном месте, то сразу же забронировал себе столик к открытию. Мужчина наткнулся на эту новость в интернете, ища для себя что-то новое. Фотографии ресторана пестрили чуть ли не во всю страницу, интерьер приводил в восторг, так же, как и общая атмосфера заведения. А таких всего-то три: Лондон, Париж и, кажется, Милан. Отзывы нудистов, уже посетивших это необыкновенное место, радовали. Хозяева ресторана отвели специальную зону для тех, кто все же решил остаться одетым во время ужина, и комментарии «обычного» народа тоже были положительными. Натуристом Джей стал очень давно: он любил быть обнаженным, свободным от оков одежды и прочей ненужной мишуры. Хотя к некоторым атрибутам своего гардероба относился весьма любовно. С друзьями часто бывал на нудистских пляжах, вечеринках у бассейна и множестве подобных мероприятий. Иногда они даже лазили по скалам голыми, уезжая далеко за город, чтобы ни одна душа не помешала их отдыху. В общем-то, мужчина увлекался скалолазаньем, у него была своя школа и множество обучающих центров. Работа приносила ему огромное удовольствие, хоть и отнимала большую часть его времени.
Уже на входе в ресторан Момоа сразу же предложили коктейль в баре, после чего предложили переодеться в халат либо же остаться нагим. Далее его проводили в ресторанную зону, где столики были частично прикрыты бамбуковыми ширмами. Через маленькие щелочки бамбука можно было лицезреть гостей ресторана. Многие были взбудоражены, негромко делясь своими впечатлениями друг с другом. В заведении действует запрет на мобильные телефоны и на электрическое освещение - вместо него повсюду горят свечи. И от этого все кажется каким-то уютно-интимным и умиротворяющим.
Направляясь к своему столику, мужчина столкнулся с ним. Они встретились глазами, но юноша быстро отвел взгляд и направился, по-видимому, в мужскую комнату. Присев и сделав заказ, Момоа осмотрелся. Краем глаза заметил как тот самый парень прошел к соседнему столику. Ужинал он один. Молодой человек был атлетически сложен. Карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, брови вразлет, ровный, чуть вздернутый нос, пухлые губы с колечком пирсинга, шоколадные дредлоки собраны резинкой, смуглая кожа при свете свечей отливала золотом. Юноша привлекал к себе нездоровое внимание со стороны мужчины. Недолго думая, он подошел к парню, смотря исключительно в лицо и соблюдая правила этикета.
- Aloha… - улыбнувшись, Момоа поприветствовал его, протянув руку.
- Aloha, - у парня был теплый и бархатный голос.
- Ты ужинаешь один? Я могу составить тебе компанию?
Молодого человека звали Том Каулитц. Он коренной немец, ему двадцать четыре года, совсем молодой, младше Джейсона на тринадцать лет. Но Томаса это ни капельки не смутило. И он сразу понял, что мужчина гаваец.
- Ты постоянно улыбаешься, вы, гавайцы, все такие жизнерадостные.
Том был открытым молодым человеком, в венах еще плескался юношеский максимализм, парень был падок на разного рода авантюры. Сам был музыкантом, подрабатывал диджеем, играл на гитаре, пианино и барабанах. Весь в отца. То есть в отчима. У отчима была своя студия, в которой и работал парень. С раннего детства Томас торчал в студии: Гордон всегда брал ребенка с собой, прививая любовь к музыке. Мальчику было безумно интересно смотреть как играет и работает отчим. Первой любовью маленького Томми стала гитара. Этой особе он уделял очень много времени, с утра до вечера мог не выходить из комнаты, изучая новые аккорды, забывая порой даже поесть.
Томас рос очень умным, усидчивым и любознательным мальчиком. В подростковом возрасте он уже владел игрой на барабанах и пианино, но все же рвался к пульту. В шестнадцать он впервые попал в клуб с отчимом и загорелся диджейством. Вот тогда Гордон и дал добро. Ближе к двадцати он был полноценным работником студии, звукорежиссура его поглотила.
