Неудачный эксперимент

Это должно было стать обычной миссией… Ладно, Верде, как всегда, немного лукавил: это должно было стать необычной с научной точки зрения миссией, а стало… Девятый Вонгола только-только притащил к себе в замок мальчишку с такой силой пламени и такими амбициями, что стало понятно: Семью он уже сейчас считает своей собственностью. Видимо, что-то в Занзасе Тимотео не нравилось, а потому он захотел создать наследника. Причем именно создать. Генеалогия — великая наука. Нарисовав столько деревьев, что хватило бы на целый генеалогический лес, Верде, наконец, нашел, что требовалось. Удача благоволила Девятому, поскольку потомок Четвертого Вонголы, Савада Емитсу как раз ухаживал за потомком Первого Вонголы, Наной. Четвертый славился небывалым объемом пламени и пугающей силой (подумать только, он в бой шел с одной лишь вилкой), а Первый сам был легендой, равно как и его Пламя Неба. Осталось только немного поработать Верде для того, чтобы гены этих двоих соединились нужным образом, образуя первые клетки будущего Десятого. Задача — сказка: и интересно, и ново, и полезно для повышения авторитета. Приняв от Дона Тимотео приличную сумму, Верде отправился в Намимори, где планировала остановиться новоиспеченная семья. Верде повезло, что Савада сам как раз служил Девятому. Получив от старика приказ, он сдал свою сперму, сколько потребовалось, и отправился в Италию, где как раз получил повышение. А Верде остался один на один с Савадой Наной. Вот здесь-то обычная миссия и провалилась, превращаясь во что-то опасное, бурлящее и прежде неведомое. Японка оказалась удивительной женщиной, таких Верде раньше не встречал на своем пути. Поразительно наивная, верящая в любую чушь, выдуманную ее мужем, она при этом оставалась цепкой и хваткой в домашних делах. С одной стороны — типичная влюбленная дурочка, с другой — глубокий взгляд карих глаз словно выводил на поверхность все скрываемое. Ей невозможно было лгать, единственный, кому это удавалось — Савада Емитсу, но здесь, скорее, дело было в наследии Вонголы. Верде не раз вздыхал на тему того, что ему нельзя разобрать семью Савада на молекулы и посмотреть, что в них намешано, какие силы пожелали поучаствовать при создании этих людей. Впрочем, это все неважно. Верде должен был сделать так, чтобы Нана забеременела нужным ребенком, и это подразумевало совместное проживание и бесконечные опыты, которые молодой женщине могли показаться неприемлемыми. Однако Нана терпела все, без жалоб, неизменно встречая Верде по утрам доброй улыбкой. Мужчина нервно хмыкал в ответ, принимался курить, бросал, усаживался за стол — и не мог сдерживать улыбку, обращенную к собственной подопытной. Улыбку не исследователя к своему эксперименту, а мужчины к женщине. Верде вскрыл бы себя самыми лучшими скальпелями, исследовал каждую клеточку нервно бьющегося комка мышц, называемого сердцем, поскольку ему представилась уникальнейшая возможность обнаружить, где именно в человеке прячется любовь. О да, эта ненаучная паршивка, это злостное порождение инстинкта размножения достало и бесстрастного ранее ученого, насадив в его теле неизлечимую болезнь: безграничную нежность к Саваде Нане. Нежность, увы, безответную. Нана безраздельно любила своего мужа. Она не просто хранила верность ему — она не допускала даже мысли о том, что кто-то другой может обратить на нее свое внимание. Не помогали ни намеки, ни откровенные слова, ни попытки ухаживать. Женщина с каждым ласковым словом становилась все дальше, будто его любовь порождала лишь отчуждение. Верде не привык сдаваться, но здесь он потерпел сокрушительное поражение: даже его опыты не дали никакого результата. В конце концов, ученый плюнул на внушительную сумму, полученную от Девятого, на собственный научный интерес, на репутацию, в конце концов. Он — впервые — сдался и уехал на край света, погрузившись в изучение каких-то безумно скучных, но совершенно непонятных обычным людям вещей. Десятого наследника Вонголы Емитсу пришлось стряпать самостоятельно. Говорят, он даже неплохо справился. Верде презрительно фыркал при упоминании его имени, но в объяснения не пускался, лишь старался свернуть разговор. Постепенно все забылось, поросло непростыми буднями, рассеялось за туманами планов на грядущее. Лишь однажды Верде пожалел о своей слабости. Увидев Саваду Тсунаеши, он вдруг со щемящей нежностью вспомнил улыбку прекрасного ангела. «Это мог бы быть мой сын», — горечь обрушилась на сознание ученого, и он помог юному наследнику пройти свое испытание, к величайшему удивлению Реборна. В конце концов, любовь — единственная в мире вещь, которую невозможно разобрать на формулы.