Безнадежность

Сегодня снова видела тебя. Каждый день одно и то же. Прохожу мимо, едва кивнув головой в ответ на твоё приветствие, спешу занавеситься длинной челкой, чтобы ты не заметила моих лихорадочно горящих глаз и отчаянно покрасневших щек. Проскальзываю мимо, сбивая нерасторопных прохожих. Слышу их ругательства. Плевать на них ― перед тобой неудобно. Ты зачем-то подсела рядом в столовой. Говоришь о своём очередном безумном проекте. Что? Нужны плакаты и декорации? Да. Конечно, нарисую. Нет, что ты! Мне не сложно, правда. Пожалуй, кистью я всегда владела лучше, чем словами. Смотрю на твоё лицо ― благодаришь. А я уже даже и не слышу, что именно ты мне говоришь. Неотрывно слежу за твоими губами, знала бы ты, о чём я сейчас думаю. Как хочется, не обращая внимания на окружающую нас толпу, впиться в твои пухлые губы, выплескивая накопившиеся страсть и отчаяние, что уже столько времени пожирают меня внутри. Легко покусывая зубами нежную кожу, скользить языком, огибая каждый миллиметр, проскальзывать внутрь, сплетаясь с твоим юрким, розовым язычком. Невыносимо сладко… Горячо. Ты странно на меня смотришь, спрашиваешь, всё ли со мной в порядке, очевидно, мой ступор тебя напугал. Нет, что ты, со мной всё хорошо. Прекрасно, я бы даже сказала, не считая того, что я хочу опрокинуть тебя на этот самый грёбаный шатающийся стол в безликой столовой, целовать до потери пульса и кругов перед глазами, вырывая из твоей груди сдавленные и хриплые стоны наслаждения. Хочу попробовать тебя на вкус, выпить всю, полностью, без остатка! Костяшки пальцев до побеления сжимают край стола, тебе лучше уйти, пока я не сказала какой-нибудь глупости, о которой впоследствии сильно пожалею. В последний раз киваю в ответ на твоё участливое замечание, беру тарелку со стола, говорю тебе, что мне нужно бежать, а сама, поставив посуду на раздачу, опрометью мчусь в туалет ― умыть лицо холодной водой, чтобы остыть и прийти в себя. Как это, оказывается, чертовски больно — вот так любить, хотеть, но не иметь ни малейшего шанса на то, что твои чувства будут взаимны. В бессилии ударяю кулаком о холодный кафель стены. Как же хочется вот так остыть ― раз и навсегда. Не чувствую больше ни холода, ни тепла, ни боли. Испуганная младшеклассница, забежавшая в туалет, шарахается в сторону. Что, боишься? Да, должно быть, сейчас я выгляжу не лучшим образом. Тушь, скорее всего, потекла, оставляя черные разводы на щеках, хотя я и старалась не намочить глаза водой. Это, наверное, слезы. Злые, колючие, отчаянные, только сейчас замечаю, что они катятся из моих глаз. Девочка разворачивается и быстрым шагом несется прочь, вылетая из помещения. Громкий удар захлопнувшейся двери сигнализирует о том, что я одна. Снова. По всей комнате разносится глухой смех. Ах… Аха-ха-ха… Вдох. Ещё один. Смех выходит истеричным, полузадушенным, из глаз продолжают катиться тёплые капли, смахиваю их рукой. До дрожи жаль саму себя. Когда это началось? Когда мой взгляд стал задерживаться на тебе дольше обычного? Откуда это странное томление в груди? Ожидание чего-то невероятного? А ядовитый цветок продолжал распускаться внутри, поглощая душу и подчиняя волю. А ведь раньше думала, что любить не умею. Что слишком разумная, холодная для таких чувств… Словно тебя ждала всё это время, но это так нелепо, глупо, обреченно… Тебе не нужно знать, как трясутся руки, когда ты слишком близко. Почему сердце скачет как сумасшедшее, и мысли путаются шальные. Ты, наверное, думаешь, я странная, чокнутая… больная. Так и есть, только вот больна-то я тобою, как и дышу сейчас одной тобой. Как глядя на тебя, ищу хоть малейший намёк на то, что я тебе не безразлична, но натыкаюсь лишь на стену отчуждения, скрытого под маской напускной дружелюбности. Сколько уже длится это