***
Звон колоколов, чьи золотые бока, выпяченные на солнце, сияли и переливались не хуже самого светила, был слышен по всей округе. В маленькой, чистой церквушке близ блестящего и прозрачного озера, над которым податливо клонили свои курчавые головы ивы, царило волненье и предвкушенье всё приближающегося часа венчания двух юных сердец, дабы сплести их две тонкие нити воедино. Счёт пошёл на минуты... Тёплый ветерок донёс кроткий шёпот небес до стоящего близ алтаря в строгом чёрном костюме юноши. Прямая осанка, блеск карих глаз, на дне которых затаилось сомненье и любопытство, преимущественно азиатские черты лица, но от этого он был не менее красив, да и вид его не вызывал никакого отторжения, наоборот, располагал к себе, тёмно-коричневые волосы и плотно сжатые в линию губы - мой жених был взволнован, что выражалось даже в его мимолётных движеньях рук и повороте головы. Пока я шла к алтарю, шурша подолом своего белоснежного одеянья, я открывала всё больше для себя своего будущего мужа. Он был нетерпелив, хоть и старался выглядеть безмятежным. Я, словно губка, впитывала всё, что мог заприметить мой неясный разум в человеке напротив, а сама мысленно уже представляла, как тонкое, острое лезвие ножа входит в его спину, не встречая на своём пути ни препятствий, ни какого-либо сопротивления. По мере моего приближение он как-то неосознанно и незаметно менялся, стал более спокоен и смирён... Льдинки сомнения в янтаре глаз сменялись всё более явным любопытством и ещё чем-то непонятным мне, отчего взгляд его потеплел, а губы чуть тронула лёгкая, призрачная улыбка. И вот уже моя рука ложится в его. Такая же холодная. Весь обряд холод его руки и моей обжигал друг друга. Мои глаза уверенно смотрели в его, а с губ срывались заученные обеты. Всё уже почти закончилось. Удивлённый вдох, когда его губы касаются моих. Несколько секунд спустя, понимаю, что отвечаю ему, робко и неосознанно. Так надо, так принято. Приоткрываю опущенные веки, он всё так же трепетно и нежно держит меня за руку, его холодные пальцы переплетаются с моими. Улыбается искренне, открыто. У меня сводит зубы от ненависти, хоть и понимаю, что это неправильно. Улыбаюсь через силу, мечтая о том, чтобы мой муж тотчас упал к ногам, возведя свой остекленевший взгляд к расписному своду церкви. Я не понимаю причины этой ненависти, но от этого она лишь становится больше. Со всех сторон сыпятся поздравления и пожелания счастья, от которых голова идёт кругом. Даже моя сестра, утерев кружевным платочком слёзы, желает нам счастья. Ком подкатывает к горлу. "Это... Это совсем не то счастье, которого я хотела!" - кричит что есть сил мой внутренний голос, но я не позволяю улыбке сойти с моего лица. Словно фарфоровую хрупкую статуэтку, мой муж берёт меня на руки и, задевая несколько моих локонов кончиком своего носа, тихо и вкрадчиво спрашивает меня: "Не против, если мы сейчас сбежим?" Чувствую, что по коже проходятся мурашки от его бархатного, с едва заметным акцентом голоса. Слишком близко, слишком пугающе и слишком приятно. Вмиг вся ненависть уходит на второй план, словно это всё пусто и уже не имеет ровно никакого значения. Смотря ему в глаза, аккуратно склоняю голову в знак согласия, после чего прячу лицо у него в плече, вдыхая новый для меня аромат мускуса и восточных благовоний. Через пять минут я уже ощущаю, как свежие струи ветра обдают мне лицо, в то время, когда мой супруг уверенно и бесстрашно смотрит в далёкую ясную даль, где в нежно-розовых и голубых красках расцветает ещё нераскрывшийся бутон заката. А наши родственники недоумённо взирают на всё удаляющихся на чёрном, словно самая безлунная ночь, коне молодожёнов. Лишь, наверное, мой брат, да сестра робко улыбаются, когда сизую дымку фаты подхватывает и уносит прохладный ветер, вознося её прямо к самому небу. Возможно, я пока не испытываю к супругу светлых чувств, но кто знает, как повернёт судьба. Сейчас мне тепло и спокойно, а остальное просто не важно. "Надеюсь, что я не убью его в первые несколько дней..."Часть 1
23 августа 2016 г. в 21:44
Серебряная безмолвная гладь зеркала. Такая холодная и бесстрастная ко всему вокруг… Как и моё сердце. Так и хочется разбить его вдребезги на множество маленьких колких осколков, чтобы в них отражался тот пустой, потерянный взгляд холодных фиалок, а по рукам тонкими струйками стекала тёплая кровь. Хочется до мурашек, чтобы холодное лезвие ножа ощущалось на шее, явственно и опасно, в один миг быстрым движением перерезая сонную артерию. Хочется задохнуться в тёмном омуте озера, тихо и бесшумно растворившись в холодных и ласковых, как кашемир, скользящий по обнажённым плечам, водах. Как же хочется ощущать на бледных, бескровных губах букет горечи и страха, ощущать, как по горлу медленно течёт яд, до дрожи во всём моём жалком теле.
- Ах, Наташа, ты такая красивая! – Сестра с трепетом и восхищением поправляет прозрачную ткань белой фаты.
