Перед грозой

Тучи скапливаются на небе серыми вихрами, и пахнет грозой. Первой грозой с тех самых пор, как мир изменился до неузнаваемости. Питер расправляет обнаженные плечи и глубоко вдыхает стремительно свежеющий воздух. Дерек рядом привычно хмурится, и Питер почти физически ощущает его боль от потери волчат и сестры. Эта ещё не пролившая первые капли гроза напоминает ему о том, что он имел и сколько в очередной раз потерял. Питеру легче, Питер вошёл в новый мир без потерь, рука об руку со своим шаманом и едва дышащим племянником - ему посчастливилось выжить и сохранить в живых тех единственных, кто был ему дорог так же, как и он сам. Маленькое счастье большого эгоиста, которому плевать даже на гибель собственной планеты. Он готов хоть все оставшиеся дни дышать через противогаз, если кто-нибудь даст ему гарантию неизменности трёх главных составляющих: собственно жизни, Стайлза и Дерека. - Вы закончили? - Стайлз выглядит привычно-уставшим, его руки в крови по локоть, а на лице ещё не остыл рисунок огненной вязи. Хейл знает, что сводит с ума мальчишку: нет, не смерть отца или Скотта, с этим Стилински справляется лучше многих, а необходимость приносить жертвы в такую пору, когда жизни на Земле и так практически не осталось, для того, чтобы эту самую жизнь сюда вернуть. Все честно - баланс соблюдён. Только не ясно, что за расплата была до этого, ради чего миллионы существ сгинули без следа? - Да, Лапушка, закончили, - тренировки больше не являются необходимостью. Последний раз они видели оборотней три месяца назад, людей - четыре. И это был всего лишь способ занять чем-то время, когда они находили кусочек относительно живой земли - покрытой слабой растительностью, а не толстым слоем ядовитого пепла. Способ занять время, пока последний на земле шаман пытается возродить внутренние силы планеты. Будто бы здесь ещё осталось что спасать. - У тебя получилось, - голос Дерека звучит совсем сухо, хотя он, кажется, пытается Стайлза похвалить. Тот только устало вытирает руки и подходит ближе, практически повисает на шее младшего Хейла. - Получилось, Хмуроволк. Давай, давай - время спасительных обнимашек, - Питер улыбается, отвернувшись и чуть прикрыв глаза, вспоминает время, когда эти двое сходили друг по другу с ума, расставались и сходились снова, а в итоге оба уцепились за него, создавая нечто однозначно большее, чем просто стаю или семью. Подставляя лицо под первые крупные, жадно ласкающие землю капли, Питер думает, что здесь ещё однозначно осталось что спасать.