Парадоксы времени

— Серенити, ты дура! — Но, Минория, послушай… — Не хочу ничего слушать! — Я хочу, чтобы своё образование Юная Леди получила в 20 веке. — Прекрасно! Хоти дальше. Большой прекрасный зал. Высокие, светлые потолки, кристальные стены. Он хоть и был холодным, выглядел величественно. В центре зала сидели две девушки. Хотя нет, скорее женщины. Не менее величественные, чем сам зал. — Минория… ты не понимаешь, — произнесла та блондинка, которая сидела на высоком резном троне, увитом золотыми розами. — Я понимаю единственное, Серенити, — уже несколько спокойней, хотя и довольно резко ответила Минория, задумчиво оглядывая противоположную стену кристального замка. Сидевшая почти прямо перед троном на мягком диванчике персикового цвета, она вальяжно подобрала под себя ноги, и складки её оранжевого платья элегантно спускались на ковёр, чуть приоткрывая накаченные, округлые бёдра. — Что знаменитая мудрость матери, королевы Селены, к тебе так и не пришла. — Но Минория! — Ты дура, Серенити! — Минория встала, гордо взмахнула головой, увенчаной золотой тиарой, и вышла из зала, волоча за собой длинные юбки платья. *** Весь день Серенити присматривалась к Юной Леди. Принцесса была весела, улыбчива и не выказывала ни малейшего признака беспокойства. Только недавно она вернулась из 20 века, в которое отправилась по собственной инициативе во время войны, и сейчас с улыбкой только о нём и щебетала. Как там хорошо, прекрасно, и как она хочет поскорее вернуться назад. Поэтому Серенити не понимала враждебную настроенность Венеры и, наблюдая за дочерью, всё больше утверждалась в собственной правоте. Что может быть важнее улыбки собственного ребёнка? Наступило время обеда. Серенити сидела во главе стола и ожидала появление мужа с Юной Леди. Она немного волновалась, так как намеревалась осторожно расспросить Юную Леди обо всём, что с ней случилось в 20 веке. Может тогда она поймёт такую враждебную настроенность Венеры? Слуга заученно распахнул золотые двери, и в обеденный зал вошёл своей привычной твёрдой походкой король с дочерью. Как всегда при виде мужа сердце Серенити затрепетало. Король сел рядом с ней за стол, а Юная Леди, с трудом подобрав свои розовые юбки, с усилием взобралась на стул. Серенити повелительным жестом отослала слуг и, когда те, наконец, удалились, осталась с семьёй одна. Через хрустальные стены дворца задорно проникали разноцветные лучики света и носились по белой скатерти среди позолоченных кубков и серебряных приборов. Юная Леди радостно вскрикнула от такой красоты и, хлопнув в ладоши, потянулась за сладкой булочкой. — Ну, Юная Леди, — мягко произнесла Серенити, беря в руки ложку. — Как прошло твоё путешествие в 20 век? Ты обещала нам всё-всё рассказать. Мы слушаем. Эндимион с лёгким неудовольствием воззрился на жену, но промолчал. Он не одобрял эти беседы за столом, стараясь придерживаться хотя бы элементарного этикета, которой существовал в его время: когда я ем, я глух и нем. Но Усаги была бы не Усаги — пусть её и сейчас зовут по-другому — если бы не нарушала это правило. К тому же обед был иногда единственной возможностью поговорить с дочерью. Целый день он занимался государственными делами. А когда возвращался вечером в свои покои, Юная Леди часто уже спала. Поэтому Эндимион хоть и был недоволен несоблюдением этикета, но помалкивал. — Тебе там понравилось? Серенити спрашивала осторожно, стараясь не спугнуть увлёкшуюся едой дочь и не привести её в мнительное состояние. Королева прекрасно понимала, что её дочь наделена необыкновенным умом и, несмотря на свой юный возраст, отлично просчитывала