Тёмный Властелин

Замок перед Эриком нежный, воздушный, почти нереальный, он напоминает ему о немногочисленных эльфийских княжествах, где Эрику удостоилось побывать. Но это не эльфийское княжество, а Ариэль не побежит его обнимать, постоянно напоминает он себе. Молчаливый привратник-старик хмуро осматривает его с ног до головы прежде чем провести в сад, где изволит отдыхать сир. Сир Самюэль выделяется ярким белым пятном на зелено-красном фоне, и Эрик глубоко вдыхает приторно-сладкий запах темно-алых роз, когда делает шаг вперёд. — Сир Самюэль, — приветствует он его, когда мужчина оборачивается. У Самюэля тронутые сединой черные волосы и мутные полуслепые глаза, который он постоянно щурит, пытаясь что-то разобрать. Сам сир болезненно хрупкий и такой искусственно прекрасный, что Эрик даже не уверен человек ли стоит перед ним. — Приветствую и Вас я, достопочтенный Эрик, — Самюэль говорит возвышенно-старо и так не привычно, что бывший крестьянин Эрик чуть отступает назад, как делал всякий раз встречая высоких господ. — Надеюсь, дорога была легка. Эрик теряется, не знает, что сказать в ответ, и совершенно непристойно рассматривает сира Самюэля в упор. Сир тяжело опирается на деревянную трость и внимательно смотрит в ответ, и Эрику кажется, будто эти полуслепые глаза прекрасно видят его. Самюэль бледно улыбается, ломаным жестом прикрывает рот, когда кровавый кашель сотрясает его тело. — Прошу Вас пройдёмте в беседку, — прерывает он мучения Эрика и первым направляется вперёд. Беседка выкована из червонного железа и вся оплетена неизвестным Эрику цветком, лепестки у цветка нежные, тонкие и на удивление пахучие. Сир странно печально вдыхает их аромат и тяжело опускается на скамейку. — Значит Вы возжелали вступить в Орден? — вновь начинает говорить Самюэль, и Эрик с усилием сосредотачивается на нём. — Да, сир. Я желаю покарать Тёмного властелина Элиота! — запальчиво воскликнул он. — Мы не караем, мы воздаём за все злодеяния, — поправил его Самюэль, однако никак не выразил своего неприятия, он замолчал, вновь и вновь вдыхая запах цветов, прежде чем продолжить. — Однако, достопочтенный Эрик, Вы должны помнить, что Тёмный властелин коварен, и только сила Вашего духа способна побороть его… Самюэль говорил и говорил, речь его горным ключом лилась на Эрика, что жадно впитывал его слова. Лишь поздним вечером, когда закатное солнце окрасило линию горизонта, Эрик покинул дворец, оставляя Самюэля в саду. Сир долго смотрел ему в след, и мутные полуслепые глаза его были ясны. Тот самый старик-привратник явился в сад лишь тогда, когда за лошадью Эрика закрылись ворота, и он подобострастно склонился принимая трость своего господина. Самюэль встал во весь свой рост и внимательным взглядом окинул сад, отмечая, что цветы уже начали увядать. Твёрдым уверенным шагом он вошёл под своды собственного дворца, где глубоко вдохнул сырой и холодный воздух. — Розы опять начали увядать, — недовольно сказал он, — нужно будет вновь удобрить их, — и старик за его спиной кивнул. — Думаю кто-то из наших гостей с удовольствием окажет нам такую услугу, — кривовато улыбнулся Самюэль, вслушиваясь в почти что мёртвую тишину дворца. Самюэль знал как обманчива эта тишина верхних, наземных этажей его замка, и как шумны подземелья, наполненные болезненными криками и стонами его пленников. Он знал это так же хорошо, как и то кем он был и будет. Самюэль никогда не отрицал самого себя, просто выращивание роз было тоже ещё одним его увлечением, жаль не соответствующее титулу. — Ужин подать в малую залу? — В комнату Мадлен, сегодня я хочу отужинать с ней. Самюэль любил Мадлен, жаль только не как в глупых сказках, когда злодей возвращается к Свету во имя своей любви. По мнению Самюэля это была невозможная жертва, коверкать саму его суть, но Мадлен считала иначе. Мадлен любила темно-алые розы, сказки о Любви и верила в победу Добра, пока сама не стала Светлым героем. Тёмный властелин был прекрасен при свете луны, умел говорить и хотел научиться выращивать розы, жаль только цветы умирали в руках у него. Он обещал ей весь мир, а Мадлен хотела покоя и его любви. Когда Самюэль открыл дверь в комнату Мадлен, она, гордо вскинув подбородок, стояла напротив него. Глаза её сверкали привычным за столько лет непокорством и упрямством, что Самюэль лишь улыбнулся в ответ. — Ты опять закрыла окна, — даже как-то обидчиво сказал он. — Разве цветы в нашем саду завяли, что ты не желаешь смотреть на них? Мадлен промолчала, потому что розы в саду не увядали никогда. Ни засушливое лето, ни лютая зима не способны были погубить этих цветов, и Мадлен боялась узнать цену подобной, вечной красоты. Их совместные вечера почти всегда проходили в молчании. Самюэль целовал её руки, губы, а Мадлен едва сдерживала себя, чтобы не зарыдать. Порой она искренне желала забыть, кто именно стоит перед ней, и видеть тот светлый и прекрасный облик, что знают почти все. Но Самюэль был жесток, он не давал ей забыться, одаривал дарами и каждый раз говорил одну и ту же фразу. — Не волнуйся, Добро как всегда победит, — и из уст Тёмного властелина это звучало как неприкрытая издёвка.