Сказка о Повенчанной с ветром

Как ко мне посватался ветер, Бился в окна, в резные ставни. Поднималась я на рассвете, мама, Нареченною ветру стала. © Мельница — Ветер Жил-был один князь. Правил он страной обширной и процветающей, много чудес и богатств имел, но не было во всем белом свете для него дороже сокровища, чем родная дочь. Юная княжна своей красотой затмевала восход и закат солнца, а по ночам луна трусливо пряталась за тучи, завидуя прекрасной деве. Слава о ней гремела окрест и доходила даже до самых отдаленных государств. Отовсюду съезжались на княжеский двор женихи, но возвращались в родные края ни с чем. Ибо горда и своенравна была невеста, в каждом находила изъян. И вот минуло княжне двадцать лет. Весь день гулял княжеский двор, играли без передышки музыканты, звенели сходящиеся кубки с хмельным медом, плясали и веселились именитые гости. А в ночь налетело такое ненастье, коего не ведали еще эти края. До утра грохотала гроза, ветер выл затравленным зверем, бился в окна, ломал деревья, срывал крыши с домов. Плакали навзрыд наутро люди над разрушенными избами, над погибшим урожаем. А молодая княжна, проснувшись, нашла на своем окне ларчик резной, а в нем перстень, как раз на ее палец сделанный. Повелел князь созвать всех колдунов, ведьм да знахарей, чтоб растолковали, за что такая кара на их благословенный край послана. Но не знали ответа кудесники. Только самый старый шаман поклонился в пояс и молвил: — Знай же, княже, что дана дому твоему великая радость и великая беда. Посватался к дочери твоей, княжне светлоликой, сам Повелитель ветров. Прислал он гонцов своих, грозных да буйных, чтоб доставили невесте подарок свадебный: кольцо обручальное. А не пойдет за него княжна, разгневается Повелитель и все княжество твое по ветру разметает. Отблагодарил князь самого старого шамана и загоревал. Жаль ему было княжества, но еще больше жаль дочери-красавицы, кровинушки родной. Долго думал он, и решился скрепя сердце. Началась подготовка к большой свадьбе. Дни и ночи напролет плакала княжна, не хотела идти за страшного Повелителя. Но только кто ж решится ветру перечить, с силой его могучей кто ж совладает? И настал день свадьбы. Нарядили молодую невесту в платье подвенечное, о семи широких подолах, все серебром и каменьями расшитое. Надела княгиня-мать на голову дочери убор жемчужный, расплела косу тугую, девичью, и уложила волосы, как женщины замужние носят. Благословили юную княжну в часовне с зелеными витражами да в чисто поле, где ветер гуляет, вывели и оставили. Уж смеркаться стало, заплакала девушка: страшно одной в поле. Вдруг слышит, будто вдалеке звенит что-то тихо, ласково. Длинь-длинь, длинь-длинь. Глядь, идет с востока человек, а кругом него травы пригибаются. Пригляделась княжна и видит, что у него на плаще маленькие бубенчики нашиты, шагнет — зазвенят. Лицом не стар и не молод, а глаза серые, добрые. — Не плачь, — говорит, — дева красная, грех в такую ночь печалится. — Как же мне не плакать? — удивилась княжна. — Меня без слова и согласия Повелителю ветров отдают! — Пусты твои горести. Ступай лучше плясать, глядишь, легче на душе станет! И первый по полю пустился. Глядит на него княжна, и веселее становится: больно ладно незнакомец кружится, будто по воздуху летает, бубенчики на плаще: «длинь-длинь, длинь-длинь»… Не заметила, как сама в пляс пошла. Так и ночь, как миг, пролетела. Нахохоталась, закружилась княжна, все горести свои позабыла вместе с плясуном дивным. Но вот порозовело на востоке. Засобирался путник в дорогу дальнюю. И взмолилась княжна, чтобы с собой ее взял. По сердцу ей он пришелся, легкий да радостный. — Мне, — говорит, — к батюшке с матушкой путь заказан. Одна я на свете осталась. Уж не прогони меня, сироту! Рассмеялся человек громко и весело: — Не могу я тебя с собою забрать. Аль не узнала? — Да кто же ты, плясун невиданный? — Так я же и есть Повелитель ветров, муж твой повенчанный! Ахнула княжна, глазам не верит. А Повелитель такое молвит: — Не угнаться тебе за мной! Я по небу на крыльях летаю, а ты, видишь, бескрылая. Ходить тебе по земле, покуда крыльев не вырастишь. Тогда с собой в небесные чертоги заберу. А чтобы не печалилась, да не забывала мужа своего повенчанного, вот тебе бубенчик с плаща моего. Повесь его на ветру, а как зазвенит — знай: то я привет тебе шлю. Поцеловал жену молодую в алые уста, да зашагал межой вдаль. По обе стороны травы пригибаются, звон тихий окрест: «длинь-длинь, длинь-длинь». Только и оставалось княжне, что вслед ему смотреть. С той поры будто подменили деву: кроткая стала, молчаливая, все на восток глядит. Не смогла она в княжеские палаты вернуться: душно ей там было, невесело. Поселилась в избушке у реки, вдали от людей. А бубенчик, что Повелитель дал, на окошко повесила. Пронесется легкий ветерок, расплетет тугие косы, зазвенит бубенчик — княжне на сердце тепло и на душе радостно. Значит, вспоминает о ней ее повенчанный. Много воды с тех пор утекло, но и поныне лунными ночами в полях и лугах, где на просторе ветер гуляет, является людям плясун дивный: не стар и не молод, глаза серые, добрые. По обе стороны от него травы пригибаются, а бубенчики, на плаще нашитые, звенят весело: «длинь-длинь, длинь-длинь». И пляшет с ним рука об руку женщина, прекраснее которой нигде не сыщешь. Платье на ней серебристое, как лунный свет, в волосах венок из благоухающих трав. Никогда они не разлучаются, и нет счастливее их ни на земле, ни на небе.