Игра теней

— Я сейчас съем твою ладью, — предупредил Рон. — Ну и ешь, — беспечно пожал плечами Чарли. — Иначе ты съешь моего ферзя. Или коня. В общем, что-нибудь ты обязательно съешь, обжора. — Кстати, неплохо бы и правда чего-то пожевать. Рон поднялся из-за стола и только собирался отправиться на кухню, как в комнату зашла Гермиона. — Мальчики, обедать будете? — С ума сойти, — Рон растерянно и немного глупо улыбнулся, — ты приготовила?! На губах Гермионы заиграла лукавая улыбка. — Да, дорогой, — чопорно ответила она, — я сегодня пришла с работы пораньше и занялась извечно женским делом — обеспечением семейного уюта. Они оба рассмеялись. Чарли, старый холостяк, смотрел на них с улыбкой. Гермиона в переднике выглядела, с его точки зрения, столь же нелепо, как Гермиона, краснеющая у доски из-за несделанного домашнего задания. Но, в конце концов, всего пару лет назад он, Чарли, не смог бы представить её на каблуках и со строгой причёской (идеальная укладка за двадцать минут — ноу-хау от великой волшебницы!). А теперь сотрудница департамента магического правопорядка Гермиона Уизли придерживалась дресс-кода так же старательно, как в Хогвартсе учила уроки. Рон же, по впечатлениям Чарли, со временем всё больше становился похожим на отца. Тот проводил выходные, возясь с маггловскими штучками, — Рон предпочитал играть в шахматы. Заманивал кого-нибудь из братьев к себе домой на несколько партий. Играл Рон, как в детстве, с удовольствием. Только Чарли обратил внимание, что через несколько партий, иногда на середине игры, он вдруг терял интерес к шахматам. Словно бы наигрался, утолил голод и теперь ищет возможность заняться чем-то серьёзным. Чарли постарался аккуратно намекнуть, что видит эту потерю интереса и в общем не имеет ничего против того, чтобы не доигрывать последнюю партию. Рон намёк, на удивление, понял, хотя ничего и не сказал. Он вообще с возрастом становился всё более понятливым — или это работа влияла? — С ума сойти, — повторил Рон. — Пирог? Мясо под ягодным соусом? Гермиона, в тебя попало проклятье хозяйственности? — Нет, — гордо ответила Гермиона, — это меня твоя мама покусала, а я решила воспользоваться. Они снова засмеялись. Они вообще много смеялись, по крайней мере когда Чарли приходил к ним в гости — а это случалось пару раз в месяц. — Ничего на работе не стряслось? — спросил Рон как будто между прочим, призывая заклинанием тарелки. — Нет, всё в порядке. Просто сегодня воскресенье, если ты не заметил. — Раньше это не мешало твоему начальству задерживать тебя допоздна. Или... Ах! Гермиона! Так ты лгала мне и каждое воскресенье бегала к любовнику?! А теперь вы расстались, да? Иди сюда, бедняжка, я тебя утешу. Надеюсь, это был не Драко Малфой? — Фу, Рональд, не обвиняй меня в дурновкусии! Конечно, это был Люциус... То есть, конечно, никаких любовников не было, о чём ты, милый?! Рон сделал страшное лицо и спросил Чарли: — У мамы на дне рождения много народу будет? Чарли закатил глаза. — Только не говори, что тебе нужно опросить полдюжины свидетелей. — Наоборот, мне нужно поговорить с мамой в тишине. Уж она-то способна вывести на чистую воду мою жену-изменщицу! — Да уж, Молли могла бы стать аврором не хуже тебя, милый, — рассмеялась Гермиона. — Увы, — развёл руками Чарли. — Будет куча родни, включая Хопкирков, Вудов и Бэгшотов. Разве что Малфоев не позвали. — Погоди, а с какого перепугу Вуды-то нам родня? — Рон почесал затылок. — Так как же, мать Оливера нашей маме сестра родная! — Тьфу ты, надо же. Я как-то упустил это из виду. Чарли вздохнул. — Да ты, Ронни, никогда особенно не отличался любовь учить родословную наизусть. — Ой, можно подумать, ты отличался! — хмыкнул Рон и отправил в рот кусок говядины. Мясо оказалось чуть жестковатым, зато соус был божественен. А пирог Чарли успел только чуть-чуть надкусить, когда в камине вспыхнуло тревожное зелёное пламя и появилась чья-то голова. — Уизли! — незнакомый голос звучал хрипло. — Срочно дуй в аврорат, дело. — Что случилось? — с этими словами Рон мягко выскользнул из-за стола, отбрасывая салфетку. Чарли невольно залюбовался тем, как его младший брат двигается. А ведь когда-то был таким неуклюжим... Впрочем, аврорская школа и из Тонкс солдата сделала. — Убийство, — ответил тем временем незнакомец из камина. — Поторопись там, — и он исчез. — Прости, дорогая, — не оборачиваясь сказал Рон. Он торопливо собирался: на запястье — специальный футляр для палочки, откуда она одним лёгким движением выбрасывается в руку, в левый рукав, в специальную петлю — запасная палочка, на плечо — уменьшенная сумка... — Конечно, милый, — спокойно ответила Гермиона, доедая свой кусок пирога. — Не забудь, пожалуйста, копию отчёта отправить. — Я тебе в руки отдам, — пообещал Рон и шагнул в камин. — Аврорат, — сказал он, и зелёное пламя охватило его фигуру. — Вот так всегда, — вздохнула Гермиона. — Я пораньше вернулась — он убежал. А когда ты в прошлый раз приходил, я только поздороваться с тобой успела, и сразу вызвали. — Вы просто беспокойный департамент выбрали, — пожал плечами Чарли. — Отец всегда домой вовремя приходил — ну, почти всегда. — Мы просто беспокойное время выбрали, — возразила Гермиона. — Молли жалуется, что Артур сейчас тоже задерживается, и вечером, бывает, на работу срывается... — Хорошо мне, с моими драконами. Гермиона улыбнулась и отпила чай из чашки. *** — Я его не знаю, — проворчал Сэвидж. Сегодня у него был неприятный хриплый голос — простудился, что ли? — Я зато знаю, — Рон присел на корточки у тела. — Ты ужасно скрежещешь, выпей бодроперцового. Гермиона вздрогнула, когда ты в камине появился. — И кто он? — без энтузиазма спросил Сэвидж. Ему не нравилось всё это. По воскресеньям приличные люди не совершают убийства. Неприличные, впрочем, тоже. Воскресенье же! — Теренс Гиз его звали. Ловцом был в квиддичной команде Слизерина, больше ничего не знаю о нём. — Возьмёшься? Рон поднял взгляд на Сэвиджа. — В каком смысле? — За расследование возьмёшься? На мне и так старуха Дигглтон и те артефакты. Рон снова посмотрел на тело. Он пока даже не знал, как умер этот парень, хотя мог предположить режущие — лужа крови вокруг трупа впечатляла размерами. И он никогда раньше не расследовал такие серьёзные преступления. — Возьмусь, чего ж не взяться. С твоей старухой всё намного... запутаннее. — Да уж, — Сэвидж посмотрел на часы. — Хорошо, тогда я пошёл. Тебе оставляю стажёра Флеминг, если что понадобится — ну, ты знаешь, что делать. Рон кивнул и склонился над трупом. Теперь за расследование отвечал он, а значит, надо было смотреть особенно внимательно. Теренс Гиз, судя по всему, вышел прогуляться по набережной — интересно, один или нет? А что, воскресенье, погода солнечная... Смерть наступила... — Мистер Уизли? Стажёр Флеминг смотрела на него несколько смущённо. — Мистер Уизли, я понимаю, я невовремя и вообще нельзя вам мешать, но... — Говорите, Алиса. — Я очень-очень хочу научиться всему и стать хорошим аврором, мистер Уизли, сэр. Я понимаю, что для этого нужно много времени и упорный труд... — Чего вы хотите-то? Иногда Рон сам себе казался Снейпом. Тогда он пытался говорить мягче и больше улыбаться стажёрам. Но, Мерлиновы подштанники, могла она начать этот разговор в более подходящий момент? — Вы не могли бы, ну, рассуждать вслух? Вы же явно уже что-то поняли, я по вашим глазам вижу. Простите, сэр... «Рассуждай вслух, — вспомнил Рон. — Просто проговаривай вслух всё, что видишь. И рано или поздно увидишь связь. И тебе покажется очевидным то, чего ты только что не видел» Он улыбнулся. Наверное, это дико выглядело — аврор улыбается над свежим трупом. Но воспоминание о Гермионе согрело его. У него чудовищно умная жена, и все её советы до одного ему пригодились. — Хорошо, Алиса. Ещё что-то вам будет непонятно, спрашивайте. Этот молодой человек, судя по всему, вышел прогуляться — такие мантии у людей его круга называются «мантии для прогулок». — Его круга, сэр? — Ах, да. Это Теренс Гиз, учился в Слизерине, он из этих, ну, вот как Пьюси, Монтегю... Такая компания. Алиса Флеминг кивнула. — Ну вот. У них, вы, наверное, обратили внимание, на всё свой порядок заведён. Костюм для пешей прогулки, костюм для полёта на метле, костюм для визита в вечернее время... Такое всё. Стажёр открыла рот, подумала, закрыла. Рон посмотрел на неё строго и сказал: — А я всё это знаю потому, что мне в аврорской школе рассказали. На практике. До того я понятия не имел, не обращал я внимания на слизеринцев, кроме как в Хогвартсе. А там они в форменных мантиях ходили, одинаковых. Вот и вы, считайте, на практике узнали, как и я. Так вот, вышел наш Теренс на прогулку, или в кафешке посидеть, или ещё куда-то. Ни к чему не обязывающая прогулка, в общем. — Или он пытался создать такое впечатление? — уточнила Алиса. Рон пожал плечами. — Всё может быть. Но пока всё выглядит так, что гулял он себе мирно по этой вот набережной, а потом встретил кого-то... Кого-то, с кем они вполне мирно поговорили — видите, палочка у Теренса не в руке, а очень даже в футляре на поясе. То есть не доставал даже. А потом этот некто швырнул в него несколько боевых заклятий, и Теренс попытался выхватить палочку, и тогда ему отрезали пальцы. Видите, как рука лежит? Он тянулся, похоже. Потом упал, поэтому не так заметно, поза же при падении изменилась. Но это типичное положение руки, вы такое ещё не раз увидите, Алиса. Одно из режущих, похоже, зацепило сердце, это ещё проверить надо, конечно. Умер он, по видимости, ещё до того, как упал. А убийца посмотрел на тело, сунул палочку на место и пошёл себе. По крайней мере, труп он явно не трогал, поза очень естественная: как упал, так и лежит. И следов чужих нет, хотя крови натекло прилично. — А не мог убийца стереть следы заклинанием? — поинтересовалась Алиса, рассматривая лужу крови, в которой лежал Теренс. — Мог. Но тогда бы это место выглядело более чистым — невозможно же убрать только кровь. А я здесь таких мест не вижу. Пыли немного, но она лежит равномерно. Теперь нам надо выяснить, что наш труп взял с собой на прогулку... При жизни, понятное дело. Так... Кошелёк — пересчитайте-ка, сколько здесь денег; мешочек с летучим порохом, туго набитый, видимо, только что купил... Надо выяснить, где Гиз жил. Если далеко отсюда, то есть вопросы... И свидетелей найти. Кто в аврорат сообщил? — Стэн Шанпайк, он мимо проезжал. — Именно мимо? Его никто не вызвал? — Нет, просто один из пассажиров попросил высадить его на этой набережной. И Стэн увидел тело. Его мистер Уильямсон в аврорате допрашивает. — Шанпайка? — Ну да. — Ясно. То есть никто его здесь не видел... Ладно. Надо забрать тело, убрать тут и заняться бумажками, ненавижу их. Пощёлкайте-ка здесь, как вас учили. Алиса кивнула и занялась колдофотосъёмкой. Рон тем временем осматривался. На набережной было безлюдно, хотя днём в воскресенье следовало бы ожидать гуляющую публику. Интересно, почему? Рон на пробу бросил в воздух диагностическое заклинание — точно: магглоотталкивающие чары. Интересно, кто их наложил, надо проверить по картам магглоотталкивания. Судя по всему, волшебники этот район не жаловали: вот магглы обходят его стороной — и на улице никого нет. Неужели слизеринец Гиз жил далеко от своих? И каким образом в таком месте оказалось одновременно два волшебника? Встречу Теренс своему убийце