Слишком громко

Эрик думает слишком громко. Слишком громко о том, как хочет Чарльза. Чарльз обещал не лезть в чужую голову, но когда Эрик мысленно буквально кричит о том, что хотел бы с ним сделать, картинка непроизвольно встает у Чарльза перед глазами, мешая сосредоточиться и работать. Поначалу Чарльз предположил, что Эрик стал просто несколько чаще думать о сексе после того, как они начали спать вместе. То, что Эрик делает это нарочно, Чарльз сообразил не сразу. В какой-то момент он особенно четко слышит ход мыслей Эрика, автоматически улавливает сигнал, и перед внутренним взором разворачивается похабная сцена, вынуждающая замирать на месте. Эрик крепко держит его за запястья, прижав к постели, заставляя извиваться и громко стонать под ним. Он вбивает Чарльза в матрац, доводя до полуобморочного состояния, сдавливает бедра с такой силой, что на коже сразу же проступают синяки и царапины. Чарльз ерзает, впивается ногтями в ладони, выгибается и… Чашка со звоном падает на стол. Дети вздрагивают от резкого звука, поворачиваясь к Чарльзу как один. — Все в порядке? — спрашивает Рейвен. Она поспешно вскакивает, чтобы убрать осколки. — Все хорошо, просто задумался, — рассеянно отвечает Чарльз, хватая первую попавшуюся тряпку и торопливо вытирая со стола. Когда он поднимает голову и натыкается на наглую и до неприличия довольную ухмылку Эрика, то еще несколько секунд сверлит его раздраженным взглядом. Эрик думает слишком громко. Вот только Чарльз лишь после нескольких случаев понимает, что делает он это умышленно. Чарльз прикрывает глаза и сдавленно стонет, когда Эрик ведет языком по его шее, легко прикусывает кожу. Руки Эрика плавно скользят вдоль его спины, мнут бедра, а затем возвращаются на живот, и, выдернув из брюк аккуратно заправленную рубашку, Эрик жадно проводит ладонями по горячей коже. Чарльз откидывается на подушки, судорожно сжимая в руках простыни — те самые шелковые алые простыни на той самой кровати в клубе, где они искали Ангела. И эта деталь внезапно отрезвляет. Этого не было. Чарльз мотает головой, пытаясь прогнать наваждение, уже прекрасно понимая, что не в первый раз попал в такую простую ловушку. — Тебе плохо? — подавшись вперед, Мойра кладет руку ему на плечо, тревожно заглядывая в глаза. — Может быть, тебе прилечь, а поговорим чуть позже? — она отстраняется, чтобы сложить принесенные документы обратно в папку. — Нет, это ни к чему, — останавливает ее Чарльз. Он устало трет переносицу, делает глубокий вдох. — Это все от недостатка сна, — отвечает он, глядя не на Мойру, а в сторону двери, за которой его обещал подождать Эрик. — Ни стыда, ни совести, друг мой, — укоризненно шипит Чарльз, выходя в коридор. Эрик стоит у двери, лениво привалившись к стене. Он беззаботно пожимает плечами: — Знаю. Эрик невесомо касается губами внутренней стороны бедра Чарльза, заставляя вздрогнуть и вцепиться пальцами в обивку кресла. Чарльз скребет ногтями дорогой бархат, когда Эрик обхватывает губами его член и обводит языком головку. Чарльз почти воет, поспешно закусывая свой кулак и не чувствуя боли. На секунду Эрик отстраняется, любуясь Чарльзом, сейчас таким бессовестно довольным, широко расставившим ноги, просящего о большем. Эрик вновь подается вперед, проводит языком по всей длине, а затем берет полностью, принимаясь ритмично двигаться. Чарльз запрокидывает голову, кусая губы. — Пожалуйста, — сдавленно стонет он. — Пожалуйста, Эрик. Эрика не приходится просить дважды. Он прекрасно знает, как Чарльз любит. То замедляя, то ускоряя темп, Эрик ласкает языком, пока Чарльз не начинает всхлипывать. Он мог бы, конечно, дать Чарльзу кончить сразу, но растягивать удовольствие куда интереснее. Лишь доведя Чарльза до полной потери контроля и ориентации в пространстве, он начинает двигаться быстрее, вбирая член до горла. Несдержанные стоны к этому моменту слышны далеко за пределами комнаты. Эрик резко подается вперед, и Чарльз, дернувшись, кончает ему в рот и… Замирает. Замирает, когда очередная иллюзия перед глазами