Каулитц был весьма приятным собеседником, эрудированным: он мог развить любую тему, какую бы Момоа не начал. Разницей в возрасте и не пахло. Ну, по крайней мере, мужчина этого не замечал. Рядом с Томом, если честно, он почувствовал себя двадцатипятилетним мальчишкой.
Парень был в восторге от профессии Джейсона и взял с него обещание, что тот научит его этому ремеслу и они обязательно где-нибудь «полазают». С Томасом было крайне легко в общении: он ни капли не стеснялся своей наготы и оглядывал мужчину маслянистым взглядом через прозрачную бутылку вина, его глаза бегали по шее, груди и рукам - оценивал. Член Джейсона встал по стойке смирно, родинки Тома на шее и одна на щеке за такой короткий промежуток времени стали его фетишем. Поднявшись со стула, извинившись и дав рассмотреть себя, гаваец отправился в туалет - напряжение в паху не давало разумно мыслить. Вернувшись обратно, он понял, что его «представление» юнцу очень понравилось. Общались они долго, темы находились сами собой, разговоры плавно перетекали в более личные, под закрытие обменялись номерами телефонов. И, как сказал Каулитц:
- Я буду очень ждать звонка…
Дома мужчина смог спокойно подрочить, представляя себе того прекрасного юношу, которого встретил в «Bunyadi». И на следующий вечер позвонил ему, предложил встретиться и прогуляться по городу. Парень согласился, в голосе слышалось задорство и нескрываемая радость, что согрела Момоа душу. Собирался Джей долго и тщательно: он хотел произвести впечатление, но руки все равно дрожали и чуть потели от невероятного напряжения. Нервы ни к черту.
Пешая прогулка в медленном темпе давала шанс поближе рассмотреть Томаса. Он много рассказывал о своем времяпрепровождении: в будние дни работа на студии, в некоторых музыкальных школах, а на выходных вечеринки, разнообразные тусовки. Оказалось, что оба очень любят детей. Том души в них не чаял, что уж говорить о мужчине, у которого своих двое. Еще Джейсон заметил, что он много курит. Иногда отвечает резко и хамит, но опомнившись с кем он, застенчиво опускает глаза и тихо извиняется. По его многочисленным историям Джей понимал, что Том живет как на вулкане, а сам он как пороховая бочка.
Молодые люди дошли до Собора Парижской Богоматери, где выяснилось, что обоим нравится архитектура в готическом стиле. Дальше путь лежал до Сорбонны. Каулитц заразительно смеялся, отчего хотелось улыбаться и подхватывать его смех. Мужчина травил анекдоты, рассказывал много смешных историй из своей жизни, доводя Каулитца до слез.
В конце прогулки им встретился бывший бойфренд Тома, как понял Джей, он хотел возобновить отношения, но эта ситуация Томасу не понравилась. Валери, как узналось позже, начал выводить юношу из себя. Да и мужчину порядком - пристал как пиявка. В итоге, не выдержав, Момоа решил подыграть Томасу. Обнял парня за талию и притянул к себе.
- Душа моя, мы уже опаздываем, тебе стоит поторопиться.
Валери презрительно фыркнул и, не утаив обиду, незамедлительно скрылся. Том зарделся, почти под нос поблагодарил и наказал на людях больше так не делать.
Следующая встреча произошла в кафетерии, где они долго обсуждали новинки кино, музыки и искусства. Томас был необычайно тих и в каком-то смысле угнетен.
- Я просто очень устал, не обращай внимания…
Опять много курил. Пригласил на студию, где он своими изумительно длинными, музыкальными пальцами перебирал струны новенькой Yamaha. Мелодия струилась по залу, успокаивала и приводила в восторг. Момоа тоже играл на гитаре, не так профессионально, конечно, да и от своей игры он не впадал в нирвану. Дальше шло фортепьяно - играл Баха «Маленькие прелюдии и фуги». Джейсон затаил дыхание, сердце ликовало и рвалось из груди, игра Томаса вводила в транс, душа трепетала и требовала выхода эмоций. Хотелось что-то сделать: обнять, поцеловать, вдохнуть его запах. Да хоть что-нибудь, если честно! И этого хватило бы. Юноша поражал своей любознательностью и ни капли не стеснялся того, что чего-то не знает, обязательно интересовался, если ему что-то было непонятно. И мужчине было неимоверно приятно от этого.