назначил, что ли? Да уж. Не дождётся Гермиона отчёта, тут рыть и рыть, пока хоть что-то прояснится. Алиса всё щёлкала — ориентирующая съёмка, узловая, обзорная, опознавательная... А Рон смотрел на тело, пытаясь понять, что пропустил. Теренс лежал, чуть запрокинув голову, светло-серая мантия залита кровью, на правой кисти обрезаны четыре пальца по середину третьей фаланги — словно ножом отмахнули. Лицо не повреждено, все порезы расположены ниже ключиц. Самые нижние — на животе, и судя по тому, что кишки не вывалились наружу, в живот заклинание попало, когда Теренс уже падал. Он падал, а убийца всё резал... А потом повернулся и ушёл. Тут что-то не стыкуется. *** — Понимаешь, — Рон откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову, — в округе живёт шесть волшебников. Трое из них — бывшие слизеринцы, в том числе сам Гиз, а ещё Алисия Спиннет, один парень, в магическом зоопарке работает, и внезапно наш Джозеф. Ну, который у моей жены типа секретарь. — Ага, — лениво отозвался Сэвидж. — И у чёртовой старухи все драгоценности на видном месте, зараза! Ничего не пропало! Но она не сама умерла, я тебе точно говорю. Тут и заключения эксперта не надо. — Знаешь, что я тебе скажу, Сэвидж, — Рон взмахнул палочкой, призывая чашку. — Я страшно хочу, чтобы нам снова вернули наших милых, родных тёмных магов. Скажи, с ними было проще? — Да не то слово! — с чувством отозвался Сэвидж — имя у него, конечно, было, но он предпочитал, чтобы его звали по фамилии, и потому Рон его имя благополучно забыл. Кажется, оно было какое-то зубодробительное. — Ненавижу реформаторов, особенно Шеклболта. — Поддерживаю, — Рон встал и пошёл за кофе. Новый министр перекраивал всё, до чего мог дотянуться, и департаменту магического правопорядка досталось едва ли не больше всех. По сути, следственного отдела у волшебников не было, как-то само собой подразумевалось, что все преступления раскрываются быстро и без особых проблем. Отдел магов особого назначения использовался в основном для задержаний, которые производил, как правило, по горячим следам. Авроры реагировали на проявления тёмной магии. И, собственно, всё. Гермиона, анализируя всё это для новоиспечённого министра, хваталась за голову и подробно расписывала устройство правоохранительных органов у магглов. Шеклболт прочитал её доклад, которым можно было убить человека, если скатать его в свиток, сказал: «Ладно!» и написал указ о создании следственного управления в департаменте магического правопорядка. Согласно сему эпохальному документу, новое управление должно было появиться через пять лет, а пока его обязанности возлагались на аврорат и ОМОН совокупно. «Всё равно кто-то должен делать эту работу», — заявил министр и не пожелал даже слушать о том, что раньше авроры занимались только тёмной магией. Маги особого назначения, по его мнению, со своими обязанностями не справлялись. Можно подумать, аврорат справлялся со своими. Рон считал дни до того прекрасного момента, когда свеженькие, обученные по специальной программе следователи приступят к исполнению своих обязанностей. А пока ему и другим аврорам приходилось заниматься расследованием всяких странных преступлений. Наподобие убийства, совершённого неизвестно кем неизвестно для чего. Вообще-то за эту головную боль надо было благодарить не столько Шеклболта, сколько Гермиону, и Сэвидж знал это так же хорошо, как сам Рон. Но это не мешало им злословить по поводу неумеренного реформаторства — особенно когда дела, попавшие в их руки, упорно не желали раскрываться. — Вот скажи мне, Сэвидж, — Рон размешивал кофе в чашке, — какого чёрта было накладывать магглоотталкивающие чары на набережную? Кто это сделал? — Не наши? — уточнил тот. — Нет. Или убитый, или убийца, или третье лицо. Ну, если убийца, это можно понять: чтобы труп не нашли... — Нахрена было старуху убивать, а? Не взяли же у неё ничего, ну ничего же! — Из-за завещания? — Да не было у неё завещания. И вообще она сама бы скоро в ящик сыграла, из неё только что песок не сыпался. — И вот ты понимаешь, я никак не могу в толк взять, Сэвидж. Ну, допустим, нашли бы магглы труп. Вызвали бы свою полицию, или как там её. Забрала бы полиция тело, начала своё расследование. И мы бы так ничего и не узнали, понимаешь? Лучшего способа скрыть преступление не придумаешь же! Они бы не нашли волшебника, мы бы знать не знали, что его убили. Зачем магглоотталкивающее ставили? — Это ты, Уизли, такой умный, — проворчал Сэвидж, разворачивая бутерброд. — А простой обыватель — он привык: обо всех преступлениях всегда становится известно. Ты слишком много про магглов знаешь, а я слово «полиция»-то от тебя в своё время впервые услыхал. Не переоценивай, короче говоря, душегубца своего. — Слушай, а у старухи твоей не могли какой-нибудь тайник обчистить, а? Ну, такой весь секретный, что и ты его сразу не нашёл? — А Мерлин его знает. Посмотрю. А вообще, ну, в обычное время эта набережная людная? Много магглов там ходит? — Надо выяснить. — Выясни. Потому что если много, то чары мог поставить сам Теренс. — Зачем? — Да чтобы встретиться и поболтать с кем-то по-тихому. Смотри: район маггловский, а он в мантии вышел. Значит, знал, что магглов не встретит, а? Рон опешил. — Сэвидж, ты гений. А я дурак. — Я опытный просто, замечать привык. Но набережную проверь, может, там всё не так вообще. — Проверю, ага. — Ты пьёшь четвёртую чашку кофе. — А, к чёрту. *** Герберта Селвина вычёркивать из круга подозреваемых было, конечно, рановато, но допросить не удавалось никак: он пребывал где-то на Гебридах с прошлого декабря. А вот Алисия Спиннет рада была повидать старого товарища Рона Уизли и зазвала к себе на чай с печеньем. — Да, мы иногда сталкивались, — сказала она, ставя на стол блюдечко с джемом. — Но разговаривали редко, знаешь, Теренс был человеком необщительным, да и я всё больше с гриффиндорцами водилась... Как-то раз он меня на квиддичный матч пригласил, ему не с кем было пойти. Так прямо и заявился, в дверь постучал и говорит: привет, Спиннет, на «Гарпий» со мной пойдёшь? — Кто-то у него в гостях бывал, не знаешь? — Флинт заходил иногда. Селвин, ещё до того, как уехал. А так... Я больше никого с ним вместе не видела никогда. — То есть получается, все его интересы только вокруг квиддича крутились? С Флинтом он играл в одной команде, Селвин был капитаном ещё до Флинта... — Выходит, что так. Я не интересовалась, Рон, — виновато сказала она. — Ну а ты? У тебя много народу бывает? — Ой, у меня много, — засмеялась Алисия. — Дороти заходит часто, Кэти, Ромильда Вейн, с моего курса многие... — В воскресенье кто-то был? — В воскресенье мы всё утро просидели в кафе вместе с Олли Вудом и твоим братом Джорджем. Потом они ушли вместе, а я ещё съела порцию мороженого и аппарировала в Девон, у меня там было свидание. — О, так тебя можно поздравить? С кем? — Пока рано говорить, — улыбнулась Алисия. — Но если тебе нужно проверить моё алиби, то я примерно с полудня и до пяти вечера ходила под ручку с Джедедией Смитом. — Это который старший брат Захарии, что ли? — Именно. — Вот незадача! — рассмеялся Рон. — А я так надеялся, что нашёл преступницу! Алисия шутливо погрозила ему пальцем. — Ну уж нет, я так просто не признаюсь! Ищи другого убийцу. Гектор Уотерхаус, ещё один сосед Теренса, огорошил Рона внезапным заявлением: — Я как раз гулял по набережной, и вот что я вам скажу: никакого Гиза там не было! И вообще никого не было. Я ещё удивился, почему магглов нет, они там постоянно во множестве бродят, а особенно по выходным. — Совсем никого? — Совсем, — уверенно повторил Гектор, и Рон чётко понял: врёт. — А вы понимаете, мистер Уотерхаус, — произнёс он неторопливо, как будто подбирал слова, — что если именно вы гуляли по набережной в момент убийства и больше никого там не видели, это значит, что убийца — вы? — Я понимаю, что или ваш эксперт ошибся и смерть наступила позже, или Гиза туда принесли позже, — отрезал Гектор, выпрямляясь. — Эксперт не ошибся, — покачал головой Рон. — И тело никто не передвигал. А вы, мистер Уотерхаус, о чём-то мне не рассказали. Советую сделать это прямо сейчас. Гектор поджал губы. Рон подумал, что если кто-то из людей в самом деле и похож на хорька, то это не Малфой, а Уотерхаус. Острые черты лица, весь какой-то юркий и всегда немного насупленный. — Что ж, извольте. Но я предупреждаю сразу: я волшебник, а не сумасшедший! И прекрасно понимаю, что пребывая в состоянии задумчивости, могу ошибиться. Я, видите ли, писатель. Истории разные сочиняю. Именно поэтому я взял привычку прогуливаться по набережной: во время прогулок на меня снисходит вдохновение. Перед моим внутренним взором проносятся разные картины, которые впоследствии ложатся в основу новых сюжетов. И я уверен, что видел просто одну из таких картин. Но существует некая вероятность... минимальная, разумеется... что мне не почудилось. — И что же за... картина вам предстала? Чуть поколебавшись, Гектор дёрнул уголком рта и нехотя ответил: — Я увидел тени. На набережной никого не было, клянусь! Но на парапете лежали тени. Двух мужчин и домового эльфа. *** — Миссис Уизли, моё почтение. Гермиона сидела за столом, строгая, как Макгонагалл, и вокруг неё порхали служебные записки. — О, мистер Уизли, какая неожиданность. Так что там с отчётом? — Вот именно этим вопросом я сейчас и занимаюсь, не поверите! И мне кое-что необходимо прояснить, — Рон аккуратно сдвинул стопку документов, украшенных размашистой подписью Гермионы, и присел на краешек её стола. — Мне нужна информация о маскирующих заклинаниях, которые делают невидимыми людей, но не их тени. — Почему ты меня спрашиваешь? — ошарашенно спросила Гермиона. — Есть же эксперты по чарам... Рон поджал губы. — Ты скажешь, что я зашоренный идиот. Что нельзя так относиться к людям и всё такое. Но я расследую убийство слизеринца. Гермиона закатила глаза. — Ну я же говорил, — Рон радостно осклабился. — Гермиона, тебе статистику показать? Большинство сотрудников министерства закончили или Слизерин, или Хаффлпафф. Специфика. Я не хочу случайно послать запрос убийце, а ты точно не он. — Ты можешь быть в этом уверен? — прищурилась Гермиона. — Почти убеждён, — важно кивнул Рон. — Во время убийства ты запекала мясо. Конечно, ты могла смыться на пару минут, пока мы с Чарли играли в шахматы... — И даже не на пару, вы вообще не заметили, как я домой пришла! — Гермиона, это не ты, — спокойно сказал Рон, вмиг посерьёзнев. — Я знаю, как бы ты убивала Теренса Гиза, если бы тебе это понадобилось. Глаза Гермионы расширились. — Вот как? Хм, расскажи, мне интересно. Рон улыбнулся. Она была так мила в своём изумлении. Вот уж что ей никогда не понадобилось бы — это убивать Теренса Гиза. Разве что если бы он смертельно надоел ей, болтая о квиддиче. — Ты бы сделала это без помощи магии. Ну, то есть, с помощью, конечно: ты бы трансфигурировала пистолет из какого-нибудь мусора, застрелила бы засранца, а пистолет трансфигурировала обратно. — Рон, ты серьёзно? — после паузы спросила Гермиона. — Абсолютно. А что, скажешь, я неправ? — Ты... Ты... Рон, я поражена. — Чем, позволь спросить? Вместо ответа Гермиона вдруг потянулась к нему через весь стол и судорожно обняла. Сначала Рон растерялся, потом понял и обнял её в ответ. С ума сойти, они уже несколько лет женаты, а она всё не верит, что муж её