исчезает, и Чарльз видит, что на него направлены два десятка удивленных взглядов. Мойра, стоящая во главе стола в одном из офисов ЦРУ, непонимающе смотрит на него, забыв перевернуть страницу в очередной своей папке. Озадаченно смотрят и несколько агентов, приглашенных на встречу, и Рейвен, на лице которой написано чистейшее недоумение. Вполне ожидаемая реакция, учитывая, что Чарльз вдруг застонал во весь голос посреди совещания. В кабинете повисает торжественная тишина. Чарльз в ужасе оглядывает присутствующих и в конце концов натыкается на довольный взгляд Эрика и веселую ухмылку, тщательно скрытую за переплетенными пальцами. У Чарльза уходит пара минут на то, чтобы подчистить воспоминания. После этого, извинившись, он спешно покидает кабинет. Следующую пару дней с Эриком он не разговаривает. Эрик думает слишком громко. И самое ужасное, что Чарльз всякий раз не успевает вовремя абстрагироваться от этих мыслей и попадается на крючок, не уставая удивляться чужой фантазии. Эрик раскладывает Чарльза на его рабочем столе, перевернув вверх дном весь кабинет. Эрик, закинув ноги Чарльза себе на талию, трахает его на заднем сидении их автомобиля, припаркованного на обочине шоссе. Эрик, поставив его на колени и локти, крепко держит за бедра. Наклонившись, он проводит языком вдоль позвоночника, чуть задерживается на впадинке на пояснице, скользит ниже, касаясь входа кончиком языка, отчего Чарльз дергается против воли, и Эрик, отстранившись, звонко шлепает его по заднице. Эрик расстегивает брюки Чарльза взмахом руки, кладет ладонь на пах, чуть сжимая и вырывая у Чарльза тихий стон, когда… — Эрик, хватит, — ворчит Чарльз, делая ход конем. — Если ты таким образом будешь пытаться выиграть у меня в шахматы, то это совсем уже бессовестно. — Не понимаю, о чем ты, — с самым серьезным выражением лица отвечает Леншерр. — И да, тебе шах. — Неужели? — интересуется Чарльз, уводя своего короля в сторону. — Если ты не прекратишь, то мне придется принять меры. Понятия не имею, почему я до сих пор этого не сделал. — Потому что тебе нравится? — Это нравится тебе, а не мне, — хмурится Чарльз. — Разве я делаю что-то не так? — спокойно спрашивает Эрик, вновь загоняя Чарльза на доске в опасное положение. — Слишком громко, Эрик. Ты думаешь слишком громко. — А ты не вслушивайся, — на губах Эрика все же появляется легкая улыбка, когда он делает еще один ход и объявляет:— Мат. — Замечательно, — Чарльз даже не старается скрыть сарказм в голосе. Положив белого короля на доску, он берет стакан и допивает залпом оставшийся на дне виски, тут же давится, когда Эрик вытягивает босую ногу и настойчиво проводит кончиками пальцев вдоль его бедра. — Ты не заслужил хорошего продолжения вечера за жульничество, — Чарльз ставит стакан обратно на журнальный столик, рядом с доской. — Я и не думал жульничать. Или мне уже нельзя думать о тебе, когда я этого хочу? — Ты делаешь это намеренно. — Разве я виноват в том, что ты с такой легкостью улавливаешь мысли… исключительно определенного характера? — Эрик поднимается и, последовав примеру Чарльза, залпом опрокидывает свой виски. Подходит к креслу Чарльза, приваливается к спинке. — Или же причина твоего недовольства в том, что все происходит в моей голове, а не в действительности? — Какая разница, если ты потом все равно воплощаешь свои идеи в спальне, — отвечает Чарльз, принимаясь заново расставлять фигуры на доске, не отрывая от нее внимательного взгляда. — Тогда как насчет разнообразия? — Эрик резко подается вперед, опираясь обеими руками о подлокотник, загораживая Чарльзу вид и вынуждая того поднять взгляд. — Здесь? — после секундной паузы спрашивает Чарльз. — В гостиной, куда может войти кто угодно, в любой момент? Эрик красноречиво улыбается в ответ. — Это слишком рискованно… — начало очередного монолога о правильности и морали Эрик игнорирует, наклоняясь и целуя Чарльза в шею. Тот мгновенно выставляет руку вперед, не позволяя Эрику приникнуть ближе, но все же не отталкивая. — А если кто-нибудь зайдет? — На