Ориентир

      Из-за сгустившихся дождевых туч ночь была еще темнее, чем обычно. Град нещадно стучал за окном в хаотичном ритме, ударяясь обо все, что попадалось на пути: о крышу, о листы одинокого дерева во дворе, о подоконник открытого окна. Вода залила его почти полностью и теперь редкими звучными капельками падала на пол, оставляя прозрачные кляксы на паркете. Иногда на улице громко завывал ветер, иногда протяжно гремел гром.       Где-то внутри дома тихо скрипнула дверь. В комнату с открытым окном прошел мужчина, сел за стол, и эту застывшую фигурку тотчас же объял сумрак. Он в пол-оборота развернулся на стуле и умиротворенно глянул в сторону окна. Он не пытался различить хоть что-нибудь в этой всепоглощающей тьме, даже когда почувствовал, что глаза медленно начинают привыкать к ночному мраку. Он просто смотрел куда-то вдаль, словно сквозь закрытые веки, и вслушивался в природную симфонию. Так можно было сидеть вечно, если бы не незаконченные дела.       Он сел ровно, потянулся, вытягивая руки и прижимаясь к мягкой спинке стула. В грозу обычно выключают электричество. Он не стал проверять, есть ли свет, хотя до настольной лампы было рукой подать, а потянулся к нижнему ящику, на ощупь нашел ручку и потянул. Там всегда лежали небольшие цилиндрические свечи. Быть может, он был слишком старомодным или каким-нибудь безнадежным романтиком, раз всегда предпочитал их обычным лампочкам. Никогда не задумывался об этом, ему просто нравилось. А еще он любил ночь. Безмятежную, спокойную или, как сейчас за окном, неугомонную, музыкальную. Все казалось восхитительным в темноте, когда не видно несовершенств мира, зато слышны его прекрасные звуки.       Он взял свечу в одну руку, а другой машинально схватил с заученного за многие годы места рядом со стопкой книг зажигалку. Раздался громкий щелчок, нарушивший гармонию природных звуков, и перед глазами вспыхнул танцующий огонек, ярко выраженный в контрастной темноте. Он зажег свечу и поставил ее на стол. Она быстро разгорелась и не слишком ярко осветила столешницу. Он неаккуратно положил зажигалку на прежнее место, и его пальцы случайно задели открытую пачку сигарет. Он резко отдернул руку. Вообще-то он был за здоровый образ жизни: правильно питался и даже частенько ходил в спортзал по выходным, но без никотина кучу контрольных работ или тетрадей иногда был проверить не в состоянии. Все-таки школьная жизнь выматывает как-то невольно втягиваешься в курение. Однако в такие моменты было противно от самого себя.       Он наклонился, достал из сумки толстую папку с листами и опустил ее перед собой. На краешке красовались аккуратные буквы, выведенные черным маркером: «S. R.». Так, на всякий случай. Вдруг он забудет папку где-нибудь вне своего кабинета.       Его зовут Стивен Роджерс, ему двадцать шесть, и он ничем непримечательный учитель в обычной школе. Как и большинство историков, он тихий, слегка занудный и безумно любит свою профессию. У него хорошо поставлена речь, большой словарный запас, приятный голос и он может говорить часами без остановки, потому что любит рассказывать. Вот только проверять работы не очень любит. В этом есть, конечно, своя прелесть, особенно когда только-только садишься за проверку: чувствуешь себя деловым, переполненным энергией, горы готов свернуть. Вот только материала порой так много, что под конец хочется умереть, чтобы больше никогда не садиться за эти дьявольские листы. Но проходит пару дней, и все повторяется заново. Веселой и разнообразной жизнью Стивен Роджерс никогда не мог похвастаться. До одного момента.       Работы проверялись быстро и летели в постепенно вырастающую в стороне стопку. Стив на мгновение остановился, чтобы прикрыть тыльной стороной ладони рот и зевнуть. Ночь, конечно, прекрасное время суток, но спать тоже хочется, да и режим нарушать не стоит.       