Переустановишь мне винду?

Сокрушительно вздохнув, Катя отвела ясные очи от двери квартиры напротив. Нет, сегодня даже пытаться не стоит… как и остальные 364 дня в году. Но с другой стороны, что она теряет? Уже добрых 15 минут Катя топтала коврик перед соседской дверью. Она трижды порывалась позвонить в звонок, но останавливалась в нерешительности. Дело было в том, что с ней на одной площадке жил самый лучший, самый красивый, самый умный… В общем, самый-самый! Увы, этот самый-самый абсолютно не поддавался чарам рыжеволосой красавицы Екатерины Золотаревой. Достаточно было одного легкого взмаха длинных ресниц или очаровательной улыбки Катеньки, как представители противоположного пола готовы были на все, но не этот парень. На него не действовали даже самые искусные уловки, а дело было в том, что Стас Шереметьев воспринимал ее не так, как ей хотелось бы. Они оба знали друг друга почти с пеленок. В детском саду застенчивая Катя плохо находила общий язык со своими сверстницами, а Стас, очаровательный задумчивый малыш, не любил шумные игры в войнушки, и предпочитал уединяться с книжкой в дальнем углу детской площадки. Там они вдвоем и проводили все свое время. Катя копалась в песке, а Стасик тихонько читал вслух. До третьего класса они были почти неразлучны, пока Катя не уехала на год лечиться от воспаления легких. Когда она вернулась, дружба резко сошла на нет. Катя стала заметно хорошеть и обзаводиться новыми друзьями, Стас постепенно отошел на второй план, да и у него самого появились свои интересы. «Скучать не будет» утешала себя она, пока однажды не посмотрела на него с другой стороны. Все чаще она стала замечать, как на уроках физкультуры девчонки поглядывают в сторону футбольного поля, где одноклассники гоняют мяч, и, смущенно розовея, наблюдают за Стасом, ловко отбивающим на воротах. Поймав себя на мысли, что готова всадить ржавую вилку в глаз любой, кто еще раз посмотрит в сторону друга, Катя вскочила со скамейки и бросилась вон с поля. Щеки пылали нездоровым пунцовым цветом. С тех пор и началось – стоило кому-то обронить «Стас», как Золотарева с бешено колотящимся сердцем вся обращалась в слух и ловила каждое слово. К сожалению, предмет ее обожания упрямо не хотел видеть в Катеньке никого, кроме друга детства, но даже несмотря на это она упрямо продолжала попытки сблизиться с парнем, потому что уже была влюблена в него по уши. В старшей школе она дала себе клятву, что заставит Стаса наконец увидеть в ней девушку, а не соседку по лестничной площадке… Но ни одна попытка не увенчалась успехом, а школа подходила к концу, оставался последний шанс – выпускной бал, и ради этого шанса Катя была готова пустить в ход все свои силы. Сейчас она в цветастой кофточке с умопомрачительным декольте, с увесистыми серьгами в ушах и ослепительно яркой розовой юбке, не оставляющей простора воображению, мялась возле его двери. Собрав, наконец, волю в кулак, она подняла руку, чтобы постучать, как вдруг дверь распахнулась и Катя оказалась лицом к лицу со Стасом, который явно спешил. – Ёлки-палки, пап, тут цыгане опять! – крикнул он через плечо, прищурившись. Катю словно окатили ледяной водой. – Гони их в шею, а то сейчас Цезаря на них спущу! – послышался грубый мужской голос из глубины квартиры и лай собаки. – Сейчас я им ручку-то позолочу! – Ты опять очки не надел, идиот! – вдруг заорала девушка и, едва не расплакавшись, бросилась к себе домой. Громко хлопнув дверью, она прижалась к ней спиной и сползла на пол, закрыв лицо руками. – Цыганка блин! Настроение было испорчено на весь день. Да и в школу она опоздала. *** Ко второму уроку Катя все же пришла, но от утренней красотки с укладкой и макияжем не осталось и следа. Она влезла в мешковатые джинсы и невзрачную футболку, а пышную рыжую гриву собрала в простой хвост. – Воу, Катюх, ты чего, бухала что ли вчера? – потрясенно выдохнула Вероника, оглядев подругу с ног до головы. – Глаза красные, проспала первый урок, это на тебя не похоже! – Похоже, не похоже, – раздраженно цыкнула Катя, швырнув сумку на парту . – Я, оказывается, вообще на цыганку похожа! Ой, Ник, он меня за цыганку приня-я-ял! – Твой очкастый что ли? – Не выдержав, Вероника прыснула со смеху, пока подруга рыдала у нее на плече и рассказывала о произошедшем утром. – Ты опять надевала ту ужасную кофту? Выкинь это убожество к чертовой бабушке! Шереметьев дальше своего носа без очков не видит, а ты в этой кофте на бабку похожа, не удивительно, что он тебя не узнал! – Ой, заткнись, Ник, дело ведь не в кофте! – перебила ее Катя. – Я о том, что любимого человека невозможно ни с кем спутать. Любимый человек – он ведь даже пахнет по-особенному! – Пахнет? Он же тебе не парфюмер, – хмыкнула Вероника. – Да и любовь-то у вас какая-то односторонняя, не находишь? – Да ну тебя. – Катя подняла голову и начала энергично копаться в своей сумке. – Меня достало то, какой он сухой гриб. Я из кожи вон лезу, чтобы привлечь его внимание, а он смотрит на меня как на пустое место! Я для него не больше, чем просто соседка, однокашница, с которой в детстве жевали песок! – А может не все так плохо? У вас особые отношения. Вы знаете друг друга больше, чем кто-либо, неужели тебе этого мало? Катя вдруг замолчала, буравя взглядом подругу, а потом вывалила на парту кучу пестрых глянцевых журналов с кричащими заголовками, а-ля «сто тысяч и пятьсот способов соблазнить парня». – Если не помогает природное обаяние, значит пора пускать в ход тяжелую артиллерию, – зловеще пробормотала Катя, листая один журнал за другим. Вероника покачала головой, наблюдая за немного сдвинутой на почве Шереметьева подругой. – Маньяк родился, – вздохнула она и оставила Золотареву наедине с собой.