этот случай у тебя уже есть опыт стирания компрометирующих воспоминаний, — Эрик нагло ухмыляется. Чарльз возмущенно открывает рот, но Эрик не дает ему возможности ответить, жадно целуя. Чарльз протестующе мычит, но Эрик лишь кладет руку на его затылок, сгребая в пятерню темные волосы, не позволяя Чарльзу ни отстраниться, ни сделать передышки. Лишь когда Чарльзу становится тяжело дышать, он разрывает поцелуй, хватая ртом воздух. — Ты эгоист. Эрик целует его в уголок истерзанного рта. — Не спорю. Не давая Чарльзу опомниться или возразить, он расстегивает его кардиган, с сожалением отмечая про себя, что пуговицы не металлические. — Ты бы испортил все мои вещи, будь на них хоть что-то из металла, — отвечает вслух Чарльз. — Кое-что из металла все же есть, — молния на брюках Чарльза резко дергается вниз, и Эрик накрывает ладонью пах, поглаживая сквозь ткань. — Такими темпами мы не дойдем до спальни, — мурлычет Эрик, довольный тем, что его действия уже возымели эффект. Ответом ему служит лишь тихий стон. Кардиган падает на пол. С рубашкой Эрик расправляется так же быстро, успевая не только раздевать, но и оставлять на бледной коже поцелуи, на месте которых завтра расцветут алые пятна. Чарльз податлив. Он выгибается навстречу, охотно целует в ответ, стаскивает водолазку Эрика и прикипает горячими губами к ключице. Он знает Эрика вдоль и поперек, знает каждый сантиметр его тела, всякую ласку, и, тем не менее, каждый раз заново сходит с ума. Потеряв терпение, Эрик убирает руку и, расстегнув последнюю пуговицу, резким рывком стаскивает брюки Чарльза вместе с бельем. Чарльз помогает ему проделать то же самое с его одеждой, а затем откидывается на спинку кресла, не отпуская взгляд Эрика ни на секунду. Опустившись на колени, Эрик разводит ноги Чарльза и касается языком внутренней стороны бедра, там, где кожа тоньше всего. Чарльз вздрагивает, запрокидывая голову, и Эрик закрепляет эффект жадным укусом. И еще одним. И еще. Пройдясь языком по головке члена, Эрик облизывает губы. Поднявшись, он вновь целует Чарльза — чувственно, пылко, но недолго. Отстранившись, Эрик хватает его за ягодицы и входит резким толчком, из-за чего Чарльз громко стонет. Он болезненно замирает на пару секунд, привыкая, принимая до конца. Эрик начинает двигаться, и Чарльз мечется, изнывает, умоляет всем телом трахнуть еще глубже, сильнее. Чарльз Ксавье, хороший мальчик, выпускник Оксфорда с безукоризненной репутацией, сейчас отдается полностью и стонет под Эриком, как в последний раз. — Слишком громко, — возвращает Эрик долг, когда Чарльз кричит — член скользнул по нужной точке под правильным углом. В любой другой ситуации Чарльз ответил бы колкостью или недовольной миной, сейчас же Эрик жадно ловит ошеломленный, поплывший взгляд и рваное дыхание... Что бы сейчас Эрик ни сказал, ни предложил, Чарльз согласится. Резкий толчок, еще один. Чувствуя Чарльза, как себя, Эрик ускоряется, вгоняя на всю длину, приближая конец, и несколько движений спустя Чарльз выгибается, замирает на пару мгновений в наслаждении, после чего буквально падает на кресло, задыхаясь. Эрик догоняет его спустя долю секунды. Выпустив бедра, на которых алеют следы, Эрик обессиленно наваливается всем телом. Чарльз машинально обнимает его, гладит по влажной от пота спине. — Ты меня с ума сводишь, — выдыхает Чарльз и легко касается губами скулы Эрика. Затянувшуюся уютную тишину прерывает стук часов в гостиной. — Одиннадцать, — произносит Эрик и, лениво поднимаясь, подает руку Чарльзу. Надевать все обратно, чтобы через две минуты вновь раздеться, немного нелогично. Но красться голыми до спальни еще хуже. Застегивая рубашку, Чарльз застывает на месте, как от удара, когда перед глазами внезапно всплывает образ: Он лежит в кресле, широко раскинув ноги, Эрик вколачивается в него, и… Чарльз резко мотает головой. — Прекрати, — бормочет он, переводя взгляд на Эрика. — Может, хватит на сегодня? — Пожалуй, хватит, — соглашается тот, но тут же широко улыбается. — Оставлю тебе эту картинку на завтра.