Шло время. Гроза за окном не утихала, наоборот, казалось, что град забарабанил с новой силой. Стив в спешке прошелся по тексту на очередной – но на этот раз последней – работе, черканул кое-где красной ручкой и встал с места, потянувшись. Хоть завтра у него и нет уроков, засиживаться допоздна не хотелось.       Стив встал, аккуратно направился в сторону дверного проема, и постепенно его вновь окутала темнота. Он добровольно отдался в лапы неизвестности оставляя тускнеющий свет позади. По коридору продвигался на ощупь, осторожно ступая на холодный паркет голыми ногами. Когда Стив достигнул нужной локации, кухни, то уже резвее прошел по памяти оставшийся путь до холодильника, но все равно кое-где помогая себе руками, чтобы не врезаться в стол. Окна на кухне были плотно закрыты и зашторены, поэтому беспорядок на улице здесь был почти не слышен. Звук открывающегося холодильника как-то неприятно и резко резанул по ушам, а свет – по глазам. Значит, электричество все-таки не отключили. Это хорошо: хоть продукты не пропадут. Стив достал пакет молока и закрыл дверь. Можно было бы просто отпить из пачки и сэкономить на этом кучу времени, но он привык пить только из стаканов. Прикосновение губ к грязной бумаге – дикость. Стив даже поежился от этой мысли, мол, как вообще можно быть настолько некультурным.       С пачкой молока в руках он развернулся и хотел было пойти попытаться нашарить стакан на столе, как вдруг в лоб уперлось что-то твердое. Стив застыл. Это явно был чужеродный предмет. Ничто в его доме, а уж тем более на кухне, не стояло посреди комнаты и не было размером с хозяина. Тем более он несколько секунд назад проходил этот путь, и он был чист. Стив нервно сглотнул. Его глаза снова отвыкли от темноты: он просидел рядом со свечой, вчитываясь в освещенные буквы слишком долго. Однако совсем скоро перед глазами должны были нечетко проступить контуры окружающих его предметов, как это обычно бывало. Но хотелось ли ему сейчас видеть?       Давление на лоб усилилось. Ему будто кто-то приказывал, причем грубо, и неповиновение этот кто-то явно не принимал. Стив с трудом отступил на шаг под натиском неизвестности, непроизвольно поднимая руки, как задержанный в каком-нибудь сериале про копов. Секундой позже до Роджерса дошло, что он сделал, а после разгадка сущности неизведанного предмета сама пришла в голову, отдаваясь дрожью во всем теле – пистолет.       Происходящее казалось нереальным. Кому вообще могли понадобиться он и его квартира? Денег у него было немного: он жил на зарплату среднестатистического учителя, покупая себе только самое необходимое. Техники у него тоже не было, так как он ее недолюбливал. Только старый кнопочный телефон для редких звонков пылился где-то на дне сумки.       Стив сделал еще один шаг назад. Дыхание учащалось, на лбу выступал холодный пот, всевозможные мысли неконтролируемым потоком вспыхивали в голове – он стремительно поддавался панике.       Еще один шаг, и на этот раз Стив чуть не заскулил, но вовремя спохватился. Это могло быть чревато последствиями. Рука мертвой хваткой непроизвольно сжимала пакет молока, даже не чувствуя его. Хорошо, что он был закрыт, иначе ледяные капли из-за давления внезапно, стекая по стенкам коробки, вышли бы на контакт с кожей, и тогда Стив бы точно не сдержал крика.       