помешательство? Полгода? Год? Я потеряла счёт времени, упиваясь этим безнадежным чувством. Я словно зависима, знаю, что нужно остановиться, перестать думать о тебе, но мысли наполняют всё моё существо ядовито-сладкой горечью, отравляя кровь и заставляя каждый раз на миг замереть сердце. Холодно, пусто. Жить вот так ― лишь мыслями о тебе… Невыносимо. Стираю с лица остатки слёз. Ледяная вода, пускай и с трудом, но стирает растекшуюся тушь, теперь лишь чуть припухшие и покрасневшие веки будут напоминать о моём срыве, да и рана на груди ― где-то там, в области сердца, но с ней я, впрочем, не расставалась. Выхожу в коридор, смешиваюсь с толпой шумных подростков. Вот бы затеряться в этом огромном мире навсегда. Стать, к примеру, пушинкой на цветке одуванчика, лететь туда, куда подует ветер, не задумываясь ни о чём: ни о жизни, ни о смерти, ни о любви, просто паря в воздухе, кружась в порывах теплого ветра. Но, пролетая, обязательно хочу на секунду замереть у твоего окна, посмотреть, как ты играешь на фортепьяно. Я знаю, ты замечательно играешь! У тебя прекрасные длинные пальцы, словно созданные для этого. Играючи, легко ты перебираешь клавиши, заставляя мелодию вырываться из-под них и лететь куда-то в небо, оставляя меня трепетать в безмолвном восхищении. Мы живём в одной стороне, поэтому часто, после школы, я замечаю тебя, идущую впереди, но я никогда не догоняю, предпочитая наблюдать за тобой на расстоянии. Сегодня ты не одна. Сердце пропускает удар, когда я вижу, как какой-то незнакомец держит тебя за руку. Тебя! Ощущение такое, словно земля уходит из-под ног, и я проваливаюсь в темноту. Ярость и какая-то обида застилают глаза. Одно дело ― тихо любить на расстоянии, осознавая, что, возможно, ты никогда не будешь с этим человеком, и совсем другое ― понять это вот так, бесповоротно. Вижу твою улыбку в ответ на какие-то его слова. Мне ты так никогда не улыбнёшься. Мир словно тускнеет вокруг, сжимается до одной точки, утопая во вселенной, сотканной из отчаяния и безнадежности. Но, на самом деле, Земля всё так же вертится вокруг своей оси, холодное осеннее солнце всё так же бесполезно пытается согреть продрогшую землю. Ощущение безысходности становится всё сильнее, медленно разворачиваюсь и бреду в противоположном от дома направлении ― слишком невыносимо видеть тебя хоть ещё мгновение. На улице холодно, всё-таки не май месяц, школьная сумка больно оттягивает плечо. Бродить несколько часов по городу — оказалось не самой лучшей идеей. Рук почти не чувствую. Не знаю зачем, но я пришла в парк. Людей мало, только небольшие компании прогуливаются вдоль аллей, солнце уже начало садиться. Непослушными замерзшими пальцами разрываю батон, купленный в местном ларьке, и кидаю хлебную мякоть стайке потрёпанных парковых голубей, с жадностью набрасывающихся на еду. Наверное, со стороны я сейчас выгляжу странно: одинокая школьница, кормящая птиц в такой холод, да и на улице уже вечер, но мне всё равно. Смотрю, как радуются голуби неожиданному угощению, и на сердце, впервые за долгое время, разливается тепло. Глядя на то, как нахохлившиеся разноперые птицы, воркуя, дерутся за еду, смешно вытягивая шеи и хлопая крыльями, я неожиданно улыбаюсь. Просто и спокойно, но ни на минуту не забывая твоего лица. Медленно бреду домой. Родители, скорее всего, уже заждались свою непутевую дочь, хотя список пропущенных на телефоне пуст, быть может, их и нет ещё дома? Так и есть, зайдя в квартиру, обнаруживаю записку, в которой сказано, что они вернутся лишь к утру. Что ж, мне же лучше. Уже лежа в кровати, прокручиваю события сегодняшнего дня. Это как немое кино. Я помню лишь картинки и собственные мысли, в них я постоянно возвращаюсь к тебе. Интересно, чем ты сейчас занята? У меня уже давно появилась эта неясная привычка мысленно