Потом Том и Джейсон случайно пересеклись на фотовыставке молодого автора, подающего большие надежды. Удивление было тяжело скрыть обоим. Так же, как и то, что оба скучали. Долго беседовали, обсуждая каждую фотографию и ища в ней какой-либо смысл. А Томас видел смысл во всем. После посидели в Макдональдсе. Боже, Момоа в нем не был с двадцати шести лет. Объелись всяких гадостей, после чего мужчина проводил юношу до дома. Поцелуй получился невыносимо медовым, долгим и умопомрачительным. Пухлые губы немца медленно потянулись к губам Джея, обхватывая нижнюю, пробуя на вкус, потом верхнюю... капля присутствующего стеснения растворилась. Прижимая его разгоряченное тело к себе, мужчина упивался им. Джейсон влюблялся с невероятной скоростью.
В другой раз Момоа все-таки выполнил свое обещание научить Томаса скалолазанию. Надев на него страховку, все закрепив и убедившись, что в случае чего с Томом все будет хорошо, начал обучать его азам этого нелегкого дела. Парень схватывал все на лету, быстро освоился и даже решил посоревноваться с мужчиной. Смеялись они долго и надрывно, Каулитц корчил просто невыносимые рожи. Вроде взрослый он, понимает все, а в жопе детство играет до сих пор. Закончился день обжиманиями у Каулитца в подъезде. Мужчина не мог не зажать его в углу у входной двери и отпустить домой без прощального страстного поцелуя до крови.
На выходных Томас позвал Джейсона в клуб. В этом ночном заведении было очень громко, много народу, опьяненные тела извивались на танцполе, некоторые сидели за баром и столиками. Пара отправилась в вип-комнаты на втором этаже, там было значительно тише и музыка не мешала разговаривать. Сделав заказ, они прикурили, начался разговор ни о чем: у кого какие новости, кто чем занимался. Ром очень быстро оказался на столе, закуски почему-то тоже. Медленно, но верно Томас пьянел и веселел. Гаваец был чуточку поддат, но для его комплекции для полного опьянения выпить надо было намного больше. Каулитцу приспичило потанцевать, хотя по недавнему признанию он напрочь не умел этого делать. Момоа так не сказал бы - двигался юноша вполне хорошо. Это, конечно, был алкоголь, но все-таки Том себя недооценивает. Парень много пил, танцевал, курил, смеялся, кричал. Его захватила своеобразная эйфория. За это время Джейсон успел напиться. Пока он «нажирался» -думал. О серьезном, конечно. Кто он для Тома? А Том для него? Том ему очень дорог, он ему нужен. Да, очень.
- Хватит тухнуть, пошли со мной! - Томас, схватив его за руки, дернул на себя и вытащил мужчину танцевать, они хохотали как угорелые, пародировали друг друга, щипались, щекотались. Около трех ночи юноша заявил:
- Хочу домой… к тебе.
Джей был крайне ошеломлен. В итоге Каулитц оказался в его квартире и, судя по высказываниям, она ему уж очень понравилась. Перед сном, уже лежа на кровати, они целовались до беспамятства. Смачно, сладко, мокро, страстно. Том хотел большего, это было видно по его полным возбуждения глазам, красным щекам, и приоткрытым губам. Гаваец не мог позволить себе сделать это сейчас: юноша был пьян, да и он не далеко ушел. Не хотелось портить зарождающиеся отношения сексом. Превратив поцелуй в более мягкий и долгий, мужчина обнял парня со спины, покрывая легкими укусами загорелые плечи. Томас, поняв все правильно, попытался успокоиться, унять свое судорожное дыхание и уснуть. Утром Джейсона разбудил запах табачного дыма. Приподнявшись на локтях, мужчина осмотрел помещение. Каулитц курил у окна и смотрел вдаль, не спеша пил крепкий чай. Услышав характерное шевеление сзади, юноша задал резонный вопрос почему Джей не сделал этого, даже не повернувшись к мужчине лицом. Момоа не знал как ответить, чтобы его не обидеть.