Дверь холодильника непроизвольно скрипнула за спиной, – ее кто-то открыл – и свет оттуда наполовину озарил жуткого мужчину в черном. Он и правда прижимал ко лбу Стива пистолет, и рука, которой он это делал, как-то непонятно блеснула во внезапном свете. Мужчина, не мигая, холодно смотрел на Роджерса из-под длинных темных прядей волос, которые падали на лицо. Незнакомец медленно поднял правую руку и прижал указательный палец к маске, закрывающей нижнюю половину лица, к тому месту, где должен быть рот, как бы призывая к тишине. Наверное, Стиву стоило кивнуть, но он и не подумал об этом, просто тупо стоял, как статуя, иногда даже забывая дышать. Шальная мысль ударила в голову: похоже, перед ним серийный убийца.       Тот бесцеремонно выхватил у Стива пакет молока, отбросил его в сторону стола, схватил за запястье и резко дернул застывшее тело. Ошарашенный Стив пробежал немного вперед, чуть не упав, пошатнулся и выпрямился, когда ствол вновь встретился с его головой, только на этот раз с затылком.       – Иди в комнату с открытым окном, – приказной тон будто прошелся сквозь кожу и заледенил все сосуды, мышцы и сухожилия внутри организма. Стив не смог сдвинуться с места, и тогда незнакомец больно ударил его дулом пистолета, приводя в чувство инстинкт самосохранения. Движимый только им, Стив неуклюже зашагал во тьму. Он чуть не врезался в дверной косяк, но в последний момент нащупал его дрожащими руками и удачно обогнул. Цепляясь за стену, он вышел к следующему дверному проему и краем глаза заметил, что свеча на столе потухла. Точнее, ее потушили.       Беспроглядная темнота больше не казалось Стиву такой прекрасной, как парой минут до инцидента. Теперь она не успокаивала нервы, а наоборот только накаляла обстановку. Стив был слеп и беззащитен. Для мужчины с пистолетом он был, как на ладони: тот мог нажать на курок в любую секунду. С осознанием этого Стив чудом держался спокойно. Ему вспомнилось, что когда-то давно в его классе ученикам рассказывали, как нужно правильно себя вести, если попал в заложники к террористам. Всего монолога он не помнил, но в памяти клеймом засела одна фраза: делай все, что тебе говорят. Может, перед ним и не террорист, но с ним этот прием тоже должен сработать.       Давление на затылок прекратилось. Видимо, незнакомец куда-то отошел, но руку с нацеленным пистолетом не опустил. Стив, конечно, не видел этого, но иначе быть не могло. Глаза его более-менее привыкли к темноте, но головы, чтобы удостовериться в этом, он не повернул. Боялся, что если посмотрит в упор на пистолетное дуло, паническую атаку сдержать точно не сможет.       Стив не слышал шагов незнакомца. Он двигался бесшумно, словно хищный зверь. Стив слышал только его голос.       – Вытяни руку, – человеческий контур внезапно прорисовался перед глазами, и Стив громко и боязно втянул в себя воздух. Он послушно вытянул дрожащую руку и кое-как разжал пальцы на ней.       Что-то почти невесомое опустилось на руку. Стив сжал ее и сразу узнал в странном предмете свою пачку сигарет, а поверх нее нащупал кончиком пальца и зажигалку.       – Выгляни в окно, закури, будто так и надо.       Довольно странный приказ. Роджерс не понимал, зачем все это делать, но ослушаться не смел. Когда его босая ступня угодила в накапавшую с подоконника холодную лужу, он судорожно вздрогнул и чуть ли не до крови закусил губу, стараясь не крикнуть. Аккуратно поставив вторую ногу на мокрый паркет, он зубами вытащил сигарету из пачки, потому что дрожащим рукам сейчас не доверял. Зубы слишком крепко вцепились в фильтр, помяли его. Стив зажег огонь, подставил к нему сигарету, но подкурить не мог, как и не мог набрать воздуха в легкие. Сквозь сумрачную пелену чувствовался на себе пытливый взгляд незнакомца.       – Спокойнее, парень. Если все сделаешь правильно, я тебя не обижу, – мужчина присел к стене у окна. Стив слышал, как спина незнакомца скользнула по шероховатым обоям, и тот обреченно рухнул на пол.       