Трамвай

Кажется, миллион дней прошло с того момента, когда я последний раз слышала его голос. И не думала, что услышу вновь. В обрывке чужого разговора прозвучало до боли знакомое «Прости, мне пора» — и я остановилась, словно вкопанная, растерянно глядя на мелькнувшую впереди спину в клетчатой рубашке. Мелькнувшую — и вновь растворившуюся в толпе, словно сахар в горячем чае. «Быть такого не может», — пронеслось у меня в голове, но подслеповатыми от яркого уличного света глазами я всё же попыталась отыскать его. Не смогла. Да и стоило ли? Помотав головой из стороны в сторону, словно пытаясь выкинуть из памяти ночной кошмар, я поспешила на остановку. Стоял октябрь, но яркое солнце уже почти не грело, а холодные порывы ветра проникали под короткий плащ, словно специально заставляя меня идти быстрее. Шаги ускорились, и пару минут спустя я уже была в паре сотен метров от университета, что когда-то нас связывал. Небо начало затягиваться тучами. — Только дождя нам не хватало, — пробубнила какая-то старушка рядом со мной и подняла воротник плаща. Мысленно согласившись с ней, я присмотрелась к приближающемуся трамваю. Хвала небесам, он шел в нужную мне сторону, и я, потерев знатно замерзшие ладони друг о друга, зашла внутрь. — Следующая остановка — улица Первомайская, — донельзя счастливый механический голос выполнил свою работу, и трамвай тронулся, увозя сонных людей прочь от центра города. Недолго думая, я поспешила занять свободное место, достала из сумки наушники и... — Привет. Это был тот самый голос. Но поворачиваться и смотреть в глаза его обладателю не хотелось. — Здравствуйте. Попытка уйти от разговора, засунув-таки наушники на их законное место, не увенчалась успехом — вечно холодная рука схватила меня за запястье, и я инстинктивно дернулась, пытаясь оборвать неприятное прикосновение. — Ты что, меня не узнала? Было глупо давать любой ответ, даже не взглянув на собеседника, и поднять глаза мне всё же пришлось. Тот же взгляд, полуулыбка и презрительно сморщенный нос... Слишком знакомо мне было это лицо, чтоб равнодушно смотреть на него и заведомо врать в глаза. И потому я отвела взгляд в окно. — Нет, простите... Цепкие пальцы разжались и я, потерев запястье, наконец сунула крохотные динамики в уши, но трясущиеся руки не позволили включить музыку. Сердце бешено колотилось, а в горле пересохло. Но я отчаянно продолжала делать вид, что ничего не произошло, а парень, усевшийся позади меня, просто обознался. — Забавно выходит, люди столько времени проводят рядом друг с другом, а в итоге становятся совершенно чужими людьми... — произнес он, вероятно думая, что я ничего не услышу. «Как и чужие порой занимают в душе места больше, чем родные», — хмыкнула я и поняла, что стук сердца перестал отдаваться в ушах. Кровь постепенно остывала, а на первое место выходили разумные мысли. Трамвай медленно ехал от одной остановке к другой. Заходили новые пассажиры, другие — выходили. Всё было как в жизни: кто-то уходит, кто-то приходит, сплошная динамика и ни грамма статики. Пассажиры уходили навсегда. Для меня — навсегда. Я вряд ли встречу кого-то из них вновь, а если встречу, то и не вспомню. Наверное, так и нужно жить — выбрасывать людей, что были в прошлом, насовсем. Чтобы потом на их место пришел кто-то другой. Размышляя о вечном, я доехала до нужной мне остановки и, сняв наушники, посмотрела на одиноко сидящего парня позади себя. — Если это была попытка познакомиться, то она провалилась. У меня есть супруг, — я подняла вверх ладонь с обручальным кольцом, — и скоро будет ребенок. Мне не нужны никакие знакомства. — Но... — Вам еще повезёт, я уверена, — и, улыбнувшись, я выпорхнула в открытую дверь. Я не знаю, что он подумал. Опять счел меня ненормальной, наверное. Но теперь он точно не возникнет в моей жизни, я знаю это. Ведь отныне для меня он — всего лишь пассажир в одном из трамваев. Я вряд ли встречу его вновь. А если встречу, то и не вспомню.