понимает с полуслова, знает, о чём она думает, отчего она такая, а не другая. Все вокруг рассказывают ей, какая она прекрасная, восхищаются Золотой Девочкой, её умом и начитанностью, но при этом никто ничего о ней не знает, и она думала, что Рон такой же. А она чувствует себя одинокой в толпе... Да уж, кое-чего Рон Уизли о своей жене действительно не знал, а то поговорил бы об этом раньше. — Бедная моя, — шепнул он ей в волосы. — Ты правда считаешь, что живёшь с человеком, который совсем тебя не понимает, да? Прости, я знаю, что здорово обидел тебя тогда, в школе. Я дурак был... Конечно, я давно заметил, что ты девочка. Слишком давно, просто не знал, как выразить... Гермиона, тебя записка домогается. Гермиона всхлипнула и нехотя оторвалась от мужа. Раздражённо взяла в руки записку, настойчиво клевавшую её в плечо, развернула. — Да нет, Рон, что ты. Меня, наверное, родители не знают так хорошо, как ты. Просто... ну... Я не думала, что... что настолько... понимаешь? Да уж. Много ли мужей знают своих жён так хорошо, что могут с уверенностью сказать, каким образом те совершат убийство? Кажется, Рону удалось в самом деле впечатлить Гермиону. Ну наконец-то. — Я люблю тебя, миссис Уизли. Я думаю о тебе всё время, советуюсь с тобой в мыслях, думаю, что бы ты сделала в этой ситуации. И не в мыслях тоже советуюсь, если ты не заметила. Конечно, я тебя знаю. — Я поняла, — сказала Гермиона, улыбаясь. — Если я решу кого-нибудь убить, надо будет здорово подготовиться, иначе ты меня сразу найдёшь. — Именно, — серьёзно кивнул Рон. — Ты уж подготовься, пожалуйста, как следует. Иначе я не оставлю тебе шансов, дорогая. Они рассмеялись. Гермиона вернулась в своё кресло, взяла чистый лист и стала писать ответ на записку. — Итак, чары, которые скрывают человека, но оставляют видимой его тень? — И действуют не только на человека. — Что ты такого интересного накопал, Рон? — Там был эльф. На месте преступления. Предположительно их было трое: Теренс, ещё один мужчина и эльф. Это может быть неправдой, но проверить стоит. Гермиона кивнула. — Я посмотрю. Но не представляю, кто стал бы использовать такую... ненадёжную маскировку. — А если это не маскировка? — В каком смысле? — Ну, предположим, там было не двое мужчин и эльф, а мужчина, женщина и кентавр. Гермиона задумалась. — Всё равно по-дурацки как-то. Но я посмотрю, Рон. — В этом преступлении всё по-дурацки. Когда Гарри вернётся? Ужасно пусто без него. — Командировка у него заканчивается в понедельник. Рон вздохнул. Старший аврор Поттер ловил кого-то из недобитых Пожирателей в Испании, кого, Рону не докладывали — не его дело. — Я страшно соскучился. — Я тоже. И он, кстати, когда шлёт оттуда отчёты, заканчивает их этими же словами. Рон... Раньше бы она договорила. Теперь не стала. Рон улыбнулся. — Да, милая. Конечно. Я обязательно буду беречь себя, и ни один свихнувшийся ублюдок ничего мне не сделает. Не волнуйся, ничего не случится. Я ещё не наделал тебе кучу детей, в конце концов! А ты не стала министром магии, я хочу это увидеть! — А я хочу положить в коллекцию твою карточку из шоколадной лягушки. — Вот и договорились, — Рон поднялся. — Слушай, я пока поговорю с остальными соседями Гиза и особо не стану дёргаться, пока ты не разыщешь чары. Посижу, подумаю, отчёт тебе набросаю. Идёт? Гермиона кивнула, глядя в зеркало и приводя себя в порядок. — Ещё восемь служебных записок и один законопроект, и я иду смотреть твои чары. *** Лора Беннет, жена Адамантуса Беннета, очень удивилась визиту Рона. Она упорно не желала понимать, что нужно от их семьи аврорату, ведь в воскресенье они оба гостили у её матушки, да, конечно, она может это подтвердить! У её брата Гесперуса и его жены Шарлотты в четверг родилась двойня, и вся семья собралась ещё с вечера субботы, чтобы отпраздновать это событие. Рассказывая об этом, Лора Беннет смотрела куда-то сквозь Рона, и тот прекрасно понимал, что она ждёт не дождётся, когда же этот обслуживающий персонал уйдёт. Джордж Уитакер, сам работавший в департаменте магического правопорядка, нужды следствия понимал как никто другой и пояснения прислал служебной запиской. Из записки следовало, что в воскресенье он проспал до десяти утра, после чего отправился в архив министерства и до позднего вечера изучал там документы, регламентировавшие систему налогообложения магической Британии. «Какая Гермиона, такой и секретарь», — проворчал Рон, отмечая в дневнике следствия: «Пояснения проверены и соответствуют действительности». Оставался только Натаниэль Олбрайт, специалист по уходу за магическими хищниками в зоопарке. Жил Натаниэль один, поэтому Рон, немного поколебавшись, всё-таки заглянул к нему, хотя шёл уже десятый час вечера. К каминной сети дом Олбрайта подсоединён не был, так что пришлось звонить в дверь. Когда замок щёлкнул, открываясь, на пороге возник невысокий, очень худой мужчина, кормивший из бутылочки детёныша гарпии. — А, это вы, — сказал он, бросив взгляд на аврорскую мантию. — Заходите. — Вы мистер Олбрайт? — уточнил Рон. — Он самый. Присаживайтесь вон в то кресло, оно точно чистое. Гарпёныш хлопнул крыльями и пронзительно вскрикнул. — Берёте работу на дом? — поинтересовался Рон, пробираясь к креслу. Мебели здесь было как-то слишком много. — Приходится иногда. Вы из-за убийства, да? — Именно. — Я, собственно, мало знаю, но кое-что сказать могу. У меня дома часто бывают разные животные, в том числе раненые или больные. Они остро реагируют на магию, и вот что я вам скажу: Теренс Гиз производил впечатление крайне нелюдимого человека, но гости к нему приходили часто. — Вот как? С чего вы взяли? — Вы видели когда-нибудь, как магические твари реагируют на аппарацию неподалёку от них? — Ну... Фестралы волнуются вроде. — И не только они, — Олбрайт кивнул и осторожно усадил гарпёныша на жёрдочку, подвешенную посреди комнаты. — Вы, несомненно, обратили внимание, что мы с Гизом весьма близкие соседи. Через два дома жили. Так что я знаю, о чём говорю. — Ясно. А скажите, что вы... — В воскресенье? Совершенно ничего. Шлялся по магазинам, покупал всякое, в Косом и... поблизости вам подтвердят. Да, я мог его убить, конечно. Но не делал этого, и доказать обратное вы не сможете, потому что невозможно доказать то, чего не было. Если надо, я могу сдать палочку, посмотрите. Только ненадолго: у меня в доме опасные существа, знаете ли, их надо контролировать. Рон торопливо кивнул. — Разумеется, на проверку потребуется буквально полчаса. — Отлично. Я рад, что аврорат стал работать лучше, чем раньше. Натаниэль Олбрайт без колебаний отдал Рону палочку и проводил до дверей. Несмотря на то, что время было уже позднее, Рон дождался, пока эксперты задокументировали проверку — разумеется, никакие режущие заклинания из палочки Олбрайта в последнее время не выпускались, — и лично вернулся, чтобы отдать владельцу его имущество. Что-то не давало Рону покоя, что-то с этим Олбрайтом было не так. Повторный визит ничего не прояснил. Натаниэль поблагодарил за оперативность, забрал палочку и пожелал Рону спокойной ночи. Домой тот аппарировал. Гермионы ещё не было, так что он наскоро разогрел себе вчерашнее мясо, торопливо прожевал и завалился спать. *** Утром Рон проспал на работу. Иногда с ним это случалось, но обычно Гермиона всё-таки будила. Интересно, она так и не вернулась ночевать или слишком рано убежала? А, нет, возвращалась. На тумбочке у кровати лежала записка: «Ничего не нашла, сегодня буду искать снова. Сообщу». Ночью Рону снилось что-то важное, он точно помнил. Но что? Совершенно вылетело из головы. Не надевая тапки, он прошлёпал в ванную, умылся — привычно разбудила ухмыляющаяся горгулья, поддерживающая стеклянную полочку для туалетных принадлежностей. Поразительно уродливое существо, даром что сделана магглами. Рон никак не мог к ней привыкнуть, хотя Гермиона притащила это чудо на Рождество. Впрочем, горгулья для того и была нужна: будить опаздывающего на работу Рона. Так что оно и к лучшему, что он до сих пор вздрагивал, натыкаясь на неё взглядом. Сэвидж уже был на месте, сидел за своим столом и пялился на стену. На сей раз и Уильямсон был не в поле, как обычно, а корпел над отчётом — кончик его длинного хвостика, перехваченного узкой лентой сразу под затылком, подметал свисающий со стола кусок пергамента. — Мерзкого утра всем, — зевая, сказал Рон. — И тебе того же, — добродушно отозвался Сэвидж. — Какое к драклам утро, ночь глубокая, — не поднимая головы от отчёта, проворчал Уильямсон. — Ты домой не уходил, да? — сочувственно спросил Рон. — Ага. Какой там домой, когда дело раскрылось, — Уильямсон вздохнул так тяжело, словно не раскрыл дело, а только что получил на руки три новых. Впрочем, Рон его понимал: количество бумажной волокиты, прилагавшейся к передаваемому в суд делу, способно было напугать самых бесстрашных из гриффиндорцев — а аврора Уильямсона, несомненно, следовало к ним причислить. Гермиона, правда, говорила, что у маггловских полицейских ещё больше бумажек. Но Рона это не утешало. Что толку с того, что кому-то хуже, чем тебе? — Мне ничего не приходило? — спросил он, усаживаясь за свой стол. — Тебе приходил лично Гавейн Робардс, — радостно сообщил Сэвидж. — Спрашивал, насколько ты занят. Ну, мы добрые, сказали, что ты в активной стадии расследования. — А он что? Сэвидж пожал плечами. — Удивился. Ничего, пусть привыкает. Рон прислушался к себе. Несколько лет назад его бы это больно укололо: его снова не принимают всерьёз, глава аврората удивляется, что ему поручено самостоятельное расследование, да ещё без согласования... Сейчас эмоций не было вообще, только воспоминания о них. Ну, да, его считают нелепым придатком великой жены и великого друга. Но он-то знает, что он хороший аврор. И Гарри знает. И Гермиона. И Сэвидж, раз поручил ему расследование. А значит, скоро и остальные это поймут. Всему своё время, в конце концов. — Чёртова старуха Дигглтон хихикает с небес и хочет моей смерти, — заявил Сэвидж. — Думаешь, она это специально? — поинтересовался Уильямсон. — Не знаю. Но теперь ей весело, зуб даю. — Есть такой Натаниэль Олбрайт, — задумчиво сказал Рон, между делом царапая очередную служебку. — Живёт рядом с моим трупаком. Не нравится он мне. Что-то в нём есть... такое... Неправильное что-то. — Олбрайт, Олбрайт, — бесцветным голосом повторил Уильямсон. — Не помню такого. — В зоопарке работает. В общем, странный он. — У старухи был тайник, понимаете, парни, какая штука? Битком набитый старыми любовными письмами. Там такие люди засветились, в этом тайнике... Ей, кажется, половина магического мира сто лет назад в любви признавалась. — Битком набит? — переспросил Уильямсон. — Улавливаешь! Ничего оттуда не взяли. Ни-че-го. Туда и булавку не всунешь, так плотно письма насованы. — Слушайте, ну не может быть, чтобы я ошибся! — горячился Рон, запуская служебку в вентиляцию. — Он неправильно двигается, неправильно говорит, и голову наклоняет неправильно! — Не кипятись, — Уильямсон потянулся ещё за одним пергаментом. — Зачем бабку убили, а? Вот скажите мне, чего ради? Рон поглядел на обоих авроров и покачал головой. — Вы психи, парни. Мы все тут психи. *** До того, как стать главой аврората, Гавейн Робардс был отличным сыскарём и мог выкопать тёмного волшебника из-под земли, если тот скрывался от правосудия. Но то, что происходило