Эта фраза нисколько не обнадеживала, но Стив все-таки попытался сосредоточиться на том, что его не убьют. Он также заставил себя поверить в то, что незнакомец убрал пистолет – вертит его в руках или вообще положил на пол. Да что угодно, лишь бы не нацеливает на жертву. Стив наконец закурил сигарету, придерживая фильтр пальцами и неконтролируемо сильно давя на него. Расслабляющий обычно дым ударил в голову, прошелся после первой затяжки по всему телу, однако теперь он ни черта не успокаивал. Тускло горящий конец сигареты сейчас был единственной звездочкой в кромешной темноте, словно догорающая одинокая искорка в почти потухшем костре.       Дождь за окном будто бы усилился, хотя, куда уж сильней.       Стив нервно обхватывал дрожащими губами фильтр и втягивал в себя дым. Брызги дождя иногда рикошетили от подоконника и попадали на одежду или открытые участки тела. Во втором случае Стив резко и шугано втягивал в себя воздух и чуть ли не давился дымом. На середине сигареты он случайно так сильно стряхнул пепел, что она потухла.       – Спокойнее парень, я же сказал, – послышался недовольный голос со стороны, и пистолет на этот раз уперся в ногу ниже колена.       Стив не стал делать новые тщетные попытки зажечь сигарету, потому что элементарно не смог бы этого сделать, и выкинул остатки в окно.       – Ладно. А теперь закрой его.       Раздался хлопок, и в комнате воцарилась какая-никакая тишина. По крайней мере по сравнению с тем, что было здесь до этого. Больше не было так шумно, но даже толстое стекло полностью не изолировало помещение от погодного балагана снаружи.       Стив отчетливо услышал облегченный выдох человека, которого помиловали за минуту до смертной казни. Незнакомец расслабленно уронил руку, которой держал пистолет. Тот со страшным звуком, который эхом прокатился по комнате, ударился об пол и заставил Стива отпрыгнуть назад и, тяжело задышав, схватиться за сердце.       – Ты правильно сделал, что свет не включил, – прошептал незнакомец со скрытым смешком, но Стив услышал, как на его лице под маской расплывается безумная улыбка. – Зашторь окна и неси ту дурнопахнущую дрянь со стола сюда.       Стив настолько резко задернул шторы, что те чудом остались на своем месте, а не сорвались с карниза. Под дурнопахнущей дрянью незнакомец, наверное, имел в виду свечу. От нее обычно исходил легкий невесомый аромат, Стив его почти даже и не чувствовал или просто не обращал внимание. Ему нравилось смотреть на свечи, а не нюхать их.       Он взял ту самую свечку, под которую работал несколько минут назад (а может, и часов, Стив не знал, сколько времени прошло; ему вообще казалось, что целая вечность). Она стояла на том же месте, ни на миллиметр не сдвинулась. Стив сначала протянул ее незнакомцу, но он громко и размашисто похлопал по полу, приглашая сесть рядом. Только успокоившегося Стива снова забила дрожь. Недолго продержался. Он вымученно сглотнул, отступил два шага назад и упал на паркет, оперевшись спиной о кровать. Между двумя чужими людьми образовалось значительное расстояние. Стив подбросил свечу в центр. На мгновение спохватился в поисках зажигалки, но она, оказывается, все время была у него в руках. Надо же, а он и не заметил: не чувствовал ее, будто все кожные рецепторы заледенели и отказали.       Свеча тускло озарила пространство вокруг: мужчины едва видели друг друга. Здесь, на просторе, она освещала еще хуже, чем на столе. Стив весь съежился под пристальным взглядом незнакомца, но и сам исподлобья, не моргая, косился на него. Мужчина вальяжно сидел напротив, прислонившись к стене. Одну ногу он согнул в колене у груди, а другую вытянул вперед. Единственное, что маленький огонек освещал ярко – резную подошву его берца. Правая рука незнакомца расслаблено лежала на полу ладонью вверх, в нескольких сантиметрах от нее валялся пистолет, наполовину потонувший в тенях. Левая – была скрыта коленом, но плечо ее, как и раньше, снова на мгновение непонятно блеснуло во внезапном свете.       