ситуацию, мгновенно разоблачая собеседников. Она была куда умнее, чем Серенити в её годы. Даже отец признавал необыкновенный расчётливый ум дочери, но это осознание приносило ему двойственные чувства: с одной стороны, он был рад, что Хрустальный Токио получил такую расчётливую и понятливую принцессу, это обеспечивало ему несколько надёжное будущее — ведь Серенити хоть и была Мессией, но оставалась далека от политики и закулисных интриг. А с другой стороны, ему было жалко, что его девочка так рано потеряла детство. Возможно, стоило не прислушиваться к советам Серенити и не отправлять маленькую Усаги в обычную школу. Конечно, близость к народу и всё такое, но именно там Юной Леди приходилось отвоёвывать титул принцессы, доказывать всем, что она и в самом деле наследница Хрустального Токио. Всё это её рано научило бороться за свои права и, можно сказать, лишило детства. Хотя ей ведь, в конце концов, уже 900 лет. Наверное, все отцы забывают, сколько лет их дочерям. — Да! — звонко ответила Юная Леди, пользуясь тем, что слуг нет, и заболтала своими ножками в воздухе, скинув предварительно туфельки. — Очень понравилось! Земля 20 века такая необычная. Я хочу поскорее туда вернуться. — Вернёшься, — с уверенностью произнесла Серенити, насаживая на вилку кусочек яблока. — Чем же тебе там так понравилось? — недоумевал Эндимион, пытаясь понять, чем же именно привлёк дочь 20 век. По идее путешествие в 20 век должно было остаться в голове маленькой девочки неприятным событием, омрачившим её детство. Оно пришлось как раз на ту пору, когда королевство захватил этот напыщенный индюк Алмаз вместе со своим кланом тёмной Луны. Юной Леди пришлось бежать в прошлое, пытаясь найти Сейлор Мун с Серебряным Кристаллом. Хотя, возможно, может именно этим он её и привлекал. Тогда, несмотря на ужасные события, Юная Леди сама приняла решение, сама совершила нечто важное и героическое, доказав, что она настоящая наследница Хрустального Токио, а не вялая тень своей матери. Тот день, когда она приняла решение, стал для неё знаменательным. Эндимион прекрасно понимал Чибиусу. Быть идеальной принцессой неимоверно сложно на фоне могущественной и великолепной матери, с чьим авторитетом меркнет даже его собственный, а ведь он — хозяин этих земель. Сложно стать кем-то другим великим при матери-Мессии. Серенити часто жаловалась своему Эндимиону в Серебряном Тысячелетии, как ограничивает её мать и что рядом с ней ей приходится быть лишь красивым предметом антиквариата, дополнением к имиджу идеальной королеве-богини. Но сама того не подозревая, она обеспечила такую же участь и своей дочери, заслоняя её своим светом. Юной Леди полагалось стоять и почтительно молчать рядом с матерью, быть предметом интерьера и идеальной принцессой, доказательством того, что у Мессии есть всё: корона, муж, дочь и власть. Она была просто частью этого драгоценного набора. Сама того не подозревая, она отодвинула свою дочь со сцены, не позволяя даже приблизиться к ней. Она словно и не помнила, как жаловалась на свою беспомощность Эндимиону, и это при том, что сама Серенити не особо любила политику и трон. А ведь Юная Леди создана для этого. Она более приспособлена для власти. Каково ей тогда? — Ну… много чего, — задумчиво протянула Леди Серенити, ковыряя в тарелке с едой, в то время, как королева подцепила себе груши. Эндимион подумал, что в этот момент Юная Леди тщательно взвешивала свои слова, словно решая, что стоит говорить родителям, а что нет. — Там у меня много друзей, — произнесла она, наконец, нерешительно. Эндимион знал, что у неё там нет друзей. — О, это же великолепно, Юная