в последнее время, и его ставило в тупик. Около полудня он появился в родном отделе во второй раз. Парни мирно работали — Сэвидж, прикрывшись чарами-ширмой, допрашивал миловидную свидетельницу, Уильямсон наводил порядок в бумагах, а Уизли читал какие-то отчёты. Где-то вдалеке гремели чашки — по всей видимости, в той стороне обреталась стажёр Флеминг. — Тревога, джентльмены, — сказал Гавейн от дверей. — Леди может не беспокоиться, не ваш уровень доступа. На сей раз вызов на удивление по нашему профилю. Уильямсон посмотрел на начальство с интересом, Уизли настороженно поднял голову, как будто ждал новостей. Сэвидж и бровью не повёл: не стал отвлекаться от допроса. — В Ночном найден труп Уолдена Макнейра. Уильямсон нахмурился. — А его разве не... Но договорить ему не дали. Со своего места вскочил Уизли, с грохотом опрокинув стул. — Это мой! Моё! Моё дело, сэр! Я понял. — Ну, раз поняли, то выезжайте, мистер Уизли, — наклонил голову Гавейн. — Я, к сожалению, не могу составить вам компанию: меня вызывают к министру. Мистер Уильямсон, заканчивайте побыстрей и помогите мистеру Уизли. — Ага, — беспечно отозвался Уильямсон, и Гавейн вышел. Когда его шаги затихли вдали, Уильямсон посмотрел на Уизли и сказал: — Ну, в общем, ты сам там разберёшься, верно? — Разберусь, — кивнул тот. — Это, как говорил один тип, моё задание. В голове у Рона Уизли стремительно складывался пазл. *** Ругать себя не имело смысла: Рону было всего тринадцать, когда они встречались, и огромный топор он запомнил намного лучше, чем мрачного человека, приехавшего в Хогвартс, чтобы убить Клювокрыла. Но даже через пелену ненависти к Уолдену Макнейру пробивалось восхищение тем, как он двигался, как легко и небрежно держал свой топор. Этот человек действительно мог справиться с любым опасным существом, Рон не мог не отдать ему должное. Теперь он наконец вспомнил, что ему снилось ночью. Правильно Гермиона говорила про чутьё: оно подсказывало! Во сне Рон видел Натаниэля Олбрайта с огромным топором в руках. Он улыбаясь поднимал топор, словно жёрдочку, и на него, хлопая крыльями, садился гарпёныш. А потом Натаниэль вытягивался, становясь выше почти на голову, раздавался в плечах, в его улыбке появлялось что-то хищное, похожее на взгляд взрослой гарпии, — и всё становилось правильно. Мерлиновы подштанники! Во сне Рон знал, что Натаниэль Олбрайт — это и есть Уолден Макнейр, и если бы он больше доверял сам себе, тому самому аврорскому чутью, в существование которого у себя не верил ещё год назад, сейчас чёртов палач был бы жив! Правда, неизвестно, помогло бы это ему или нет. Бывших Пожирателей ловили, а во время задержания с ними частенько случались неприятности. Вряд ли Уолден Макнейр был бы паинькой и сдался без боя. Но в любом случае знать, что человека убили из-за твоей глупости, не очень-то хочется. Тело старого Пожирателя лежало у входа в магазин Клифтса — ОМОН, помнится, как раз проверял его связи с контрабандистами. Сейчас Эдмунд Клифтс, суетливый толстяк с залысинами, делавшими его старше, чем он был на самом деле, стоял неподалёку, бледный как полотно. Такое происшествие ему могло лишь навредить. Значит, следует ожидать от него помощи следствию. Хорошо получилось. Рон стиснул зубы. Хватит ругать себя! Никому не пришло в голову, что Натаниэль Олбрайт — не тот, за кого себя выдаёт. И то, что Рону его движения показались неправильным, говорит только об одном: Рон Уизли — хороший аврор. Он не только запомнил, чему его учили в аврорской школе, а ещё и внимательно прочёл притащенные Гермионой маггловские книжки. Именно в одной из последних была сравнительная таблица роста человека и ширины его шага. Натаниэль Олбрайт шагал слишком широко для своего невеликого роста. — Я не знаю, как он здесь оказался, сэр! — Клифтс, только завидев человека в аврорской мантии, бросился к нему навстречу. — Я не имел с ним дела с девяносто седьмого года, клянусь! — Мистер Клифтс... — Я вам клянусь! Хотите Нерушимый обет? — Мистер Клифтс! — Рон повысил голос. — Пожалуйста, выслушайте меня! Вас никто ни в чём не обвиняет... пока. Вы можете составить список покупателей, которые приходили к вам сегодня, и тех, которых вы ждёте? — Что?.. Да-да, конечно, я сейчас... Да вы проходите! — Нет, погодите, я сначала осмотрю тело. А вы составьте, пожалуйста, список. И потом мы поговорим. Только бросив взгляд на мёртвого Уолдена Макнейра, Рон лишний раз убедился: это он, конечно. Это защитный жест рукой... Его так легко было представить в исполнении Натаниэля Олбрайта. А ещё — ботинки. Неброская чёрная мантия могла принадлежать кому угодно, но именно эти ботинки Рон видел вчера в прихожей Олбрайта. С виду простые чёрные, но уж кто-кто, а брат Чарли Уизли отличит драконью кожу. Голова у Макнейра была отрезана. Мощное боевое заклинание, не иначе. Одно движение — и голова слетает с плеч и катится по тротуару, Рон навидался такого во время войны, да и сразу после неё, когда ловили разбегающихся Пожирателей. Он и сам знал, как это сделать. Кто угодно мог... Рон осмотрел срез на шее. Аккуратный, действительно одно резкое движение. Крови, конечно, вытекло много, но белые позвонки выглядывают из раны. Кадык перебит заклинанием. Рон не удержался, провёл по срезу рукой. Гладкий, Мерлиновы подштанники, совершенно гладкий! Убийца не задумался ни на секунду, не усомнился — и действовал очень быстро, скорее всего, невербально. Чёрная мантия чуть не обманула Рона: кровь на ней была совершенно не видна, чары, что ли, специальные? Даже не темнеет от мокрого пятна. Но, сам не зная для чего, Рон провёл рукой по гладкой, на первый взгляд дешёвой ткани — и с ладони закапала кровь. Рон потянулся к пуговицам — и замер. Всё неправильно. Необходимо провести колдосъёмку, и только потом можно трогать тело! Как он мог забыть? А ещё хороший аврор... Строго говоря, про колдосъёмку места преступления первой начала говорить Гермиона, раньше этим никто не заморачивался, так что Рона в аврорской школе этой премудрости не учили. Но он считал, что новые порядки надо осваивать быстро. Ругая себя за тупость, Рон стряхнул с палочки патронуса. — Стажёр Флеминг, будьте любезны немедленно прибыть в Ночной вместе с вашим колдоаппаратом. Следующие несколько минут он стоял на коленях у тела Уолдена Макнейра и думал. Этот тип — не Теренс Гиз, совершенно нет. У него в руке стиснута палочка, и, судя по разбитым окнам магазина бедняги Клифтса, он успел угостить своего обидчика чем-то неприятным. Если Рон быстро сообразит, к кому наведаться с визитом, убийца может не успеть вылечиться... Если, конечно, Уолден в него попал. Алиса Флеминг появилась с грохотом: колдоаппарат стукнулся о приоткрытую дверь магазина. — Да, сэр, я здесь, сэр! — радостно воскликнула она. «Не ваш уровень доступа», — вспомнил Рон. А, к чёрту. — Осторожней с техникой, Алиса. Отснимите тут всё как следует, потом осмотрим рану на животе. — На животе? — изумилась стажёр. Рон кивнул. — Вы снимайте, снимайте. Алиса щёлкала быстро, бегала вокруг тела, захватывая в панорамной съёмке разбитые окна, отрезанную у дерева ветку, царапины непонятного происхождения на стене... Рон смотрел на неё и думал о дурацких суевериях, распространённых в аврорате, — или не дурацких? Аврорат, при всей важности поставленной перед ним задачи, никогда не был многочисленным. Больше десятка человек там не работало никогда, так что имена авроров повторялись редко — и каждый раз, по убеждению авроров, не к добру. Алиса Флеминг, если верить старым колдографиям, даже внешне походила на Алису Лонгботтом, и в аврорате хватало тех, кто хотел бы выгнать её от греха, чтобы не повторила плохую судьбу. Да только вот сама Алиса была категорически против, и с ней приходилось считаться. Рон не знал, как относиться ко всему этому. С одной стороны, ему внушало уважение упорство Алисы, с другой — он не желал ей зла. Но в любом случае он придерживался мнения, что нельзя уберечь новичка хуже, чем отказываясь его учить. Уровня доступа они, видишь ли, для девчонки жалеют. Ну конечно, мёртвый Пожиратель встанет и перережет ей глотку. Или заавадит из палочки, судорожно сжатой в пальцах. Прямо так, как есть, без помощи головы. — Готово? Отлично, теперь давайте расстегнём ему мантию... Алиса подошла совсем близко, встала на колени рядом с телом, чтобы сделать макросъёмку. Рон расстегнул мантию, потом рубашку — и уставился на живот Макнейра. Точнее, на огромный кровоподтёк, тёмно-синий, довольно жуткий на вид и такой знакомый. — Это, Алиса, — сказал он, и собственный голос показался ему непривычно хриплым, — след одного из боевых заклинаний, которое я не буду произносить на улице, потом вам расскажу и покажу. Он не разрезает кожу, но сдавливает в кашу внутренние органы. Если запустить им в грудь, рёбра крошатся в пыль. У нашего пациента в животе фарш, вот что. Кишки, нижняя часть диафрагмы, печень, почки, желудок... Ну, вы понимаете. И похоже, что убийца промахнулся. — Вы имеете в виду, что он как раз хотел попасть в грудь, чтобы убить сразу? — Ага, именно это я и имею в виду. Но не на того напал... Макнейр не просто избежал мгновенной смерти — кстати, интересно, как, вряд ли он стал бы прыгать, скорее шарахаться; похоже, он успел ударить первым, и у убийцы дёрнулась рука. Так вот, он, похоже, с этим повреждением ещё дрался. И тогда убийца отрезал ему голову. — То есть преступник ранен, верно? — Думаю, да. И у нас есть несколько часов, чтобы найти его. Надеюсь, что несколько часов. Вот что, Алиса. Пойдите к мистеру Клифтсу, он готовит для меня список своих сегодняшних клиентов. Если я прав, среди них должен быть некто Натаниэль Олбрайт. Если вдруг его там нет, немедленно сообщите мне! И подробно расспросите Клифтса о визите каждого, понятно? А я пошёл искать нашего подранка. *** — Что я делаю неправильно, Гермиона? — раздражённо спросил Рон, шлёпнув на стол перед своей женой отчёт. — Пожалуйста, ответ нужен мне очень быстро. — Тебе пора менять самописку, она буквы пропускает, — заметила Гермиона, пробегая отчёт глазами. — Неважно... Хотя ты права, важно, поменяю. Просто я очень спешу сейчас. — Я понимаю, Рон, но мне же нужно подумать. — Думай, — заявил Рон, сняв с полки и положив перед Гермионой толстый учебник по криминалистике. — Я тебе вот думалку твою принёс. — Спасибо. Дочитав отчёт, Гермиона схватила книгу и стала быстро её листать. К удивлению Рона, остановилась в первой трети — на общих вопросах. В полной тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц, Рон почти физически ощущал, как утекает время. Скорее всего, он уже опоздал, но вдруг его шанс не упущен? Алиби имелось у всех, решительно у всех! Алисия Спиннет была на дне рождения Ромильды Вейн, её там видела куча народу. Чета Беннет участвовала в организации благотворительного аукциона и как раз вела переговоры с делегацией французских толстосумов. Джордж Уитакер торчал на работе, а Гектор Уотерхаус торговался с издателем за гонорар. И ни у кого, ни у кого ни царапины! — Рон, я поняла, — наконец сказала Гермиона. — Что? — Ты беспорядочно мечешься по всем фигурантам дела, а надо сесть, успокоиться и искать мотив. Ты сразу решил, что оба эти убийства — дело рук одного человека, или по крайней мере они как-то связаны, но... Голос Гермионы воздействовал на Рона поразительным образом: у него будто бы жар