- Просто так надо… -встав с кровати, Джейсон ушел в душ.
Выйдя, обнаружил, что парень ушел. Просто взял и ушел, мать твою.
Позвонил Томас через месяц. Сам Джей звонить не стал - юноша должен был понять точку зрения мужчины и принять ее. Их встречи началась заново: кино, рестораны, картинные галереи, концерты, да даже театр. Но Том назначал встречи только тогда, когда хотел сам, все приглашения гавайца он отвергал. Почему? Мужчина так и не смог понять. Со временем Джейсон понял, что полюбил этого человека. Хотелось проводить с ним больше времени, постоянно видеть его рядом, хоть и дел было невпроворот. Каулитц то отдалялся от него, то приближался катастрофически близко. Не отпускал, но и не держал. Мужчина буквально сходил с ума по его глазам, губам, душе и молодому телу. Томас пытался усмирить в себе внутреннего зверя и понять что же с ним происходит. Последний опыт серьезных отношений был провальным, Валери был застукан за изменой. Два года коту под хвост. Одно время Томас боготворил своего бойфренда, завязал с тусовками, старался меньше работать и уделять больше времени возлюбленному, но, как оказалось потом, зря. Валери не ценил этого, парню было просто удобно жить в чужой квартире за чужой счет, к тому же плюс ко всему ему там «задницу подтирают». Для Томаса измена парня не была большим ударом, он ожидал это, да и чувства уже поутихли. Теперь же Каулитц неохотно подпускал к себе людей, но Джейсон выбивал почву у него из-под ног.
Однажды парнишка примчался к Момоа потерянным и очень уязвимым. Неуместно было спрашивать что с ним. Если человек захочет, то он расскажет сам. В этот вечер Каулитц был до сумасшествия нежным и робким, таким его мужчина видел в первый раз. Спустя час в его объятиях Том попросил:
- Возьми меня… пожалуйста.
- Том…
- Что "Том"? Я уже с ума схожу! Почему? Почему ты меня не хочешь? В чем дело, мать твою? - заткнули Каулитца страстно и напористо. В губы.
Поумерив свой пыл, Джей целовал Томаса очень трепетно и нежно, парень плавился в сильных руках. Встав, юноша потянул Момоа в спальню. Впился в его губы поцелуем, опрокинув на кровать, и, нависая сверху, медленно стягивал футболку. Руками Джейсон оглаживал спину, так же оголяя точеный торс, сжимал ягодицы. Джинсы полетели в угол комнаты. Губы Каулитца исследовали шею и грудь гавайца. Огладил пальцами достоинство мужчины: член был толстым, около восемнадцати сантиметров в длину, в обрамлении выпуклых вен и бордовой головки. Перевернув парня, мужчина вылизывал его соски, живот, лобок, вдыхал его интимный запах... Джея вело как умалишенного. Обхватив губами красивый и ровный член, он юркнул языком в дырочку уретры, поиграл с уздечкой, глубоко вобрал и пошло причмокнул. Борода щекотала яйца, парень терялся в эмоциях и ощущениях. Он так долго ждал момента, когда этот нереальный мужчина окажется с ним в одной постели.