Леди! — Серенити радостно, так обрадованная этой новостью, хлопнула в ладоши. — Иметь друзей очень важно, — произнесла она наставительным тоном, помешивая в тарелке ложкой суп. — Они помогут тебе совершенствоваться и наполнят тебя невероятной силой. Друзья очень важны, Юная Леди. — Да, мама, — покорно склонила голову девочка. Эндимион не был рассержен за то, что она солгала ему и королеве. Неприятное ощущение затмевало гордость за дочь. Она уже училась следить за словами, осознавая, какие из них могут принести ей пользу, а какие вред. Несомненно, дочь далеко пойдёт. Юная Леди подняла глаза, и Эндимион понял, что слова о друзьях предназначались для матери. Она знала, что отец в курсе, что на самом деле у неё нет друзей. Он понял это, когда пересёкся с ней взглядом и понял, почему Юная Леди не терзается угрызениями совести за свою ложь: отец прекрасно осведомлён о реальном положении дел, а для матери это были слова утешения. Он ещё раз мысленно восхитился дочерью. Его девочка… Быть Мессией, конечно, хорошо, но гораздо важнее быть умелым игроком на арене. Даже от той же Венеры было гораздо больше толку в управлении государством, а значит и гораздо больше пользы людям, чем от Великой Мессии Серенити. — Ну ладно, — звонко хлопнула в ладоши Серенити. — Я думаю, на этом обед закончен, — она встала. — Юная Леди, возвращайся, пожалуйста, к своим занятиям. — Да, мама, — Чиби-Усаги покорно склонила голову и потянулась ещё за одним пирожком. — А нам с твоим отцом пора, — Эндимион взял королеву под руку, и они вместе удалились из зала. *** Вечер. — Минория не хочет, чтобы я отправляла Юную Леди в 20 век, — проговорила мужу Серенити, заботливо гладя Юную Леди по волосам. Эндимион стоял рядом. За прозрачным окном уже давно сгустились сумерки. Такие вязкие и неповоротливые, словно густое, липкое черничное варенье. От того, когда тебя обвалакивали такие сумерки, становилось так тепло и хорошо на душе. Они с мужем укладывали Юную Леди спать. На прикроватном столике мерно горела светлая лампа, расточая свой тонкий розовый свет по комнате. Юная Леди уже сладко сопела в подушку, разметав расплетённые матерью волосы по кровати. — А я считаю, что ей там будет лучше, — упрямо проговорила королева. — Минако ничего не понимает, — она упрямо мотнула головой. — Но она тоже мать, — мягко возразил Эндимион. Серенити ничего не ответила. Эндимиону казалось, что его жена иногда забывает, что она не единственная, у кого есть дети. — И в чём причина? — в ответ на удивлённо-непонятливый взгляд повернувшейся Серенити, он пояснил. — В чём причина того, что Минория против? Минория — Верховная сенши, её слова нельзя сбрасывать со счетов. — Но она ничего не понимает в детях, — упрямо возразила Серенити, нахмурившись. — Почему? — Потому что я — мать. Вот именно, Серенити, мать. Ты забываешь, что у Минории тоже есть дети. — Я лучше знаю, что им надо. Что им будет полезно. Да, Серенити, ты — мать. А Минория — мама. — Мне всё равно, что она говорит. На этой неделе Юная Леди отправится в 20 век. Завтра я созову собрание. Уверена, что девочки меня поддержат. Почему ты молчишь? — добавила она через некоторое время. — Всё будет завтра, Серенити. А сейчас идём спать, — и взяв жену под руку, мягко повёл её в сторону их собственных покоев. *** — Девочки, я решила. На этой неделе Юная Леди отправляется в 20 век, — Серенити обвела подруг строгим взглядом, который, как она надеялась, лишит их даже мысли ей сопротивляться. Ей, Нео-королеве Хрустального Токио! — А я вам говорила, что она дура! — громко оповестила всех Минако, небрежно облокачиваясь на