проходил. Даже сердце забилось спокойнее, и Рон Уизли с удивлением спросил себя: эй, мистер аврор, ты чего творил только что? Что это было вообще, а? Он стоял и хлопал глазами. Гермиона, кажется, поняла, почему муж замер, и осторожно спросила: — Ты там ни в какое проклятье не вляпался? — Всё может быть, — неуверенно протянул Рон. — Думаешь, стоит провериться? Гермиона закатила глазами. Эксперты по проклятиям работали в Отделе Тайн. Рон не доверял Отделу Тайн. — Хорошо, я истрачу на тебя ещё один диагностирующий артефакт, но когда-нибудь министр обвинит меня в нецелевом использовании... — Гермиона, это как раз целевое использование! — Ты знаешь, что нет. Артефакты нужны для обеспечения безопасности в поле, а ты в министерстве... Всё ещё читая нотацию, она достала из ящика артефакт, похожий на перламутровое яйцо, и сделала вид, что разбивает его о макушку Рона. По его телу побежали тёплые волны, собирая информацию; Гермиона смотрела настороженно, но потом сказала: — Нет ничего. — Отлично, — кивнул Рон. — Значит, я просто затупил, обычное дело. — Не обычное! — вдруг горячо запротестовала Гермиона. — Рон, ты очень хороший аврор. И я настаиваю, чтобы ты проконсультировался с экспертами, потому что с тобой явно что-то случилось. Хотя бы подумай об этом! — Я подумаю, — Рон снова кивнул и чмокнул жену в щёку. — Что там с моим непонятным маскировочным? — Понятия не имею, и это тоже надо обмозговать. Возможно, мы не там ищем. — Хорошо. Я в дом Олбрайта, посмотрю там. — Удачи. *** В опустевшем доме Рону на удивление хорошо думалось. Частички пазла щёлкали, становясь на места. Слишком много мебели — конечно, Макнейр ведь привык жить в большом замке, не смог расстаться с вещами, которые любил. И его внимание к соседям тоже понятно, он постоянно опасался разоблачения. Гарпёныш жалобно крикнул. Он сидел на жёрдочке, явно подвешенной именно для него, и нервно перебирал лапами. — Ты голодный, что ли? — спросил Рон. Гарпёныш посмотрел на него грустно. Снова закричал, спрыгнул на пол и стал беспокойно ходить по комнате взад-вперёд. «Вы видели когда-нибудь, как магические твари реагируют на аппарацию неподалёку от них?» — вспомнил Рон. Интересно, этот тип врал или говорил правду? К Гизу действительно часто приходили гости, не хотевшие, чтобы их кто-то видел, или Пожиратель хотел направить следствие по ложному следу? Не он ли убил Гиза? Зачем? На столе у Олбрайта — у Макнейра, поправил себя Рон — лежал «Пророк». Внимательно изучив открытый разворот, Рон увидел, что посередине объявления букмекерской конторы от руки нарисован жирный восклицательный знак. Возле сообщения о суммах выплат по сыгравшим ставкам на результаты матча между «Соколами» и «Осами». Макнейр играл в тотализатор и выиграл? В голове что-то щёлкнуло. Макнейр был соседом Гиза. Жизнь Гиза была связана с квиддичем. Макнейр заинтересовался квиддичем — и погиб. Может ли это быть случайностью? Рон отлично знал, что случайности не просто бывают, а составляют большинство событий в жизни. Хороший аврор не станет кидаться на каждое совпадение и возводить его в абсолют. Но проверить надо. Определённо надо. Гарпёныш ткнулся Рону в ногу. Похоже, он действительно был голоден. Рон вздохнул и пошёл искать, чем его можно накормить. На кухне у Макнейра, в запирающемся шкафу, под охлаждающими чарами стояли бутылочки с молоком. Рон взял одну из них, подошёл к гарпёнышу, вспомнил, как Макнейр брал его, и попробовал ухватить так же. Детёныш повозился, устраиваясь поудобнее, и открыл рот. Когда вечером Рон вернулся домой, держа на руке маленькую сонную гарпию, Гермиона почему-то совсем не удивилась. Зато Живоглот изумился несказанно и отправился изучать нового жильца, по своему обыкновению трогая его лапой. Живоглот сейчас жил на два дома. Неподалёку от Норы у него имелась возлюбленная, так что часть времени он проводил с Молли и Артуром, навещая свою зазнобу и вместе с ней воспитывая детей. Однако неизменно возвращался домой — ведь за Гермионой и её мужем следовало, по его мнению, присматривать. — У Макнейра взял? — спросила Гермиона, глядя на гарпёныша. — Ага. Ну что ему там делать? Помрёт же. Я в зоопарке спросил, они сказали, мамка его прогнала, в природе такие гибнут. А Уолден его решил сам выкормить. — Он часто так делал, — кивнула Гермиона. — А ты откуда знаешь? — насторожился Рон. — О, — она загадочно улыбнулась, — я наконец нашла тот библиотечный стеллаж, где хранятся нужные мне книги. Мой руки и иди к столу, я сейчас всё расскажу. *** Гермиона с детства знала: она — идеальный советник. Тень, незаметно идущая за человеком, принимающим решения. Ей самой всегда было трудно принять окончательное решение, ведь она знала, сколько разных значимых факторов существует, сколько плюсов и минусов, и подолгу колебалась: а правильно ли она оценивает их вес? А не слишком ли велика вероятность неудачи? С Гарри в этом смысле было хорошо: он решал быстро. Рон, менее уверенный в себе, долго колебался, его к решению приходилось подталкивать. Но по мере того, как росло его самоуважение, он выбирал всё легче. Гермиону это радовало. Ей действительно было легче рыться в книгах и искать ответы на вопросы своего мужа, чем, например, самостоятельно расследовать преступление. Когда-то Рон со смехом сказал, что она всё время переоценивает преступника и не верит, что он мог поступить так глупо. Собственно, так всё и было на самом деле. Гермиона воспринимала себя как человека-тень, советника, всегда готового дать экспертное заключение или привести статистику. Но на деле Рон почему-то всё время оказывался в её тени. Гермиону это раздражало, а Рон — Рон реагировал на удивление мудро. Видимо, достаточно обжёгся на таких вещах в детстве. Он вообще ничего не говорил, просто доказывал делом, чего стоит. И постепенно — слишком медленно, по мнению Гермионы, — завоёвывал к себе уважение. К жене Рон прислушивался всегда, но в некоторых вещах был непоколебим. Например, в своём недоверии к слизеринцам и к сотрудникам министерства магии независимо от факультета, который они заканчивали. Гермиона тоже не склонна была никому из них особенно доверять, но взаимодействовать с ними — почему нет? Смерть Уолдена Макнейра подсказала ей путь, о котором она давно забыла. И Гермиона Уизли отправилась в Азкабан. Магическая тюрьма, перестроенная по современным стандартам, охраняемая не дементорами, а получившими специальную подготовку людьми, стала довольно приличным местом — по крайней мере, по сравнению с тем кошмаром, который Гермиона до сих пор не могла вспоминать без содрогания. Джордж Уитакер, её скромный секретарь, как-то назвал Азкабан шкатулкой с сокровищами. Джордж вообще был рационален до полной потери моральных ориентиров, иногда Гермиону это пугало. Именно он предложил министру привлекать Пожирателей как экспертов в тех или иных вопросах, взамен обещая скостить им срок. Сначала Шеклболт отказался наотрез. А потом оказалось, что Джордж ничего не предлагает, не обдумав как следует. Выяснилось, что в магической Британии нет другого такого специалиста по тёмным артефактам, как Эгберт Нотт, и никто не способен определить, какое тёмное боевое заклятие использовалось, лучше Родольфуса Лестрейнджа, а самый видный нумеролог страны внезапно — Торфин Роул, человек, сначала показавшийся Гермионе туповатым, а на деле просто слишком погружённый в мир цифр. А ещё во всём Отделе Тайн не найти было никого опытнее Августуса Руквуда. Теперь, когда дементоры не сводили заключённых с ума, те оставались достаточно разумны, чтобы понять, какие выгоды сулило им сотрудничество с властями. Первое время министр категорически не желал даже думать об уменьшении им сроков заключения, предлагал лишь улучшение условий содержания, но вскоре пересмотрел свою точку зрения. Полезные министерству Пожиратели одновременно были умны, и Шеклболт надеялся, что лет через двадцать с ними можно будет иметь дело — раскаялся же Гриндельвальд, в конце концов! Ну, а если реальность окажется не столь радужной, как надежды, данные обещания в любой момент могут стать невыполнимыми по техническим причинам. В конце концов, смертность в Азкабане всегда была высокой. Гермиона знала, что политика — грязное дело. Иногда ей казалось, что рано или поздно она не выдержит и уйдёт преподавать в Хогвартсе или заниматься чистой наукой. Но пока она должна была участвовать во всём этом, если хотела, чтобы магическое сообщество Британии хоть немного выглянуло из того дремучего средневековья, в котором пребывало. — Я ничего не могу вам твёрдо обещать, — вместо приветствия сказала она Руквуду. — Я не министр, подобные решения принимает только он. Но мне очень нужна ваша помощь, больше никто не смог мне помочь. Вы знаете, некоторое влияние в министерстве у меня есть... — Я знаю, — коротко ответил Руквуд. — Сегодня нашли тело Уолдена Макнейра, — Гермиона очень надеялась, что эта информация станет козырем в её игре. — Мы понятия не имеем, кто его убил и почему. Нет ни одной зацепки. Но недавно было совершено ещё одно убийство, нам кажется, они связаны. Свидетель утверждает, что видел тени двух людей и эльфа. А самих людей и эльфа не видел. То есть посреди пустой набережной — тени, отбрасываемые на парапет. Я не смогла найти ни одного заклинания, ни одного артефакта, который скрывал бы людей, но оставлял видимыми их тени. Помогите мне, пожалуйста. Гермиона смотрела на бесстрастное рябое лицо Руквуда и вспоминала драку в министерстве. Тогда она впервые увидела его взгляд, и он всерьёз её напугал. Сейчас Руквуд был совсем не страшный, но воспоминание не отпускало. Она не хотела его ни о чём просить. Но может статься, это был единственный выход. Руквуд молчал. Гермиона ждала. Наконец он переменил позу и задумчиво сказал: — Ну, есть один вариант... Но я не уверен. Мне надо побывать на месте. — Вы же знаете, что у меня нет полномочий... — А я не могу дать обоснованный ответ, не увидев всё своими глазами, — отрезал Руквуд. — Я эксперт, а не бабка-гадалка. Гермиона поджала губы и поднялась. Она прекрасно знала, с чего начинается коррупция во власти. С искренней веры в то, что маленькое нарушение необходимо для дела. Но Кингсли не позволит. Скорее шапку свою сжуёт. — Пойдёмте, — Гермиона протянула Руквуду руку. Тот степенно на неё опёрся. Аппарировав на место преступления, Гермиона недовольно поморщилась. В охране оставили девчонку-стажёра, и небось не додумались прислать кого-то ей на смену! — Добрый день, — вежливо сказала она. — Когда вас должны сменить? — Меня? — девушка захлопала глазами. — А... Нет, я не в охране, я сама пришла. Просто... посмотреть, вдруг мы что-то пропустили. Гермиона мысленно застонала. Руквуд настороженно озирался, словно пёс, берущий след, только что воздух не нюхал. — Дайте палочку, — резко приказал он. Гермиона понимала, что он это скажет. Но всё равно было страшно. — Мисс... — Флеминг, мэм. Алиса Флеминг. — Мисс Флеминг, вы не одолжите вашу палочку на пару минут? Руквуд криво ухмыльнулся, беря в руки изящную палочку из ивы. — Хоть чему-то научились... — пробурчал он, мгновенно рассыпая вокруг себя сеть заклятий. Некоторые из них были совершенно ненужными, уж Гермиона-то видела. Просто Руквуд слишком давно не колдовал. — Я понял, — наконец сказал он. — Моё предположение оказалось верным. Мисс Флеминг, ваша палочка. Послушайте, мисс