Томас с ума сходил по Джейсону. Едва увидев его в ресторане он понял, что у него поплыли мозги. Он полюбил, наверное, впервые. Момоа был умен, сдержан, деликатен, терпелив, безукоризненно честен, добр и улыбчив. Джей привлекал своей мужской красотой, чувством юмора, харизмой и суровостью, но чаще - улыбкой. Он обезоруживал одними только зелеными глазами и шрамом на брови. У него было великолепное, мощное, накаченное тело, стальные мышцы перекатывались под загорелой кожей, их тянуло постоянно потрогать. А когда он целовал парня, у Томаса пропадал рассудок. Порой хотелось, чтобы он брал Каулитца до искр в глазах. Том невообразимо желал этого огромного мужчину. Было плевать на возраст, парень никогда не любил ровесников. Юноша громко стонал, прогнувшись в пояснице, замирал. Джейсон брал в горло, невероятное ощущение, член сжимало как в тисках. Мужчина целовал в губы - медленно и глубоко, его член требовал разрядки и уже побаливали яйца. Томас страстно и тягуче отвечал, но не успев насладиться, он оказался в колено-локтевой. Джей, раздвинув ягодицы, медленно вел языком от мошонки до кольца мышц, обводил, тщательно смазывал. Том стонал и прогибался, открываясь полностью, такого он еще не испытывал. Язык плавно входил, оглаживал стенки, борода щекотала мошонку, руки мяли бедра. Первый палец зашел легко, так же, как и второй. Перед приходом к Джейсону Каулитц себя хорошо растянул, не хотелось затягивать процесс. Найдя простату, поддразнил, пара поступательных движений и анус ритмично сжимается. Выцеловывая шею, лопатки и поясницу, мужчина рукой нашарил в тумбочке смазку и презервативы. Аккуратно раскатывая по члену резинку, заметил как Томас смазывал себя. Это было крайне возбуждающе, тонкие пальцы судорожно дрожали, пытаясь войти глубже и смазать как можно больше. Момоа сильно сжал член у основания, боясь кончить, даже не начав. Зрелище было завораживающим. Оглаживая ягодицы парня, он шептал непристойности, покрывая гелем свой половой орган. Аккуратно вошел, медленно погружаясь в Тома и зная, что пассив изначально не получает удовольствия. Войдя не до конца, задал неторопливый темп, давая привыкнуть им обоим к новым ощущениям. Каулитц максимально расслабился, глубоко дышал, тихо постанывая. Джейсон рычал, ощущая, как юноша периодически сжимал его. Покалывающее ощущение появилось внезапно, Том громко простонал, сильнее прогибаясь в спине. Мужчина постоянно задевал простату ставшей очень чувствительной головкой, ощущая подступающий оргазм. Томас просил еще, сам насаживаясь и помогая себе рукой, мял яйца, оттягивая их, медленно дрочил. Момоа любовно оглаживал его бока, поясницу, ягодицы, целовал лопатки и ускорялся. Зарычав на последних фрикциях, мужчина кончил, продолжая двигаться, слегка прикусил шею, языком провел дорожку к уху, обсасывая мочку. Следом кончил Томас, выгибаясь и прислоняясь к груди мужчины спиной. Громко вскрикнув, сжал член в себе невероятно сильно. В глазах потемнело у обоих, тело трясло от пережитого оргазма. Осторожно выйдя, Джейсон рухнул на спину, утягивая за собой парня - оба тяжело дышали, пытаясь успокоиться. Сняв презерватив и завязав, кинул у тумбочки. Каулитц потянулся к влажной головке, вылизывая оставшуюся сперму. Мужчину подкинуло и неконтролируемо тряхнуло. Благодарно улыбнувшись, юноша поцеловал запястье Момоа.
- Спасибо… - шепотом.
Утром мужчина проснулся от запаха свежесваренного кофе. Пройдя до кухни, обнаружил горячую кружку, записку и пустоту. «Улетел на работу. Позвоню. Твой Том. P.S: Ночь была незабываемой». Отлично, просто замечательно. Опустившись на стул, Джейсон опустошил чашку кофе и яичницу с беконом, что оказалась в сковородке. Быстро приняв душ, собрался и отправился на работу. Звонка сегодня он не дождался…
Объявился юноша через четыре дня, судорожно извиняясь и страстно целуя. Соскучился. Джейсон с ума сходил, когда парень не отвечал на его звонки. Буквально волосы на себе рвал, бил стены, пил успокоительные и почти не спал. Как мальчишка, действительно. Долгие поцелуи и разговоры по душам завершали вечер на диване, потом начиналась ночь в постели. Пылающие возбуждением сильные тела долго ласкали друг друга и целовали до нехватки воздуха в легких. А утром Момоа опять просыпался один.