Я всматриваюсь в своё бледное и спокойное лицо напротив. Та девушка, что смотрела на меня из зеркала, была, и вправду, прекрасна. Матовое серебро бледной, словно светящейся изнутри, кожи, тонкая, элегантная шея, которую часто называют лебединой, хрупкие, изящные руки, облачённые в холодный белый шёлк перчаток в тон лёгкому, воздушному свадебному платью и витиеватая, кружевная конструкция из платиновых локонов на голове, поверх которой аккуратно была закреплена ненавистная фата. Сердце жалко сжимается в груди. Ты же так хотела этого дня, не так ли? Так почему же так горько?
- Оля, я… я не хочу…
Лёгкий ветерок обдал шею, запечатляя на ней свой ласковый поцелуй. Тёплые, родные руки сестры обвивают мои плечи сзади.
- Я знаю, милая, знаю. – Тихо, словно боясь сорваться на плачь, шепчет она мне в спину, а в словах её ощущается столько боли, словно это не я через минуту буду стоять у того алтаря с незнакомым мне человеком, а она. – Знаешь, ещё не поздно сказать об этом ему. Он поймёт, если ты откажешься.
Глаза начинает пощипывать. Конечно, Ваня поймёт, но этот брак, то единственное, что способно спасти наше поместье от разорения. Какая я буду сестра, если не смогу хоть как-то помочь ему? Лишь крепче сжимаю тёплые ладони, обнимающей меня сестры.
- Нет, Оль, я, всё же, давно решила этот вопрос, - вымученно улыбаюсь краешками губ - тем более, говорят, что мой жених не самый плохой человек и любит меня.
- Тогда, я думаю, ты готова, - тихо шепчет она мне - я буду ждать тебя в рядах родственников, зайчонок.
Лёгкий поцелуй в щёку, и Оля скрывается за дверью комнаты. Пути назад больше нет. Неспешно подхожу к окну, где по лазоревым, бескрайним просторам летают ласточки... Жаль всё же, что я далеко не Дюймовочка.
Звук шагов на лестнице. Вот дверь открывается и на меня смотрят аметистовые глаза брата. Минутное оцепенение охватило нас обоих, заставляя будто весь мир замереть в этот миг. Я больше не в силах стоять на месте. В один момент оказываюсь рядом, обнимая его так нежно, как только могу, а он неуверенно обнимает в ответ. Меня охватывает безудержное счастье от того, что сейчас его руки так трепетно прижимают меня к себе, а на его губах расцветает полугрустная, полусчастливая улыбка.
- Наташа, ты так прекрасна...
Сердце тихо ёкает в груди. Тёплые дорожки слёз всё же скользят по моим щекам. Ах, Ваня, знал бы ты, что только ради этих слов я готова на всё на свете. Даже на свадьбу с чужим мне человеком. А пока я лишь буду улыбаться, глупо и счастливо, ведь рядом с тобой я не могу не быть счастливой.
- Ты готова? - Размыкая наши объятья, спрашивает он, на что я тихонько киваю. - Ты самая прекрасная из всех невест, что я видел в жизни. Улыбнись, тебе безумно идёт улыбка.
Я вновь улыбаюсь. Да, я буду сегодня улыбаться весь день, да даже всю жизнь, лишь бы братик был рад и не беспокоился за меня. Может тот человек, и вправду, окажется не так плох?
- Да, - вкладываю свою холодную ладонь в его руку, - я готова.
Скрип двери, и вот мы уже спускаемся с лестницы. Экипаж, наверно, уже готов, да и Оля изнервничалась скорее всего...
Где-то там, внизу, меня ждёт новая, пугающая жизнь. Жизнь, где нет больше места для побегов к озеру и в деревню к крестьянским детям, нет места для моей любимой куклы с её фарфоровой, чудной посудкой и нет места для тёплой руки брата, треплющего меня по голове. Больше меня никогда не будет отчитывать Оля за содранные коленки, порванные чулки и лазанье по деревьям, больше она не наябедничает матушке, что мы с Ваней вновь стреляем из рогаток в кур крестьян, тихо хихикая в сторонке и кувыркаясь в тёплой, напитанной солнцем траве. Скоро это всё останется позади. Назад пути не будет. Это больно... Так хочется, чтобы время повернулось вспять и навеки замерло для нас троих...
Вот и выход... Яркий солнечный свет слепит в глаза, заставляя невольно прикрыть веки. Тихо... Только трели птиц, ныряющих в голубую лазурь неба, нарушают эту тишину. На сердце становится чуточку светлее... Сейчас меня повезут в маленькую церквушку неподалёку. Место, где меня крестили, куда по воскресеньям нас водила мама и где пройдёт церемония венчания. Теперь эта церковь станет для меня ещё одним символом, символом новой жизни, хоть эта жизнь и была определена не по моей воле.
Интересно, какой он, тот человек, кого я должна благодарить за щедрую помощь моей семье и которого я уже начинаю ненавидеть всем сердцем? Почему я? Почему не Оля? Ваня говорил, что он родственник господина Яо. Значит ли это, что я покину родные края и больше никогда не увижу наше маленькое поместье? Нет, определённо, думы о подобном заставляют меня сходить с ума от тоски и печали, а я ведь обещала сегодня улыбаться так ярко, как никогда прежде. Ради сестры, ради братика я не пророню ни одной слезинки, а блеск глаз не померкнет под белым облаком фаты. Я буду бороться. Бороться за нас всех. И я клянусь до конца своих дней с честью нести бремя жены и не запятнать честь нашего рода в лице господина Яо и его семьи. Я не подведу вас, обещаю... Тем более, мы ведь не обязаны любить друг друга, верно?..