Невозможно

Закончился. Наконец-то этот чёртов тур закончился. Последний концерт во Дворце Культуры какого-то далёкого захолустья прошёл с грандиозным успехом, а значит завтра вся организаторская и музыкальная группа выезжает обратно в столицу. А после — домой. Убитые музыканты развалились кое-как по гримёрке. Даже отсюда им слышен гомон фанатов, отходящих от концертного драйва и энергетики выступления — они ждут автограф-сессии, которой не планировалось и не будет. Илья Борисов, сессионный гитарист по случаю, сидит в уголке на обшарпанном стуле и строчит на телефонной клавиатуре. Илья свеж и полон сил, довольная улыбка не сходит с его губ — не похоже, что пару минут назад он надрывал струны гитары в партии бодрой песни [AMATORY]. Чья-то фигура загораживает свет, падающий на клавиатуру. Илья поднимает голову, чтобы узнать, чего от него хотят. Вокалист, стоящий перед ним, протягивает парню прохладную бутылку с водой. — Пойдём выйдем, проветримся, — предлагает Слава коллеге. Илья ставит бутылку на стол, видимо, не собираясь пить, и, всё также глуповато-мило улыбаясь и нажимая на клавиши своего мобильного, послушно направляется вслед за Славой. Несколько тёмных коридоров, пост вахтёрши, железная дверь — и вот они уже на улице. — Давай подальше отойдём, вдруг увидит кто, — зовёт Слава, направляясь во двор пятиэтажки, стоявшей рядом с Дворцом Культуры. Илья, уткнувшись в телефон, идёт за Славой, будто ему совершенно безразлично, куда заведёт его усталый вокалист. А он садится на скамейку, достаёт из кармана почти пустую пачку сигарет и потёртую зажигалку, и, словно нехотя, прикуривает. — Всё красавице своей пишешь? — слабо усмехается Слава. Илья утвердительно кивает; свет экрана высвечивает его улыбающееся лицо. — Небось, когда мне набираешь сообщение, так не улыбаешься, — тихо бормочет Слава, но не остаётся не услышанным. — Баста, — резко меняется лицо обычно мягкого и весёлого Ильи — теперь он хмурится, словно от неприятных ощущений. — Мне показалось, ты одумался. Я пойду обратно. Он разворачивается, чтобы уйти, но Слава успевает вскочить и схватить друга за локоть. — Пожалуйста. Последний раз, на прощание, — умоляющим голосом просит он, поворачивая лицо Ильи к себе, глядя ему в глаза. — Это неприемлемо для меня. И никогда таковым не было. — Но ты же делал это раньше! — горячо восклицает Слава. — Только потому, что ты заставлял. — И кончал ты в меня тоже только потому, что я заставлял?! Илья молчит, испепеляя взглядом коллегу. — Не пользуйся слабостями моего организма. Ты знаешь: мы были в туре, организм тоже устаёт, ему нужна разрядка, а ты сам попросился, и я чисто по-дружески решил помочь нам обоим. — Не оправдывайся! — вскрикивает Слава. — А какой ответ ты хочешь услышать, задавая подобный вопрос? — тоже переходит на крик Илья. — Я хочу не слов, а действий, — шепчет Слава, потягиваясь к губам гитариста. Но Илья, остановив ладонью губы Славы, не позволяет поцелую состояться. — Послезавтра мы уже будем в Москве, поэтому, давай просто забудем обо всём. — Это будет слишком трудно, — горько усмехается вокалист, опускаясь обратно на скамью. — У тебя нет других вариантов, — после короткого выдоха, говорит Илья. — Ты жесток. — Извини. За всё, — Илья осторожно ерошит волосы Славы и уходит из тёмного двора к освещённому входу в ДК. Сигарета догорает в Славиных пальцах, хотя к её фильтру он притронулся губами только один раз. Швырнув окурок в ближайшую урну, Слава достает из пачки ещё одну свёрнутую трубочку с отравой и трясущимися руками поджигает её дрожащим огоньком зажигалки. На его лице грусть и уныние, но он и не ожидал от Ильи ничего другого. Не может быть такого, что когда-нибудь этот милый улыбчивый парень посмотрел бы на Славу не просто как на коллегу и друга; что человек, так чтивший православие, мог хотя бы заметить слабые намёки того, что он так сильно любим кем-то другим, кроме его жены; что он бы мог ответить на инородные чувства, осчастливить влюблённого в него Славу. Невозможно. Слава апатично глядит в чёрное небо над головой — ему больше не о чем думать. Он и так всё понимал, когда соблазнял хорошего друга, он прекрасно знал, чем всё это закончится, поэтому жалеть о случившемся отказался сразу. Но ведь больше ничего и не оставалось… разве что вспоминать те редкие ночи удовольствия, когда Слава чувствовал, что любовь доступна и ему. С хмурых черных туч на прохладный ночной асфальт упали несколько капель, после чего грянул сумасшедший ливень, вмиг вымочив Славину одежду и затушив сигарету. Вокалист чертыхнулся, бросил второй окурок в урну и рванул к двери черного хода ДК. Он укрылся под навесом, отряхнул волосы и присел, оперевшись о стену. Капли дождя барабанили по асфальту и крышам, наигрывая свою мелодию. Входная железная дверь скрипнула, открываясь. Слава поднял голову: в проёме стоял Илья со своей фирменной глупой улыбкой на губах. — Не заболей, вокалист, — он кинул ему небольшое полотенце и скрылся в темном коридоре здания. Слава уткнулся носом в тёплую махровую ткань, принюхался. Родной запах любимого гитариста проскользнул ему в лёгкие, проходя прямо через сердце. Забота. Доброта. Любовь. Всё — не для него. А как хочется пробежаться под холодным дождём и не намокнуть… [Декабрь 2012]