- Чертов Каулитц! - чертыхнувшись, мужчина ругнулся под нос.
Спустя неделю во время работы на студии Томасу на мобильный пришло сообщение от Валери: «Том, нам срочно нужно поговорить. У меня есть интересная информация о твоем бойфренде». Несколько замешкавшись, Каулитц назначил встречу в этот же день. Он чувствовал, что не стоит ему идти на эту встречу, что хорошего она ничего не принесет, но любопытство его пересилило. Около полудня Валери уже ожидал Тома в придорожном кафе. Он намерен был рассказать ему небольшую тайну Джейсона. У мужчины было двое детей и жена в Лос-Анджелесе. Парень случайно услышал разговор Момоа, когда тот покидал ресторан «Bunyadi», увязавшись за ним, чтобы его не заметили. Из разговора он понял: мужчина не разведен, в отношениях с женой был холоден и довольно строг, но с детьми его голос превращался в сладкую патоку. Проследив за Джеем до школы «Rock formation», он затаился, наблюдая из-за угла, но так ничего больше и не увидел. Обозлившись, Валери решил отыграться по полной, добавляя в историю множество пассий. Увидев Томаса, юноша встрепенулся, горделиво выпрямил спину и задрал подбородок. Каулитц был зол и серьезен. Он не хотел чтобы такие люди, как Валери, лезли в его жизнь. Тем более, в отношения. Валери, заметив настрой собеседника, только приободрился, зная, как опасен Том в таком состоянии.
- Что тебе нужно?
- Думаю, обойдемся без прелюдий, - «бывший бойфренд» выдал все как на духу, не забыв приукрасить многие моменты подробностями. Ну и не забыл предоставить фотографии в конверте, над которыми корпели несколько лучших фотошоперов в городе. Просмотрев фотографии, Томас встал в ступор: он не ожидал нового предательства. Тем более от Джейсона. Глянец был до безобразия правдив, отчего юноше хотелось взвыть. Злость застилала глаза, в горле стоял ком, кулаки неконтролируемо сжимались и разжимались. Бывший буквально испарился из поля зрения. Набрав Джейсона и услышав моногамные гудки, а следом «абонент недоступен», Каулитц взревел и сорвался с места, не забыв прихватить доказательства.
В квартиру к мужчине Томас ворвался разрушающим вихрем. Джейсон со сна не мог толком понять что от него хотят.
- Мразь ты, Джейсон! Тварь… - сильные удары по лицу, грудине, животу давали ясно понять, что Каулитц в ярости. Момоа понимал: если не остановить Тома, то от его собственного лица останется отбивная. Перехватив руки немца, прижал его к ближайшей стене и придавил всем своим весом.
- Том, Том, успокойся! - посмотрев в глаза парню, Джей невольно отшатнулся, увидев яростный взгляд возлюбленного. Томас, прищурившись, прошипел все, что узнал от бывшего. Мужчина после услышанного, согнувшись в три погибели, хохотал до слез. Каулитц от этого злился еще больше. Кинув в мужчину стопку фотографий, он зарычал:
- Да пошел ты!
Джейсон, увидев кадры, снова заржал. В негодовании юноша кинулся в кухню - необходимо было покурить.
Момоа долго, уверенно и с расстановкой объяснял Томасу, что женат он был уже около двенадцати лет, сейчас же идет бракоразводный процесс.
- Я когда-то любил Лизу до беспамятства, но после осознания того, что мне нравятся мужчины - как отрезало. Естественно, женщину это не устроило и она подала на развод. Благо, не раздула все на общественность. А насчет фотографий… - мужчина в очередной раз посмеялся и сказал, что фотошоперы очень постарались. И видимо им хорошо проплатили за такую работу. Каулитц внимательно слушал и понимал, что его, такого доверчивого, опять наебали. Джей даже рвался опровергнуть глянец в фотоателье, но парень поверил мужчине на слово. Отойдя от пережитых эмоций, юноша ужаснулся: у Джея все лицо было в крови, рассечена бровь, разбита губа, и, кажется, искривлен нос.
