Её любимый мятный чай.

Маленькая, почти незаметная тропинка неизменно бы вывела девушку с золотыми волосами к Поляне Безумного Чаепития, даже если бы та заблудилась или забыла дорогу. Да и как иначе, ведь на то это и Страна Чудес! К тому же, разве важно, куда идти? Ведь если путь будет достаточно долгим, то непременно куда-нибудь да попадет Алиса Кингсли в этой до невозможности сумасшедшей Стране… Густые кроны деревьев не пропускают свет, оставляя внизу лишь загадочно-таинственный полумрак. На знакомой ветке пусто. Или это ей только кажется? Мрачные шорохи, темный шелест, хруст ветки под ногами пробирают мурашками до костей, заставляя суетливо поежиться. Платье-то совсем тонкое – даже не платье, а так, воздушно-легкий сарафан чуть ниже колен. От всей этой загадочности кровь стынет в жилах юной авантюристки. Руки покрываются гусиной кожей, но уже не от холода, а в предвкушении… Чего? Она и сама не знает… Чего-то хорошего, непременно! Чего-то волшебного, разумеется! И обязательно – чудесатого… * За спиной раздается вкрадчивый, томный, словно туман, голос: - Вернулась… Наша Алиса… Девушка оборачивается: сзади, примерно на уровне ее лица, прямо в воздухе появляется необычный кот в синюю полоску, материализуясь из тумана. Улыбка. Такая ненормальная, являющаяся неотъемлемой часть этого мира, прямо под стать ему. Чеширская… - Пойдем, дорогуша, тебя уже все заждались. И она вновь (или опять? а может, снова?) следует за ним, легко парящим впереди, хотя могла бы и сама дойти, даже с завязанными глазами. Но это уже похоже на какую-то привычку, игру, традицию, что ли… Как и раньше, как и всегда… Как и впредь, девочка или девушка (ах, какая разница, в самом-то деле!) будет идти за испаряющимся котом, именующим себя Чеширским. Все дальше и дальше, вглубь чащобы Тум-Тум, чтобы в конце концов выйти к безумному Чаепитию… * И вот сквозь кусты уже видно большой стол, уставленный всевозможными яствами, старую мельницу за заднем плане, говорящих роз неподалеку. В этот раз, однако, все шестнадцать мест заняты. Тут и Королевы, такие до невозможности, сумасбродности и сумасходящности разные, но близкие и нужные друг другу. Ирацибета снова ворчит (кажется, ей не нравятся белые чашки), а Мирана ее успокаивает. Тут и вся большая семья Хайтоппов, дружная и цельная, создающая такой милый и теплый домашний ансамбль... И даже старый знакомый, Воплощение Самой Вечности, такой великий и такой парадоксальный (даже на чуть-чуть страньше многих присутствующих здесь) тоже уделил немного себя, дабы посетить во второй раз это безумное мероприятие. Хотя, что-то подсказывает Алисе, что явился сюда этот джентельмен отнюдь не для того, чтобы сполна насладиться вкусом прекрасного чая, а из-за предмета своего безмерного обожания, той, у которой алые волосы и большая голова. И кажется, что Дама Червей даже отвечает взаимностью… Здесь и братья Труляля и Траляля, спорящие из-за какого-то (одного им известного) повода. И Заяц с Мышью. Швыряются чашками, сахаром, ложками, да всем, что под руку попадет. И Шляпник. Как и всегда, во главе стола, в своем неизменном сюртуке, с пестрым бантом на шее. С взлохмаченными рыжими кудрями, бледной, почти голубой, кожей, и такими зелеными глазами… Пронзительно, невероятно глубокими, словно уже раз утонувшими в собственном безумии, и наполненные им до краев. До боли знакомые, такие неимоверно-теплые-и-родные-и-черт-мне-возьми-такие-прекрасные… * Сказать по правде, безумца она увидела первым, а уж потом обратила внимание на всех остальных. Да и на их количество – тоже. Вдруг взгляд выхватывает одно-единственное пустующее место. Как раз напротив Терранта. Через весь стол от него одиноко стоит похожее кресло, словно дожидаясь… Кого-то? О, она прекрасно знает, кто должен занять его. Алиса медленно, словно боясь наделать шуму, отодвигает ветку, скрывающую ее ото всех. Несмотря