Грейнджер... — Я миссис Уизли, — машинально поправила Гермиона. — Это несущественно. Так вот: давайте пообедаем в ближайшем кафе, я расскажу вам о своих выводах, и будем в расчёте. Гермиона подавила тяжёлый вздох. Если она прозевает этого человека, что несложно, погибнет не просто её карьера, погибнет много людей. — Хорошо, пойдёмте. Мисс Флеминг, не составите нам компанию? Вы ведь, я так понимаю, принимаете участие в расследовании? Вам, наверное, будет нелишним услышать экспертное мнение. — О, да, конечно! Если это можно, я бы с радостью... В кафе Руквуд, нимало не смущаясь, заказал плотный обед и с любопытством разглядывал интерьер. — Я понимаю, что вам интересно, — сказал он как бы между прочим, — я обдумываю формулировки. Заказ принесли довольно быстро. Флеминг сидела тихо, как мышка, с чашкой кофе. Гермиона рассеянно ковыряла ложкой шарик мороженого, сжимая в другой руке палочку. Руквуд с аппетитом принялся за суп, но испытывать и дальше терпение своих спутниц не стал. — Есть такой старинный артефакт с немудрёным названием «сокрыватор». Безделица, кто-то из волшебников когда-то давно придумал и показал приятелям, те скопировали себе... Насколько я помню, его даже в справочники не вносили, мелочь же, не стоящая внимания. Его ненадолго хватало, и когда действие заканчивалось, сначала проявлялись тени людей, которых он сокрывал, а потом — сами люди. В некоторых семьях по идее могли остаться такие артефакты, наполовину разряженные. У нас был, например. Когда он разряжается, остаётся след, именно его я и хотел увидеть. След есть, идентифицируется довольно чётко — он должен висеть в воздухе примерно неделю, это ещё одна причина, по которой сокрыватор не пошёл в реестры артефактов и не стал изготовляться массово. Малополезная вещь и легко выявить. Гермиона кивнула. — Но сейчас, по прошествии многих лет, когда никто уже не помнит об этих сокрываторах, можно использовать их, не опасаясь, верно? Спасибо, мистер Руквуд. Вы сможете написать экспертное заключение по этому поводу? «За которое Шеклболт меня убьёт три раза», — добавила она мысленно. — Смогу, конечно, — Руквуд улыбнулся. — Здесь отлично готовят, смею заметить. — Да, замечательно, — согласилась Гермиона. — Мисс Флеминг, да не напрягайтесь вы так, — беспечно сказал Руквуд. — В вашем ведомстве здоровую инициативу только поощряют, можете мне поверить. Стажёр посмотрела на него исподлобья и ничего не ответила. — И вот ещё что, — продолжал он, словно бы не замечая её неприязни, — я прошу прощения за бестактность, но всё же позволю себе непрошеный совет: отрастите волосы. Я знаю, что чем короче, тем удобнее, но каре вам пошло бы и не мешало бы в бою. Просто поверьте мне, пересудов сразу станет меньше. — С чего вы взяли, что вообще есть какие-то пересуды? — лицо девчонки вмиг закаменело. — Вы ведь магглорожденная, верно, мисс Флеминг? — Да, и что с того? — Ничего особенного. Просто вы действительно напоминаете юную мисс Рэндалл. Насколько я помню, в её семье был весьма неприятный скандал с рождением сквиба, он, кажется, умер в детстве... Лет в девять... Такое часто бывает со сквибами в магической Британии, мисс Флеминг. А потом где-то в маггловском мире появляются магглорожденные волшебники, очень напоминающие... кого-нибудь. — О какой ещё мисс Рэндалл вы говорите? — теперь Флеминг выглядела откровенно ошарашенной. Неужели Руквуд попал пальцем в небо? Гермиона следила за их разговором с интересом. Интриган старой закалки ни слова не говорил просто так, она была уверена в этом. Чего он хочет от девочки? — Об Алисе Рэндалл, — мягко сказал Руквуд. — Она ещё вышла потом замуж за одного аврора, Фрэнка Лонгботтома. Простите, мисс Флеминг, но вы действительно похожи. Даже если я неправ и это всего лишь совпадение — отрастите каре. Станет легче работать. Мисс Флеминг судорожно сглотнула кофе. Руквуд приветливо улыбнулся ей и начал расправляться с котлетой. *** — Экспертное заключение уже готово, вот оно, — Гермиона положила перед Роном облепленный печатями пергамент. — И не спрашивай меня, можно ли ему верить. Я сама не знаю. Информации об этих сокрываторах я не нашла больше нигде... — Верить можно, — сказал Рон, бросив взгляд на печати. — Видишь? Это на прошлой неделе ввели, у тебя где-то должно валяться распоряжение. На экспертные заключения ставится клеймо магического контракта: если эксперт заведомо соврал, поперёк заключения появляется надпись «Ложь», и оно не может служить доказательством по делу. — Хорошо придумано! — одобрила Гермиона. — Чья идея? — Отцовская. — Молодец он у тебя. — Это точно. Итак, давай разберёмся, что у нас есть. Публично Теренс ни с кем не общался, но, возможно — если верить показаниям Макнейра, — к нему приходили гости, которых он от окружающих скрывал. Или не скрывал, а просто домосед по жизни и знать не знал, что на его гостей или их отсутствие вообще кто-то обращал внимание. В воскресенье он вышел на прогулку — возможно, кого-то ждал. Может, и нет, могли и случайно встретиться. Если встреча была запланирована, то, скорее всего, сокрыватором воспользовался сам Теренс, если нет — тот, кто к нему пришёл. — При этом если встреча планировалась, она не могла быть долгой, — вставила Гермиона. — Сокрыватор, судя по всему, был изрядно выдохшийся. Раз Уотерхаус увидел тени. — Ага, — Рон кивнул. — Итого у нас есть три версии. Первая: Теренс кого-то ждал, была назначена встреча, и этот кто-то его грохнул. Вторая: к Теренсу внезапно подошёл убийца, применил сокрыватор, чтобы их не увидели вместе, и убил его. Третья: была намечена встреча, она затянулась, и тени увидел не только Уотерхаус, но и убийца. Зачем оно ему, правда, непонятно, но в этом деле пока ничего не понятно. — А магглоотталкивающие чьи? На карте магглоотталкивания этой набережной нет, то есть их наложили не министерские служащие. Кроме того, свидетели все как один говорят, что там постоянно гуляют магглы. — Теренс их наложил. Его палочку проверили. Так что один шар в корзину версии запланированной встречи. Рон грустно заглянул в пустую чашку. Гермиона поднялась и налила ему кофе: когда Рон рассуждал, он не любил ходить туда-сюда. — Как со всем этим Макнейр связан и связан ли, я не понимаю, — признался Рон, беря чашку из рук жены. — Убить его мог кто угодно, кто узнал, что Натаниэль Олбрайт — это он. За жизнь Пожирателей сейчас я ломаного кната не дам, очень хорошо понимаю, почему он скрывался. — Плохо он скрывался, — задумчиво проговорила Гермиона. — Уолден Макнейр всю жизнь проработал с магическими существами — и устроился в зоопарк, к ним же. Довольно легко найти. — Так он палачом работал, а теперь из бутылочки их выкармливает. — Да не всегда он палачом работал. Я расспросила Руквуда о нём, он потребовал, чтобы мы часть обратного пути на поезде проделали. Я его понимаю, на свободе хорошо, но я потом успокоительное пила. Так вот, Уолден Макнейр носился со всякими редкими тварями, особенно с детёнышами, не хуже Хагрида. — Подожди, но если это так, значит... — Значит, кто-то его покрывал, — кивнула Гермиона. — Кто-то в министерстве знал, кто он таков. Вспомни, именно Макнейра особенно-то и не искали — хотя именно его можно было найти в два счёта. В такие совпадения я не верю. — Думаешь, потому его и убили? Испугались, что аврорат раскопает... Хотя нет. Вряд ли. Идиотизм высшей пробы. Смотри: Натаниэль Олбрайт был под оборотным зельем. Он покупал у Клифтса всякую всячину для работы, корм гарпёнышу, средства всякие от укусов магических тварей — он же с хищниками работал. Подозреваю, что у него же он брал бумсланга для оборотного, но на этот счёт Клифтс пока не раскололся. Ничего, прижмём — расколется. — Пригрозишь обвинением в содействии укрывательству Пожирателя? — Ага. Так вот: он был под оборотным, и напали на Олбрайта, а не на Макнейра. И погиб он под оборотным, понимаешь? Гермиона кивнула. Даже если бы она не изучала специальную литературу, история подмены Барти Крауча его матерью не оставила бы сомнений: миссис Крауч и после смерти выглядела, как Барти. — Но мы-то соблюдаем процедуру! — горячился Рон. — Первое, что мы делаем, видя труп, — это проверяем, истинный ли у него облик, ты же помнишь, комплекс Бэрроу. Гермиона помнила. Как раз после случая с Краучем старинный способ выявления оборотного зелья стал обязательной частью расследования убийств. И несколько сюрпризов это нововведение уже принесло. Что, разумеется, немедленно растрезвонил «Пророк». Так что преступник, если он знал, что Олбрайт и есть Макнейр, и хотел это скрыть, должен был бы не просто убить его, а уничтожить тело. — Беда в том, что я так и не понял, связаны убийства или нет. Если у Гиза и Макнейра и были общие знакомые, мне о них неизвестно. Ну, только соседи, но я тщательно проверил алиби каждого из них. Они чисты все. И никаких общих интересов у них... — ...только квиддич? — Да. Только квиддич. Точнее, тотализатор. И Макнейр, и Гиз регулярно делали ставки на... Стоп. Рон замер, как громом поражённый. Вспомнился чай, и джем, и весёлый голос Алисии Спиннет: «В воскресенье мы всё утро просидели в кафе вместе с Олли Вудом и твоим братом Джорджем». — Ты что-то понял, Рон? — голос Гермионы прозвучал будто издалека. Едва шевеля губами, Рон проговорил: — Джордж постоянно делает ставки в конторе Фулроуза. *** Впервые Рону казалось, что аппарация длится бесконечно. В голове успела пронестись тысяча мыслей. О том, что он плохой аврор: пропустил мимо ушей слова Алисии, не расспросил Джорджа и Оливера, а Джедедию Смита расспросил, нельзя так, не может быть своих и чужих, когда расследуешь преступление. О том, что не просто так он, найдя тело Макнейра, заметался бестолково, вместо поиска тех, кто имел мотив и возможность совершить преступление, просто бегая по тем, кого знал. Там, на месте преступления, он подцепил — не проклятие, нет. Эхо эмоции, адреналинового возбуждения, или как это называется в книжках Гермионы. Его накрыло, потому что... Потому что оно было родное. Своё, близкое. Убийца Макнейра испытывал ярость и восторг одновременно, его подстёгивал кураж, тот самый, который помогал в бою не замечать попавших в тебя заклятий, его несло водоворотом, и этот водоворот, окрашенный его собственной магией, остался на месте убийства, будто магический след — и подхватил Рона. Наконец пол ударился ему в ноги. — Джордж! Мне надо с тобой поговорить, ты здесь, Джордж? Наверху раздались шаги. — Здесь я, здесь! Сейчас спущусь, или поднимайся ко мне. Стряслось что? — Стряслось, — пробормотал Рон и пошёл наверх, сжимая в руке палочку. — Ты что-то сказал? — Джордж возник на пороге. Волосы у него были мокрые, а правая рука... Правая рука висела на перевязи. — Что с рукой у тебя? — спросил Рон. Кровь оглушительно стучала в ушах. — Да обжёг сильно, — с досадой ответил Джордж. — Эксперимент ставил, пересыпал златоглазки случайно. Хлопнуло что-то неподалёку, не то дверь, не то ставень, и рука дрогнула. А ты чего встрёпанный такой? — Где ты был в воскресенье? Вспомни, это важно. Джордж давно не удивлялся дурацким вопросам Рона. Когда у тебя брат аврор, он может вытащить тебя из постели в третьем часу ночи, чтобы выяснить, кто купил в твоём магазине шляпу-хлопушку с чуть оторванной подкладкой. — Ну, с утра мы с Вудом встретились и вместе аппарировали к Алисии. Посидели вместе в кафе, в