Белый шрам

Красный свет заката пробивался через оконное стекло, тускло озаряя предметы в комнате. Я лениво развалился на небольшом диванчике, с нескрываемым интересом наблюдая за Гилбертом. Он что-то увлеченно читал, сидя перед компьютером и медленно потягивая пиво прямо из бутылки. Мой взгляд был прикован к бледному шраму на его тонкой шее. Я аккуратно коснулся светлой полосы подушечками пальцев и провёл по всей длине. Да, я даже не заметил, как подполз к пруссу и, опираясь подбородком о его плечо, горячим дыханием обжигал нежную кожу. Байльшмидт как-то странно дёрнулся и мило покраснел. - Хе… - то ли алкоголь ударил мне в голову, то ли я действительно спятил и уже ничего не осознавая, поддался вперед, легонько прикусив изувеченную кожу. В ответ до моих ушей долетел приглушенный стон. Пруссия попытался вырваться, но я приобнял его за талию и неторопливо перетащил на диван. Меня поразило то, как всего лишь из-за легкой ласки изменилось его поведение: из шумного и бойкого парня он превратился в дрожащий комочек. В новой попытке сбежать Гил перевернулся на живот. Воспользовавшись этим, я сел ему на бедра, преграждая путь к бегству. - Чт... что…ты д-делаешь? - спросил прусс, когда я снова припал губами к его эрогенной зоне. Мне нравилась эта игра. Чем больше Пруссия возбуждался, тем громче становились его стоны, от которых мне сносило крышу. Прикусив мочку уха, я игриво провел пальцем по позвоночнику Гилберта, на что тот прогнулся, слегка приподнявшись на локтях. Ощутимо тянуло в паху, но спешить я не желал. Стянув черную майку со столь желанного тела, я принялся к поиску других эрогенных зон. Мне казалось, что любое мое прикосновение заставляло Байльшмидта стонать от удовольствия. Он уже не сопротивлялся и даже наоборот двигался навстречу моим рукам. Его стоны совсем свели меня с ума. Больше терпеть я не мог. Вытащив прусса из-под себя, я горячо поцеловал его, а руками принялся расстегивать ширинку его брюк. От чего-то он уперся мне в плечи ладонями и надавил в попытке отстранить. Я вопросительно посмотрел на него, вроде он не был против. В ответ на мой вопрошающий взгляд Гил принялся стягивать с меня одежду, что было как раз таки кстати. Когда на нас совсем ничего не осталось, я навалился на него, жадно целуя каждый сантиметр его кожи. Приподняв его за бедра, я аккуратно вошел, стараясь не причинять боль, и начал медленно двигаться, потихоньку набирая темп. Байльшмидт выгнулся и это просто надо видеть: это накаченное тело, усеянное шрамами сейчас выгнутое плавной дугой, это лицо, выражающее нетерпение, возбуждение и экстаз, эти губы, с которых срываются тихие, хриплые стоны, эти глаза, выражающие страсть и непокорность. Непокорность? Гилберт никому бы не дался. Он человек любящий волю, свободу. Затянуть его в хоть какие-то отношения может не каждый. Просто так он никому не позволит целовать его, обнимать. А мне позволил. И я надеюсь, что это не из-за алкоголя, помутнившего нам рассудки. Прусс впился мне ногтями в плечи и тихо зашипел, как кошка. Да, он похож на нее, такой же гибкий. Я припал губами к его соску. В ответ он сдавленно и протяжно простонал, зарываясь руками мне в волосы, сжимая их в кулак и откидывая голову назад. Ммм, как же приятно. Вскоре Гил кончил, от чего напряжение в его теле заметно спало, но стонать он продолжал так же громко. Я закрыл глаза – скоро и сам кончу, я чувствую, совсем чуть-чуть. Еще пара толчков и я изливаюсь в альбиноса, не удержав протяжного стона. Медленно выхожу, и буквально падаю рядом. Гил прижимается ко мне, я обнимаю его такое теплое тело и начинаю погружаться во владенья самого Морфея. *** - Ну, вы ребята, даете! – ехидно протягивает Артур, – а я все самое интересное проспал! – блондин прислоняет бутылку рома к губам, но следующая фраза Хансена заставляет его отодвинуть напиток подальше. - А нечего напиваться в хлам, – буркнул датчанин, утыкаясь носом в белые пряди. Англия презрительно зыркнул в его сторону. - Сам-то не по пьяни с ним переспал? – старая пиратская ухмылка скользнула по губам Керкленда. - Может… может, я его люблю, тебе-то, откуда знать? – засмущался Хенрик, прижимая к себе сопящего альбиноса. - Может быть… Может быть… - задумчиво шепчет англичанин, наблюдая, как Хансен проводит пальцем по белому шраму на шее прусса и улыбается, смотря на то, как Гилберт морщит от этого нос.