стульчик с высокой резной спинкой. Она забавно играла ручкой в руках, словно это и не она Великая королева, одна из четырёх могущественных сенши. — Ну же что, Серенити, — медленно произнесла Рей, сидящая сбоку от Ами за большим круглым столом. — Этой твой выбор. Пусть будет так. Серенити неверяще откинулась на спинку своего трона. Ей казалось, что их придётся уговаривать ещё долго прежде, чем они согласятся. А тут Рей первая даёт добро! Она думала, что как раз с ней ей придётся повозиться. — Ты так решила, — повторила она. — Пусть Юная Леди летит. Если ты считаешь, что так будет лучше. — Отлично! — Усаги хлопнула по столу. — Тогда отправку назначим на конец недели. Жду вас и ваших детей через два дня. Вещи, я думаю, брать не стоит, о них в 20 веке позаботятся сенши. — Подожди-подожди, Серенити, — с мягкой улыбкой, подняв руку, остановила подругу Рей. — А при чём тут мои дети? — Ну не лететь же им каждый из своего портала… — непонимающе произнесла Серенити. — С чего ты взяла, Усаги, что они полетят? — спросила Рей и положила в свой чай несколько кусочков сахара. В зелёном зале они сидели за небольшим круглым столом, сплошь уставленным маленькими чашечками, пирожными и конфетами. Усаги оставалась Усаги в любые времена. Ами улыбнулась чему-то и посмотрела в потолок. Этот зал не зря называли зелёным. Равнодушная к растениям Усаги оставила его благоустройство на Макото, и со временем здесь появились яркие экзотические цветы, стены оказались увиты плющом, а на потолке красовалась целая сетка из зелёных красавцев. И, конечно, даже Серенити сделала этот зал одним из своих любимых мест, часто устраивая именно здесь чаепития с подругами — под смешки благодушной Макото — или разговоры с дочерью. Хотя с последней Усаги предпочитала разговаривать на верхнем балконе дворца, откуда была видна большая часть её огромных владений. Она и не осознавала, но этот жест был таким же жестом желания показать перед дочерью своё величие, взрастить в ней преданность и восхищение. Чтобы Леди Серенити даже и думать не смела спросить со своей матерью. Неудивительно, что такие жесты имели строго обратный эффект. — Ну ведь Юная Леди летит… — непонимающе удивилась Серенити, захлопав своими длинными ресницами. — Не понимаю, при чём тут мои дети, — даже Минако стало понятно, что Рей придуривается, строя из себя наивную дурочку и делая вид, что не понимает о чём говорит Серенити. — Мы же говорили о Юной Леди. Если ты хочешь, чтобы Юная Леди полетела в 20 век, то я не против. Это твоё решение. — Ну и вот, я и говорю… — Юная Леди, Серенити, твой ребёнок. Мои дети в 20 век не полетят, — жёстко отрубила Рей, резко разрушая образ наивной дурочки и покорной подруги. — Как же так… — Серенити явно не понимала, как может быть так, что Юная Леди летит, а остальные нет. — Разве Юная Леди может полететь одна? — Мои сыновья не цепные псы! — резко вскочила Рейана. — Чтобы следовать за лунной принцессой по одному её зову. Почему ты решила, что остальные должны непременно следовать за наследницей Хрустального Токио? — А… разве нет? — несмело спросила Усаги. — Нет, Усаги, нет. Мои дети в 20 век не полетят. — Но, Рей… — протянула Усаги, снова превращаясь из королевы в принцессу.