на все старания девушки, листья все же шелестят, и разномастная компания вместе, как по команде, поворачивает головы к ней. Из лапы Теккери падает чашка. Мальямкин проливает чай на стол. Ирацибета удивленно вскидывает брови. Мирана грациозным (даже сейчас, в такой-то момент!) движением складывает руки на груди, роняя непроизвольное «ах!» * Но Алисе нет до них никакого дела. Теплые, карие, словно шоколадные глаза встречаются с глазами зелеными, с оттенками летней травы и листвы. Словно электрическая искра пробегает между ними, соединяя двух безумцев из разных миров невидимой нитью, с болью вырванной до этого несколько раз. И эта веревочка словно стягивает легкие, и ужас-до-чего-же-сложно дышать, осязать, осознавать что-либо. * Сходят с ума. То вместе, то в одиночку. Но неизменно друг по другу, и никак иначе. Когда они вместе, то безумие бьет через край, заполняя собой и без того ненормальный разум. Происходит что-то, что невозможно описать словами, как не старайся. А когда они расстаются, наступает пора пустоты. Духовной, душевной, душащей пустоты. Как будто та самая временная ржавчина прогрызает ходы в их теле подобно маленьким червячкам. Словно разом исчезает воздух, и им остается лишь молча, с надтужным кашлем, через силу, жить дальше. И ждать. * А сейчас… А сейчас лишь миг, лишь мгновенье, и плевать, что будет потом и что было раньше. Пле-вать. Они медленно подходят друг к другу. Протягивают руки, словно желая коснуться своего отражения. И делают все абсолютно синхронно, будто бы и вправду находятся по разные стороны зеркала. И только когда их пальцы соединяются – только тогда безумцы осознают, что на этот раз их встреча реальна. Интуитивно, на уровне рефлекса, заключают друг друга в объятия. Нежно трогая волосы, такие золотистые и рассыпчатые, Шляпник роняет лишь неизменное «мой славный мальчуган». Уткнувшись в плечо Терранта, Алиса шепчет, как и раньше: «мне тебя так не хватало». Затем, резко отстранившись, смотрят. В глаза, прямо, без фальши и прикрас, без ненужного пафоса. Словно желают выучить каждую ресницу, все полутона, идеально ровный круг радужки. Чтобы если снова расстаться, то не посметь, не суметь забыть. Чтобы навсегда. * А потом все идет, как обычно. Шляпник (падая, спотыкаясь, отдавив три или четыре пары ног, и слава Абсолему, что не королевских!) дрожащими руками наливает своей Алисе чай. Она смотрит на него задумчиво, но с какой-то чертовщинкой в глазах. И ее губы растягиваются в улыбке. Безумец зачарованно смотрит на нее, забыв про горячий напиток, и тот, проливаясь через край чашки, стекает Терранту на башмаки. Опомнившись, он опять суетится. Что-то спрашивает у Бравного Воина, и, не дожидаясь ответа, начинает рассказывать какую-то безумную историю, а затем, сбившись, сконфуженно замолкает, снова плененный этой неземной улыбкой. * Так или иначе, чаепитие продолжается. Снова слышится смех, разговоры, споры и шуточки. Но все это словно сквозь пелену доносится до двух безумцев по разные стороны стола. «Ты ведь ждал меня?» Без слов. Молча. Лишь мимолетными взглядами. Да и к чему слова? «Всегда. Я верил, что ты вернешься.» Ее бледная кожа, легкое платье без корсета, милые золотые кудряшки и в который раз за сегодня о-дьявол-он-опять-теряет-рассудок бездонные глаза - все это еще сильнее сводит его с ума. Хотя куда уж больше? * Лишь когда под вечер все расходятся, безумцы остаются наедине. Смущенно опустив вдруг взгляд, Алиса понимает, что она даже не притронулась к чаю за несколько часов. Он уже остыл, и совсем не хочется его пить. Вместо этого девушка подсаживается к Терранту. Поставив перед ней чистую чашку (и откуда он их только берет?) Шляпник наливает ей свежий чай, от которого идет пар. Алиса с наслаждением вдыхает прекрасный аромат. - С мятой? - Да. Твой любимый. И они в бесконечно-первый-чарующий-раз сходят с ума. Вместе.