полдень разошлись. Я, собственно, сюда пошёл, а Вуд — на базу «Ос», он недавно у них помощником тренера устроился. А что случилось? — Кто тебя здесь видел и когда? — Дай подумать... Флориан заходил почти сразу, как я вернулся. Ну, может, пара минут прошла. Да что стряслось, ты можешь толком... Рон запрокинул голову и прислушался. Голос Джорджа уплыл куда-то далеко, нахлынуло знакомое чувство: восторг, ярость, жажда действия... По-научному это называлось «неиндивидуализированный магический след», и обнаружить его обычно было не очень-то легко, но Рон так резонировал с ним, что сомнений не осталось: убийца Макнейра с ним одной крови. След кружил голову, но теперь Рон был готов. — Что у тебя там? — спросил он, не особо рассчитывая на ответ, и решительно направился к одной из многочисленных кладовок Джорджа. Многие ингредиенты, из которых тот создавал свои вредилки, нельзя было держать вместе, поэтому вместо одного большого склада в доме имелось множество кладовок. Не обращая внимания на предупреждающий возглас брата, Рон резко распахнул дверцы. На полу кладовки валялся ворох тряпья: залитая кровью тёмно-серая мантия, обрывки рубашки, бинты... Рон резко развернулся к Джорджу — и в ту же самую секунду у него за спиной прогремел взрыв. *** Меньше всего на свете Гермиона хотела сейчас стоять перед министром и выслушивать его мнение о своих методах работы. Она беспокоилась о Роне, терзалась подозрениями — а вдруг Джордж действительно убийца? Как им всем жить с этим? Но Кингсли Шеклболт считал, что именно сейчас настал самый удобный момент для того, чтобы высказаться. — Я не просто так просил согласовывать со мной подобные действия, — говорил он, глядя на Гермиону в упор. — Я не просто так просил, чтобы без моей подписи никого не выпускали из Азкабана даже на пару мгновений. Ты же даже через контроль его не провела! — Я считаю, — Гермиона вздёрнула подбородок, — что если мы хотим успешных реформ, нам надо, чтобы общественное мнение было на нашей стороне. Процент волшебников, работающих в министерстве, весьма велик, и во многих семьях стонут об излишней бумажной работе, о том, что правил стало слишком много и непонятно, зачем они нужны. Мы должны всем показать пользу от этих правил! Если все преступления начнут расследоваться, общество поймёт, насколько мы правы, вводя строгие процессуальные нормы. Поэтому сейчас оправданы любые действия, направленные на успешное завершение расследования, особенно если речь идёт о таком тяжком преступлении, как убийство. — Гермиона, вот эти все твои соображения — они должны быть изложены мне в докладе, понимаешь? И служить аргументами в прениях относительно принятия того или иного решения. Но нарушать мой приказ, руководствуясь ими, ты не имеешь права. Почему я должен объяснять тебе это? Ты же прекрасно знакома с понятием дисциплины! — Кингсли, послушай меня. Магическая Британия — это такая большая деревня. Все друг друга знают, всё взаимосвязано. Рон расследовал убийство Теренса Гиза — а наткнулся на скрывающегося Пожирателя. Я поговорила с Руквудом — и прихожу к выводу, что у Макнейра был могущественный покровитель здесь, в министерстве. В волшебных семействах множество шкафов, и все они битком набиты скелетами. Если мы станем распутывать все загадки, попавшие к нам в руки, эти скелеты удастся извлечь. Если нет — ты ещё долгие годы не узнаешь, кто тайно сочувствует Пожирателям и посылает им закодированные послания о том, что в их очередное тайное убежище выехала группа захвата. — Хорошо, я с тобой согласен, но как всё это оправдывает прямое нарушение моего приказа? Я что, приказывал не расследовать преступления? — А ты что, дал бы мне вытащить Руквуда из Азкабана и прогуляться с ним на место убийства Гиза? Этот спор был глупым, Гермиона знала. Проще написать заявление об увольнении и заняться преподаванием трансфигурации. Но Рону нужно это чёртово экспертное заключение! И она не может допустить, чтобы его признали добытым с нарушением закона. Шеклболт тем временем посмотрел на неё как-то странно. — Гермиона, ты меня удивляешь. Конечно, я дал бы разрешение. Просто с ним пошло бы ещё несколько человек, скажем, из отряда магов особого назначения. На всякий случай. Знаешь, Руквуд опасен. — Он не сделал ничего такого, — пробормотала Гермиона. — А, так он тебе уже нравится, да? — отчего-то министр развеселился. — Признайся, ты испытываешь к нему симпатию? Ну хоть немного? Гермиона задумалась. В общем, наверное, можно было сказать, что Руквуд ей несколько симпатичен — по крайней мере, он не отказался помочь, не пытался сбежать, не шантажировал её, требуя добиться уменьшения срока... А ещё он был мил с Алисой. — Вижу ответ на твоём лице, — вздохнул Шеклболт. — Так вот, Гермиона, послушай, что я тебе скажу. Ты всё это знаешь, но ты не знаешь Руквуда и поэтому не воспринимаешь достаточно серьёзно. Он всю жизнь строил связи. Со всеми подряд. Августус Руквуд — это такой жирный паук, сидящий в центре сети, разбегающейся во все стороны. Он был милым другом всему магическому миру, понимаешь? И когда ему нужно было кого-то о чём-то попросить или у кого-то что-то узнать, причин отказать этому замечательному человеку не находилось. Масса людей снабжала Пожирателей информацией, даже не подозревая, что делает это, они просто общались со своим старинным другом Августусом! Он умеет затаиться и ждать, Гермиона, как заправский паук. И если всё сложится так, как он хочет, то в один прекрасный день, рассматривая его прошение о помиловании, множество людей подумает: да что там, этот Руквуд милый, намного лучше остальных Пожирателей, почему бы не отпустить его? За годы заключения он превратился в безобидного старика, пусть доживёт отпущенный ему срок дома, в комфорте. Я не говорю, что все Пожиратели должны сгнить в Азкабане, ты знаешь, что я так не считаю. Я вообще согласен с Люпином: того Азкабана, с дементорами, не заслуживал никто, и годы заключения в нём окупили очень многое, что сделали эти мерзавцы. Но Моргана тебя раздери, ты можешь хотя бы с открытыми глазами разговаривать с ними со всеми? Руквуд — не Лестрейндж, который тебя презирает, и не Роул, которому всё равно! Он манипулятор! И ты практически уже стала его жертвой, да ещё и девчонку-стажёра с собой прихватила в паутину! Гермиона, я запрещаю тебе общаться с Августусом Руквудом, ты слышишь? Запрещаю! — Пусть он тобой манипулирует, да? Гермиона сама не знала, зачем сказала это. Шеклболт был прав, тысячу раз прав, она слушала его проповедь и чувствовала, как горят щёки. Но смирения перед начальством в ней не было никогда, поэтому не огрызнуться она не смогла. На удивление, министр замолчал. Несколько секунд сверлил её глазами, а потом очень спокойно произнёс: — Пожалуй, ты права. Я тоже не могу быть уверен, что он не найдёт ко мне подход. Вот что давай сделаем: прикрепим к нему твоего Уитакера, как его, Джошуа, Джонатан? — Джордж, — тихо сказала Гермиона. — Как Уизли. Сердце снова кольнуло тревогой. Как там Рон? Министр кивнул. — Ну в общем, его. Он кажется мне человеком достаточно проницательным, чтобы просчитать схемы Руквуда. И к тому же, он очень спокойный, гораздо спокойнее нас с тобой. Мне с ним об этом поговорить или ты сама? Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент сквозь стену министерского кабинета просочился серебряный кабан и кинулся прямо к ней. — Гермиона, бегом ко мне, — сказал он голосом Джорджа, — Рону плохо! Он вломился в кладовку с ингредиентами, которые взрываются на свету. Бегом! — и растаял в воздухе. — Кингсли, — дрогнувшим голосом попросила Гермиона, — ты не мог бы пойти со мной? Я всё понимаю, рабочее время, но... Это связано с расследованием. Министр молча кивнул и пошёл к камину. *** Резкий запах медицинских зелий ударил в нос Гермионе, как только она оказалась в доме Джорджа. Колдомедики из Мунго уже оказали Рону первую помощь и собирались увезти его; Джордж отчаянно протестовал. — Гермиона! — кинулся он к ней. — Скажи им, запрети им, Гермиона! Нельзя его перевозить никуда, там же экспериментальное всё, у него взорвалось прямо за спиной, позвоночник же... Джордж был бледен, у него тряслись руки. Стараясь не оставлять его вне поля зрения, Гермиона подошла к Рону. Тот уже пришёл в себя и послушно глотал очередную гадость, которую вливали в него медики. Вокруг дома стоял свежий антиаппарационный барьер. Гермиона краем глаза увидела, как Шеклболт проверяет камин и удовлетворённо кивает. Судя по всему, каминная сеть была заблокирована изнутри. Рон сжимал в руках палочку. Гермиона горько усмехнулась: мог ли кто-то предположить, что ему придётся принимать меры безопасности против собственного брата? Неужели Джордж убийца? Как? Зачем? Рон требовательно посмотрел на жену. Она наклонилась к нему. — В кладовке окровавленная одежда, — говорить Рону явно было тяжело. — Проверьте, что за травма у него. Задержите. Магический след... С места убийства Макнейра. Он мне родной, резонирует. И в кладовке он же. Гермиона кивнула и только сейчас увидела совсем рядом Шеклболта. Выслушав Рона, министр поднялся и начал раздавать распоряжения. — Аврора Уизли с места не трогать, обеспечить ему должный уход прямо здесь. Джордж, мне жаль, но я вынужден тебя задержать и допросить. Всем будет лучше, если ты согласишься на допрос под веритасерумом. Отдай палочку, пожалуйста. — Я не понимаю, что происходит, — раздражённо ответил Джордж, — но если вы меня в чём-то подозреваете, конечно, тащите ваш веритасерум, клянусь, я ничего не... — Палочку отдай, пожалуйста, — Шеклболт говорил очень спокойно, но Гермиона отчётливо поняла: ещё пара секунд — и Джордж получит Ступефай между глаз. Он, видимо, тоже это понял, потому что молча отдал палочку. — Гермиона, сделай милость, принеси веритасерум, у тебя есть, я знаю, — сказал Кингсли. — Камин заблокирован, выйди из дома и аппарируй оттуда. Через несколько минут они, все трое, сидели возле Рона, которого накрыли пледом прямо на полу возле разгромленной кладовки, и нервно пили чай. Себе и министру Гермиона плеснула успокоительного, Джорджу с соблюдением всей процедуры, включающей подписание им согласия на это действие, добавили в чай веритасерум. — Итак, расскажи, пожалуйста, что случилось с твоей рукой, — Шеклболт действовал наугад, он ведь не знал подробностей, но Рону требовалось немного времени, чтобы прийти в себя. — Я экспериментировал, хотел создать такие чернила, чтобы ими можно было писать пляшущие буквы. Ну, на поздравлениях, например, ты пишешь, а они танцуют. И когда я всыпал златоглазку в котёл, что-то хлопнуло в доме, не то дверь, не то ставень, у меня дрогнула рука и я всыпал слишком много. Успел отшатнуться, но руку обожгло. — Когда это случилось? — Сегодня, около одиннадцати часов. Рон чуть заметно кивнул. Это было время убийства Макнейра. Следующий вопрос задала Гермиона: — Кто-то видел тебя во время твоих экспериментов? — Ну, когда я повредил руку, меня половина персонала святого Мунго видела. А до того — только Анджелина, она после обеда уехала. — Куда уехала? — К матери на день рождения, мы должны были вдвоём ехать, но из-за руки я остался дома. — Что ты делал в воскресенье с утра примерно до двух часов дня? — Мы с Оливером Вудом и Алисией Спиннет сидели в кафе возле её дома, я всё это уже говорил Рону, между прочим. Мы договорились