— Почему? Там же так прекрасно! — Нет, и это моё последнее слово. — Рей гордо мотнула головой. — Ну Мако, ну хоть ты её убеди! — Серенити со слезами на глазах повернулась к Макото, умоляюще сложив кулачки на груди. — Извини, Серенити, — Макото отрицательно мотнула головой. — Но мои дети тоже в 20 век не полетят. — Что? Почему? — Серенити начала капризничать. Отчаянье её буквально разрывало. Она и не ожидала, что Мако, Лита, которая всегда была к ней благосклоннее остальных, встанет не на её сторону. Ну почему девочки так не хотят её понять? — Ами, — Серенити с последней надеждой в глазах обратилась к синевласой подруге. Ами умная, она поймёт. — Прости, Серенити, — но Ами также отрицательно покачала головой. — Но я согласна с Рей. Я бы тоже не хотела, чтобы мои дети полетели в 20 век, — было видно, что мягкой Ами нелегко отказывать подруге, но от своего она отступать не собиралась. — Да почему?! Минааа… — А я ещё с самого начала говорила, что ты дура, — насмешливо перебила подругу блондинка. — Ну девочки… — снова заныла Серенити. — Что в этом такого? Ведь Земля 20 века — это чистое место. Там нет проблем с экологией. Там ещё нет тех демонов, которые есть сейчас. И там хорошее образование! Возможно, даже лучше, чем в нашем веке! — То-то ты сейчас каждый второй иероглиф пишешь с ошибками, — пробурчала себе по нос Мина, распластавшись на столе и постукивая пальцем на скатерти. — Образование хорошее получила. — Ведь у нас большинство знаний утеряно… — продолжала разглагольствовать Серенити, не услышав бурчание подруги. — Подумать только, сама Усаги Цукино рассуждает о качестве знаний в двух наших веках! — саркастически произнесла Рей. Минако тихо прыснула в кулак. — Да и тем более, там друзья, — продолжала всё равно Серенити. — Там Юная Леди и остальные смогут найти себе друзей. — Мои лично прекрасно дружат с обормотами Ами, — юпитерианка пожала плечами. — И меня это вполне устраивает. — Там никто не знает, что они королевской крови, а значит они смогут завести дружбу с обыкновенными детьми. Это поможет им совершенствоваться. — Или отдалиться от трона, — закатив глаза, насмешливо шепнула Литавра Рейане. — Всё, хватит! — Минория резко вскочила и ударила ладошками по столу. Чай в серебряных чашках расплескался. — Ты глупа, Серенити! Если тебе недостаёт ума это понять, то мы-то тут при чём? Очевидно, у Мины закончилось терпение. — Я никак не могу понять, почему ты не видишь столь очевидных вещей?! Образование, да, прекрасно! Но там только 20 век! 20 век, Серенити! Здесь у нас наука ушла далеко вперёд! Да, некоторые вещи потеряны, забыты, но с таким же успехом о них можем рассказать им мы! И с таким же успехом, чтобы Юная Леди получила утерянные знания, ты можешь отправить их в каменный век! Мы же утеряли знания по обработке элементарных орудий труда, — голос Мины сделался саркастическим. — А о новых изобретениях, ты уж извини, в 20 веке им никто не расскажет. А многие знания в 20 веке вообще устарели для нас! Для чего об этом знать моим детям? Для чего, спрашиваю?! Для общего развития?! Извини, Серенити, но они и без этого должны знать херову тучу всяких разных вещей. Они же наши наследники. И они дети, Серенити, а не компьютеры. Если у них останется время, и они сами этого захотят, я им не буду препятствовать и сама всё расскажу. Но до этого незачем бежать впереди паровоза! И друзья… — Мина… — проговорила Рей, чувствуя, что подругу понесло. — Нет уж, Рей! Если я начала, то я закончу. Друзья! О каких друзьях ты говоришь?! Да, друзья, это прекрасно! Но подумай, Серенити, хоть раз подумай о чувствах дочери. — Именно о них я и думаю! — горячо возразила Серенити. — Она будет счастлива там! — А что будет чувствовать Юная Леди, когда ей настанет время вернуться в хрустальный век? А рано или поздно ей придётся вернуться, Серенити, — голос Минории стал мягким, обволакивающим и медовым, будто она объясняла что-то несмышлённому ребёнку. Глаза королевы в этот момент стали даже даже искриться каким-то янтарным