строить с тобой диалог, наверное, так я спасаюсь от одиночества. Руки медленно скользят вдоль живота, привычно забираясь под кофту. Мне необходимо хотя бы вот так мечтать о тебе, создавая иллюзию секундного счастья, иначе я свихнусь. Пальцы медленно оглаживают грудь, зажимая один из сосков и оттягивая напрягшийся комочек плоти, не могу сдержать стона ― это ты сводишь меня с ума. Мои руки сейчас твои, на несколько минут я погружаюсь в свой мир, где нет места одиночеству. Правая рука скользит ниже, проникая под резинку пижамных штанов. Влажный язык скользит по горячим и пересохшим губам. Боги!.. Как же я хочу тебя поцеловать! Ощутить сводящую с ума мягкость твоих губ, утонуть, слиться воедино, переплетая наши языки. Всё на свете отдала бы сейчас за то, чтобы твои губы коснулись моих. Внизу живота уже разгорается пламя, утолить которое есть лишь один способ. Представляю, как твои губы, покрывая поцелуями мою шею, скользят всё ниже. Смоченные слюной собственные пальцы повторяют этот воображаемый путь, оставляя блестящие в мерцающем свете ночника влажные полосы. Дыхание сбившееся, неровное. Перед глазами твоё хитро улыбающееся лицо. Внизу уже ноет от напряжения, но ты не торопишься, заставляя меня трепетать под твоими чувственными ласками. Ты покрываешь поцелуями грудь, впадинку живота, отчего волны мурашек разносятся по всему телу, вот ты касаешься моих бедер, но лишь дразня, не доходя до главного. Я до боли закусила губу, чувствуя солоноватый привкус во рту, понимаю, что повредила тонкую кожицу. Но сейчас мне на всё наплевать, пускай хоть огромный метеорит упадёт на Землю, отнимая жизнь у всего живущего ― лишь бы это восхитительное безумство не кончалось, ибо пожар страсти, бушующий во мне, мог бы соперничать с пламенем кометы. Ты больше не томишь меня ожиданием ― движения твоего языка и губ, сводят с ума, я выгибаюсь, как кошка, заходясь в немом стоне. Собственные пальцы дарят невыносимое наслаждение, но это всё ты, ты! Твои безумные касания заставляют меня забыть обо всём на свете, отдаваясь тебе сейчас без остатка. Руки твои тоже не бездействуют, и ты, не прекращая умопомрачительных поцелуев, там, где они сейчас нужней всего, начинаешь помогать себе пальцами. Крышу срывает окончательно, удовольствие — острое, яркое — накрывает с головой, пронизывает всё тело, расходясь волнами, заставляя дрожать и трепетать каждую клеточку. Собственной руки мало, и к ней присоединяется вторая, я знаю темп, знаю, как доставить себе наивысшее наслаждение, но сегодня я не тороплюсь, нарочито медленно доводя себя до пика. Сегодня мною движешь ты, такая, какой я тебя вижу: нежная, страстная, неповторимая. Чувствую, что развязка уже близко, скрещиваю ноги, прогибаясь в пояснице: ощущения невообразимые, но я знаю — не думай я о тебе сейчас, всё это не было бы так чувственно и головокружительно. Пары движений хватает, чтобы кончить, тихо поскуливая и в изнеможении зажимая край одеяла зубами. Чувствую, как по щеке катятся непрошенные слёзы. Шепчу в пустоту твоё имя, заранее зная, что никто не ответит. Страшно. Хочется выть от бессилия. Подношу дрожащие пальцы к лицу, стирая тёплые капли, касаюсь ими губ ― солёные от влаги, как и моя любовь к тебе. Тело всё ещё приходит в себя после оргазма, от каждого движения прокатываются затухающие волны удовольствия. Но следующего раза не будет, я обессилена и морально опустошена сейчас. Сворачиваюсь в клубок, поджимая колени и укрываясь одеялом с головой. Разгоряченное тело создаёт иллюзию тепла, но я чувствую, как замерзаю. Каждый день. По капле. Изнутри. И завтра снова будет новый день, и я в очередной раз буду обещать себе, что именно сегодня перестану мыслить о тебе. Как глупо и банально. Но, быть может, когда-нибудь ты услышишь мой немой крик, полный отчаяния.