О глупостях и недолитературе

      — А ты её помнишь? — спрашиваю в порыве. Смотрю на его ладонь, сжимающую моё колено, бугристые вены на запястье. Тут же уточняю, — свою первую любовь?       Даррэн пожимает плечами — мол, вроде да, смутно, всё почти стёрлось из памяти. Слишком давно это было. Он хмурится и бросает внимательный взгляд на меня. Вряд ли ему нравится внезапно вспыхнувший интерес, но Рэн мне не лжёт, не стал обманывать и сейчас:       — Не очень. Мне было чуть за двенадцать, по демонским меркам едва не младенчество, — я с любопытством смотрю на него. Не ожидала, что Эллохар действительно ответит, — на данный момент в воспоминаниях остались только две пепельные косы и бровки вразлёт. Ни черт лица, ни характера, ни фигуры.        — О! — восклицаю, удивлённая, как выясняется, несовершенностью демонской памяти. Интуитивно чуть ёрзаю, ненароком сбрасывая его руку с моей ноги, и напарываюсь на резко изменившийся взгляд стальных глаз.       — Зачем ты спросила, Найри? — он что-то подозревает, я вижу. Мотаю головой, отбрасывая его мысли, даже руки приподнимаю, признавая поражение. Но он видит в этом что-то другое, резко хватает, пересаживает к себе на колени, прижимает к телу так, что перехватывает дыхание.       — Эй, ты чего? — сиплю, а только эту возможность он мне и оставил, — что случилось?       Молчит, но обнимает лишь крепче. Мне уже действительно больно, я пытаюсь хоть как-то отстраниться, отодвинуться, убрать его руки. Нужно ли говорить, что безуспешно? Он зарывается лицом мне в волосы, отчего голос звучит чуть приглушённо, но не менее зло:       — Зачем ты спросила? — а у меня в голове мелькает: "Ревность? Наследник престола Ада, магистр Искусства Смерти, демон, называющий себя моим мужем... ревнует меня к своему прошлому?" Эти его руки, объятия... Отвечаю почти смеясь:       — Рэн, во-первых, мне больно. — Объятия мгновенно становятся бережными, — во-вторых, ну ты же демон? — отстраняется, не понимая, но покладисто кивает. — Вот. Значит, должен был, как в книжках, обязательно кого-то любить, — поясняю. — Ты разве не был её рыцарем? А она бы сидела в замке и втихомолку сбегала к тебе за ворота. И писали бы вы друг другу письма. А потом, — воодушевляюсь, с интересом наблюдая за проникнувшимся моим рассказом Эллохаром. — Её наверняка убили твои враги. И ты от горя ушёл из дома и всем отомстил.       Эллохар смакует концовку, а после его плечи начинают подозрительно так трястись. Многообещающе. А поскольку сидела я на нём, то мы тряслись оба. Я встаю, отхожу (и на этот раз все получается беспрепятственно), вспоминая, что делать с больным, когда начался приступ. Тут внутри его тела мне удаётся уловить клокочущие звуки, я кладу ладонь на его лоб, и внезапно он громко смеётся.       Пугаюсь, но отхожу. А демона вовсю разбирает смех! Я изумлена, а он стонет:       — Я знал, что твой кругозор в нашем отношении ограничен, но чтобы настолько!..       — Или она была горничной, а твой отец не хотел видеть вас вместе. И вы сбежали, но вас поймали. — продолжаю с обидой.       — Лучше почитай тот дневник, моя прелесть, — советует, сдерживая хохот. Притягивает к себе обратно, пытаясь успокоиться. Рвано вздыхает. — Подпускать тебя к романчикам о демонах было большой глупостью. Но ещё большей глупостью было слушать нашего прогрессивного деда, решившего "пропиарить" образ демонов с помощью этой недолитературы.