- Господи, Джей, прости, я такой идиот… Сейчас, подожди… - Том намочил полотенце и вытер Момоа лицо, аккуратно все обработал и приложил лед к поврежденным местам. Томас сетовал на свою вспыльчивость и наивность. Потом корил себя за то, что распустил руки, не обмозговав все в целом. Долго ходил за мужчиной хвостиком и извинялся, на что тот, тихо посмеиваясь, целовал его в макушку, прижимал к себе и говорил, что все хорошо.
После того инцидента пролетело пару месяцев. Каулитц то пропадал, то появлялся, часто тянул Джея с собой на тусовки. Мужчина был как на вулкане. То умирал от тоски по любимому, то светился от блаженства, когда находился рядом с ним. Поцелуи всегда оставались безумно сладкими, секс невероятно нежным, порой - диким, животным. Том всегда был уставшим, но его оптимизм пер прямо из задницы, не смотря ни на что. Всегда спешил куда-то, пытался успеть все, залезть везде и всюду. Частенько распылялся на друзей, уходил с головой в работу, зависая сутками в студии. Но в итоге всегда возвращался домой, к Джейсону. Он любил его. Искренне, до боли в костях. Так же, как и мужчина. Вот только у Джея выкручивало суставы, когда парень «уходил» и не появлялся дома по нескольку дней, а порой и недель. Момоа понимал, что Каулитц молод, ему хочется все попробовать. Возраст такой. Двадцать четыре - самое оно для «свободы», когда не думаешь о чем-то «глобальном», хочется гулять, веселиться, кутить. Джейсон всегда позволял ему это, зная, что по-другому никак нельзя. Том обязательно уйдет, если его «тормозить». Именно по этой причине Джейсон ждал. Всегда ждал и будет ждать. Столько, сколько понадобится Томасу.
В одну из ночей, проведенных в одиночестве и ожидании своего родного мальчишки, Джей понял. Момоа, взяв со стола тетрадь и ручку, удобно уселся на кровати, смотря на часы. Пять часов утра. Самое время. Мужчина понял, что он никогда не писал стихи.
Он приходит, когда у меня потолок заплёван.
Он приходит, когда я готов убить любого,
Кто напомнит мне о времени года\суток,
Он приходит, когда забываю, как бьют посуду,
Потому что в моих стаканах утихли бури.
Он всегда не в себе, он смеётся и много курит,
Он слегка утомлён бесконечными after-party..
И глаза у него такие, что можно спятить.
Он приходит, и я забываю про сон и пищу.
Он не ищет любви, он давно ничего не ищет.
Он садится напротив, гитару берёт и разом
Моя жизнь накрывается медным гремучим тазом.
Это мальчик «пиздец», это мальчик «сушите-вёсла»,
Это мальчик «плевать-я-хотел-что-случится-после»,
Это мальчик «сегодня-здесь-завтра-в-Амстердаме»,
Это мальчик «шизофрения-не-за-горами».
У него то пожар, то потоп, то медные трубы,
Он бывает пронзительно нежным, но чаще грубым.
Он молчит, запивает мои откровенья чаем,
Выгибается раненым тигром, когда кончает.
Он целует мою ладонь, говорит "спасибо",
Я встаю на дыбы, я как будто вишу на дыбе.
Он уходит, и я сползаю по стенке на пол,
Опрокинув стаканчик ядрёных сердечных капель.
Он уходит, и я понимаю, что это финиш,
Собираю себя по частям и опять половиню,
Четвертую, рыдаю, роняю себя с балкона,
Каменею у зеркала, как Медуза Горгона.
Это мальчик «привет», это мальчик «какая-жалость»,
Это мальчик «я-не-припомню-где-мы-встречались»,
Это мальчик «таких-не-любят-таких-стреляют»,
Это мальчик «пиздец».
Ты живой ещё?
Поздравляю.