посидеть до полудня, в полдень разошлись каждый по своим делам. Я отправился сюда и до вечера занимался экспериментами с новыми вредилками. Я уже говорил Рону, ко мне почти сразу, как я вернулся, заходил Флориан Фортескью, спросите его. — Что у тебя в той кладовке, которую открыл Рон? — Гермиона смотрела не на Джорджа, а на своего мужа. На лбу Рона разглаживались морщины. Кажется, по всему выходило, что убийца — кто-то другой. — Ингредиенты, которые не выносят солнечного света, — Джордж явно начал нервничать. Гермиона перевела взгляд на его лицо. — Я говорил ему не трогать! Говорил: если тебе что-то оттуда надо, давай я возьму! Или хоть шторы задёрну. Но он не слушал! Распахнул дверь настежь и ну там что-то высматривать. Конечно, оно рвануло! Хорошо ещё, что он перед дверью стоял, заслонял свет, а то бы полдома разнесло, и его бы... в клочья... — Джорджа затрясло. Было очевидно: сейчас он думает только о том, что мог потерять ещё одного брата. — Одежда у тебя в кладовке, — подал голос Рон. — Чья она? — Одежда? — изумился Джордж. — Нет там никакой одежды. — Мантия, рубашка, обрывки бинтов, всё в крови, — настаивал Рон. — Чьё? — Послушай, старик, я бы никогда не засунул к ингредиентам что-то окровавленное, ты смеёшься? Да там такая реакция может пойти... — Там была окровавленная одежда, — повторил Рон, глядя на Гермиону. — Не могло её там быть, — твердил Джордж. Гермиона посмотрела на Шеклболта и поняла, что сейчас её мужа попросту, ничего не проверяя, обвинят неизвестно в чём. Что ему привиделось, что надо больше отдыхать, что таким впечатлительным людям не место в аврорате... Эта особенность волшебников ей была давно известна: они не верили в сверхъестественное. Под веритасерумом невозможно врать, значит, и проверять нечего. — Подождите! — воскликнула Гермиона, вскочила и пошла к кладовке. Каким бы сильным ни был взрыв, хоть что-то должно остаться. Конечно, она нашла и клочки одежды, и следы крови. Поиски заняли всего пару минут, и ей хотелось кричать от осознания того, что никто кроме неё не счёл бы нужным эту пару минут потратить. Да магглы больше склонны верить в волшебство, чем маги — в то, что волшебство может не сработать! — Чьё это? — спросила она, предъявив клочки мантии Джорджу. — Понятия не имею, — ответил он. — Не моё точно. Я такой цвет не ношу. — Расскажи про тотализатор, — сказал Рон. — Фулроуз. Ставки на квиддич. Как это работает? — Ну, я прихожу к Фулроузу в контору, делаю ставку, плачу деньги... Если ставка срабатывает, получаю выигрыш... Рон, я не понимаю, о чём ты спрашиваешь. — А если, допустим, ты хочешь сделать ставку, но не хочешь идти в контору? Я не знаю, на работе занят, или нога болит? Он к тебе придёт? — Сам не придёт, — покачал головой Джордж. — Эльфа пошлёт. Рон переглянулся с Гермионой. — У него же нет эльфа, — озадаченно сказал Шеклболт. — Есть, просто не личный, — пояснил Джордж. — Один из свободных, Фулроуз его нанял за пару галлеонов в неделю. Он особенно не рассказывает об этом, потому что, во-первых, тогда многие начнут кочевряжиться, мол, не пойду я к тебе, пришли ко мне эльфа, а во-вторых, чистокровные не очень любят иметь дело со свободными эльфами. — Кто может зайти к тебе в дом, не спросясь? — поинтересовался министр. — Да кто угодно, у меня же магазин на первом этаже. Шеклболт и Гермиона синхронно вздохнули, Рон со стоном закрыл рукой лицо. — Кто-то знает, как можно допросить эльфа? — спросил министр, и в комнате повисла неприятная тишина. *** — Рокко — свободный эльф, — дёргая ухом, сварливо заявило маленькое существо в миниатюрном фраке на маггловский манер. — Рокко не обязан подчиняться человеческим процессуальным нормам. Эльфы не подписывали дополнение к договору, касающееся ваших нововведений. — Речь идёт об убийстве, — мягко сказала Гермиона. — И вы видели убийцу. Вы единственный, кто может назвать его имя. — Рокко не станет этого делать, — невозмутимо ответил эльф. — Человек, которого вы хотите поймать, защитил Рокко от грязных ксенофобов. Рокко не станет причинять ему вред. — Хорошо, я поняла. Но вы можете хотя бы рассказать, как вас обидели? Почему тому человеку пришлось вмешиваться? Эльф поджал губы и высокомерно ответил: — Этот Гиз обозвал Рокко дурными словами и пнул, потому что Рокко, видите ли, явился к нему невовремя. Сначала он сам желает видеть эльфа в воскресенье, а потом, оказывается, у него свидание и эльф ему помешал. — Свидание? С кем? — Рокко не обратил внимания, женщина сразу попрощалась и дизаппарировала. А Гиз страшно рассердился и накричал на Рокко, и пнул. Рокко чуть не упал в грязь! — А Олбрайт тоже пинался? — раздался голос у Гермионы за спиной. — Рон! Ты должен лежать, что ты здесь делаешь? — Осваиваю трость, — поморщился Рон. — Хочу быть похожим на Люциуса Малфоя, раз он тебе так нравится. Ничего страшного, колдомедики разрешили. — Да что они понимают!.. — Гермиона, пожалуйста. Так что насчёт Олбрайта, Рокко? — Человек под оборотным зельем? — презрительно уточнил эльф. — Нет, он не пинался, просто обругал Рокко. — А тот, ну, заступник, он случайно оказался рядом? Или у него, может, было какое-то дело к вам? — К Рокко точно не было. Рокко не знает, зачем тот человек был там, где был. Рокко не спрашивал. — Хорошо, спасибо. Гермиона, давай маггловское такси, что ли, возьмём. Я знаю, кто убийца, но скакать по каминам у меня сейчас здоровья не хватит. — Расскажешь? — Конечно, расскажу. Заставлять тебя ждать официального отчёта слишком жестоко, дорогая. Если я стану так делать, ты снова помиришься с Люциусом. — Не смешно, Рон. — Да что смешного, когда твой родич оказывается убийцей? — Родич? — Ну да. Я же сказал, тот след родной. Магия убийцы мне родная, понимаешь. Я уже всерьёз испугался, что это Джордж. Или, я не знаю, отец вдруг ополоумел. Там такая злость была, такой... взрыв. У него просто крышу рвёт, когда он видит, как эти засранцы, которым место в Азкабане, позволяют себе... пинаться. Это мой довольно близкий кровный родич, Гермиона, и я сейчас поеду его арестовывать. Не до смеха мне, в общем. — Да кто же убийца наконец? — А, прости, — Рон устало убрал за ухо отросшую прядь. — Я думал, ты уже поняла. Это Оливер Вуд. *** — Нет, ну какова бабка, а! — восхищался Сэвидж. — Каковы обе бабки! Заговоры старух, роман ужасов! Вы только подумайте: роковая женщина Дигглтон всю жизнь собирала любовные письма отвергнутых красавцев, а сама крутила любовь с другой такой же бабкой, ну, то есть тогда ещё молодой красавицей, конечно! А потом эта самая красавица её бросила ради прекрасного кошелька и стройных колонн дорогого особняка, вышла замуж, родила троих детей и думать забыла про беднягу Дигглтон. Но не такова была наша акула любовных морей... Уизли, ты зачем вообще на работу припёрся, да ещё и с тростью? Лежи болей дома, нечего тут свидетелям угрожать! — Не хочу лежать, — недовольно заявил Рон. — У меня работы полно. С бумажками, чтоб их пикси сожрали. — И вот представляете, прошло много лет, и коварная изменница затеяла тяжбу со своим правнуком, а тот возьми и раскопай её старинную любовную связь, и не только то, что было до свадьбы, а и то, что после! Ну то есть коварная изменница, эта самая Фаррингтон, в девичестве Хоул, уже после рождения второго сына приходила к Дигглтон и предлагала ей возобновить связь. А та отказалась, гордая была, коллекционерка старая. И добрый правнук решил рассказать об этом родне, которая выступала в тяжбе на стороне теперь уже старушенции Фаррингтон, в надежде, что родня оскорбится, мол, эта гулящая при живом муже к любовнице бегать хотела. И одна бабка другую кокнула, справедливо рассудив, что нет бабки — нет свидетельств. Каково, а? Любовный роман можно писать, «Любовь и кровь»! Уизли, ну чего ты такой насупленный? Тебе, того и гляди, старшего аврора дадут, а ты ходишь мрачный, как свежее привидение. — Это называется «посттравматическое стрессовое расстройство», — сказал Рон. — Мне Гермиона сказала. — Мерлинова борода! — отозвался Уильямсон. — Зачем она тебе такие страшные вещи говорит? — Вы не поняли ни черта. Посттравматическое стрессовое расстройство — это то, что с Вудом случилось. А могло — с любым из нас. Со мной, с Кингсли, с Гермионой. С Гарри. Это когда человек просто идёт по улице, улыбается, у него всё хорошо — а потом кто-то в нескольких шагах от него спотыкается о внезапно возникшего перед носом эльфа, ругается в сердцах, и у человека срывает крышу. Совсем, намертво. Ему чудится, что его друзья умерли зря, потому что ходят по улицам и хорошо себя чувствуют те, кто ни во что не ставит эльфов, кентавров, оборотней, а заодно магглорожденных и полукровок. У него в голове достраивается образ этого, который выругался: сегодня он эльфа ругает, а завтра в печь кинет, потому что он это от ненависти, гад такой. Нет, я не могу объяснить, у меня в голове не укладывается. Ну, в общем, он в этот момент уверен, что убивать за такое — правильно, понимаете? И поэтому у него не возникает даже мысли, что явиться без предупреждения к другу и сбросить у него в кладовке свои окровавленные шмотки — не лучшее, что он может сделать. Джордж услышал хлопок и пересыпал златоглазки в зелье — это как раз Вуд аппарировал к нему, чтобы переодеться. Он, конечно, понимал, что будут искать и всё такое, но считал, что поищут формально, для галочки, и на него, героя, никто не подумает, а уж тем более на Джорджа. И вообще, что он сделал такого? Подумаешь, приструнил ксенофоба, где только слов таких набрался... — Я так понял, Теренс Гиз эльфа не просто обругал, а пнул? — уточнил Сэвидж. — Да, отшвырнул ногой и процедил сквозь зубы: «Ходят тут всякие недомерки невовремя, порют вас мало». Маскировка уже спадала, Вуд увидел тени и услышал голос Гиза и вскрик эльфа, ударил наугад... И буквально на следующий день он видит того же эльфа, и снова его шпыняют, и опять какой-то урод, небось, только что пару тёмных артефактов контрабандой прикупил... Посттравматическое стрессовое расстройство. Я должен это запомнить. — Зачем? — озадаченно спросил Уильямсон. — Почитаю про него, — мрачно ответил Рон. — И буду следить за собой. И за вами, психи вы этакие. Магглы его лечат, расстройство это. Надо узнать, как. — Мне потом тоже принеси, что ты там читать будешь, — сказал Сэвидж. — Нет, ну каковы бабки, а! Обе! Открылась дверь кабинета главы аврората, и высунулась голова Гавейна Робардса. — Уизли! Зайди ко мне. — О, ну наконец-то, — отреагировал Сэвидж. — Ну что, иди, получай своего старшего аврора. Заслужил. — Ай, да что там старший аврор, — парировал Рон, поднимаясь. — Вот когда моя карточка появится в шоколадных лягушках — тогда я поверю, что карьера состоялась. — Уильмсон, что ты там у себя в календаре помечаешь? — Да не хочу забыть скупить десяток шоколадных лягушек через пару лет. — Думаешь, уже напечатают его карточку? — Уверен. И тогда, Уизли, ты не отвертишься. — От чего? — удивился Рон, остановившись возле кабинета начальства. — От автографа, конечно! Я ж потом эту карточку за тысячу галлеонов продам! Ну, или не я, а мои внуки. Авроры засмеялись, а Рон, покачав головой, зашёл к Робардсу. — Вызывали, сэр? Закрывая за собой дверь, он подумал, что, пожалуй, надо зазывать к себе на шахматы не только братьев, а и старых друзей. Так, на всякий случай. Присматривать за ними... А они пусть присмотрят за ним.