Царило неловкое молчание.       Незнакомец вдруг поднял руку, снял маску и устало откинул ее в сторону. Она с металлическим отзвуком лязгнула по паркету и затихла где-то в ночной тишине.       – За мной погоня, – неожиданно нарушил тишину незнакомец, сразу переходя к делу. – Мстители. Знаешь таких?       Стив испуганно вздрогнул, оценивая масштаб ситуации, но почти сразу же ответил:       – Конечно. Они мир защищают.       – Да, защищают. Не так давно в Вене здание рвануло, много людей погибло, в том числе и король. Новости смотришь?       – Нет, у меня и телевизора-то нет! – зачем-то добавил Роджерс, хотя уже понял, что перед ним не вор.       – Так вот, кто-то переодетый в меня засветился перед камерой, подставил. Теперь Мстители на ушах, ищут меня. Я давно отошел от дел, но разве им объяснишь: они ведь теперь на коротком поводке у правительства. У них нет воли, делают, что говорят. Даже если и каким-то образом удастся доказать, что я невиновен, меня ведь все равно посадят. Для профилактики или за прошлые грехи, – незнакомец говорил холодно и бесстрастно, но Стив слышал едва заметные отголоски злости и отчаяния в этой интонации. В конце концов, он сам только что прошел через ад, поэтому четко распознавал безысходность в чужом голосе, пусть и отлично скрытую.       – Мне надо спрятаться – продолжил незнакомец. – Дом какого-нибудь одинокого гражданского – идеальное для этого место. Я уже направил Мстителей по ложному следу: они ворвались в парочку домов, но там жили большие семьи. Те люди, а особенно дети, очень испугались внезапного визита, поэтому в правительство пошли жалобы. Активность моих поисков пришлось свести к минимуму.       Стив изумленно слушал, непроизвольно приоткрыв рот. Он старался вникать в каждое слово, несмотря на изрядно пожеванный обстоятельствами и от того плохо соображающий мозг.       После каждого сказанного тем человеком предложения Стив с ужасом осознавал, что перед ним не просто серийный убийца, а кто-то в сто раз хуже, если за ним охотятся не абы кто, а сами Мстители. Наверное, у этого человека есть суперсила и он может за считанные секунды стереть с лица земли любой населенный пункт. Он говорит, что не виновен. Говорит, что подставили. Его интонация и рассказы очень убедительны, но разве преступники не искусные лжецы? Для них запутать обычного человека или даже надавить на жалость – раз плюнуть.       Стив был истинным патриотом своей страны. Он уважал законы и косо смотрел на тех, кто их нарушает. Поэтому мысль о том, что теперь уже один из этих нарушителей косо смотрит на него больно резала в самое сердце.       – Я тот самый одинокий гражданский? – обреченно промямлил Стив.       – Да, – коротко ответил незнакомец, больно ударяя под дых своим ответом. – Мстители скорее всего видели открытое окно, знали, что я мог тоже его приметить, но, увидев тебя курящего, они бы не решились сюда залезть. Мало ли кому приспичит ночью дунуть, а у них больше нет права на ошибку. Так и до бунта недалеко, мол, где наше право на личную свободу, ебучие власти. Держите своих псов на поводке, – последнее он сказал чуть громче и другим тембром, как бы передразнивая.       Мужчина закончил монолог, и в комнате снова давящей балкой повисло молчание. Стив крепко стиснул голову руками, как будто она собиралась лопнуть, схватил себя за короткие чуть взлохмаченные волосы и потянул. Кажется, у него начиналась истерика. Всего этого и не случилось бы, если бы он закрыл окно или, наверное, хотя бы включил свет. Если бы он не был таким безмозглым идиотом.       – Кем работаешь? – спросил мужчина.       – Учителем, – буркнул Стив.       – Имя.       – Стивен Роджерс.       – Возраст.       – Двадцать шесть.       Это было похоже на какой-то армейский допрос, вот только Стив сейчас не стоял перед командиром и не отдавал честь.       – А я Джеймс Барнс, приятно познакомиться, – со злобной иронией усмехнулся тот, – и лучше бы тебе не переходить мне дорогу, я метко стреляю.       – Я понял, спасибо, – внезапно страх сменился на неприязнь и отвращение. Стиву даже хотелось как-нибудь неприятно сострить, но это у него всегда плохо получалось, поэтому он оставил затею. Тем более Барнс не похож на того, кому можно нагрубить и остаться при этом безнаказанным.       – Учитель, говоришь... – протянул Джеймс, задумавшись. – Надеюсь, ты завтра не работаешь.       – А если да? – осмелев, бросил Стив.       – Тогда я тебя пристрелю.       То, как Барнс безмятежно и спокойно сказал об убийстве, мигом заставило Стива поубавить свой пыл. Он громко сглотнул и затих, вжавшись в кровать за спиной.       – Так что?       – Нет, не работаю.       – Правильный ответ. Тогда за завтра надо решить, что мне делать.       Джеймс немного наклонился, чтобы дотянуться до валявшегося пистолета, и поднялся на ноги. Полтела его утонуло в ночной дымке. Когда он сделал шаг вперед, свеча наконец поймала его левую руку в свой объектив, и Стив ужаснулся. Перед его глазами сверкнула неестественная железная кисть, вынуждая сфокусировать на ней зрение, а потом растворилась где-то в темноте.       «Куда ты?» – хотел крикнуть вслед Джеймсу Стив, но не получилось даже прошептать. Он был, словно выжатый лимон: случившееся сильно потрепало его. Хоть сквозь ночную пелену и не было видно, Стив чувствовал, насколько сильно бледен. Наверное, видок еще тот. Надеюсь, хоть не поседел, печально усмехнулся он в голове.       Стив залез на не разобранную кровать и беспомощно свернулся прямо на покрывале. Ему было плохо. Хоть в мыслях и хаотичным потоком вертелось все произошедшее ранее, почему-то сейчас думалось, что это все галлюцинации, вызванные усталостью, или ароматом свечей, или первой выкуренной за неделю сигаретой – да чем угодно. Он сваливал все на больное воображение и от этого почему-то становилось легче.       Сейчас он не видел и не слышал Джеймса, даже не представлял, чем он занимается, и маниакальный страх постепенно задавило собой изнеможение. Пусть хоть Джеймс сейчас ходит и заливает дом керосином, чтобы потом поджечь, Стив больше не мог двигаться, а уж тем более соображать, чтобы чему-то помешать. Он одними руками подтянул свое тело поближе к подушке и замер, как убитый.       В полубреду он смотрел на прыткий огонек, который танцевал посреди места, где минутами ранее обычный учитель выслушивал мужчину, за которым охотятся супергерои, и это казалось забавным далеким сном, который забывается до следующей ночи. Огонек танцевал и был похож на свет в конце тоннеля, и Стив бы пошел к нему или хотя бы протянул к нему руку. Но силы кончились.       Стив больше не мог держать глаза открытыми, и огонька вдруг не стало. Стив опять оказался один в кромешной темноте.       То ли дождь и правда постепенно утихал, то ли Стиву послышалось, потому что сейчас он находился в той фазе дремоты, когда еще вроде бы и соображаешь, что происходит, но все такое расплывчатое, нечеткое и непонятное, как в пьяном бреду.       Рассудок немного прояснился и теперь уже медленно одной пленкой прокучивал в голове произошедшее. Короткая мысль юркой птичкой пронеслась в голове: а ведь Джеймс сам был напуган не меньше, чем я. А потом Стив заснул.