светом. Серенити неловко поёжилась. Ей всегда было не по себе, когда Минория приходила в такое состояние. Говорила так. Смотрела и произносила именно таким тоном. — Она ведь твоя наследница. Что тогда с ней будет, Серенити? Когда она поймёт, что никогда больше не увидит своих друзей? Когда она поймёт, что ей придётся расстаться с ними навсегда?! Бросить их! И она даже не сможет ничего оставить им на память о себе. Она даже не сможет ничего объяснить, — в голосе Венеры послышалась горечь, но она в этот момент не отводила глаз от Серенити. Как же ей хотелось объяснить ей это. — Ты этого хочешь для своей дочери? Скажи, этого? Ты хочешь окончательно разбить ей сердце? Если это так, то я ошибалась в тебе, Серенити, ты не Мессия Света. Тебе плевать на дочь. Ты только потворствуешь своим желаниям. — Что это значит, Минория? — Серенити не часто называла Мину её полным именем. Поднялась и величаво выпрямилась. — Ты любишь 20 век. Скучаешь по нему. Ты любишь 20 век, а не 30 столетие. Поэтому и хочешь, чтобы твоя дочь тоже полюбила его. Раз уж ты не можешь быть там, то хоть твоя дочь будет. Ты не можешь понять одного, Серенити: Юная Леди не принадлежит твоему миру. И никогда не принадлежала. Она — ребенок 30 века. Ты не сможешь в ней воплотить свои мечты. — Ровно 23 минуты и 45 секунд, — довольно показала Макото часы Ами, и та заговорщически хлопнула ей по ладони. — Нда, Минако, что-то ты разошлась, — проговорила Рей, когда Минория закончила и устало упала на стул, выдав свою тираду. — Путешествие во времени опасно, Серенити, — проговорила Ами, поглаживая Мину по руке. — Мы вмешиваемся в ход природы, в пространство, и оно нам может ответить тем же. — Почему-то вы ничего не говорили про опасность путешествия во времени, когда Юная Леди полетела в 20 век доставать Серебрянный кристалл, — чуть обиженно пробурчала Серенити, откидываясь на спинку резного стула. — Да я и сейчас этого не одобряю, — чуть раздражённо повела плечами Рейана. — Юная Леди могла, наоборот, всё усугубить к чертям. — Но она хоть что-то пыталась сделать… — возразила Серенити с каким-то непонятным намёком. — Мои сыновья были на границе и защищали Марс, — жёстко ответила Рейана, так и держа руки скрещенными на груди. — Так что я не понимаю твоих намёков. — Хватит! — оборвала подруг Амелия. Она встала из-за стола и ударила по нему руками. Серенити как раз открыла рот, чтобы возразить, и потому возмущённо замолчала. Ами мгновенно успокоилась, села за стол и примирительно продолжила. — Серенити, путешествие во времени — это не поездка к бабушке в другой город. Мы не можем по своему желанию путешествовать во времени и вмешиваться в пространство только ради развлечения или по чьему-либо желанию. Это противоестественно. Это опасно. Мы не можем рисковать. Ты понимаешь, что ты рискуешь жизнью Пеллар, Серенити? Пеллар и так достаточно рисковала ради всех нас. Мы должны дорожить её жизнью. Юпитер мельком, невзначай вспомнила, как королева Селена относилась к жизни Хранительницы. «Брось, Лита», — Рей, уловившая её мысли, отозвалась ей телепатически.— «Селена никогда не ценила не только жизнь Пеллар, но и наши тоже. Вот Серенити — это да, другое дело. Ей всегда была важна лишь дочь. «Как жаль, что Серена, взрослея, всё больше становится похожа на свою мать, Селену. Я скучаю по Усаги», — в мыслях Юпитер почувствовалась горечь. «Знаешь Лита», — так же горько оттелепатировала ей Рей. — «Я вот думаю, может Серенити всегда была такой?» «Мы не перестанем её из-за этого любить…» «Конечно нет». «Но иногда создаётся такое ощущение, что…» «Общаешься с Селеной», — понимающе закончила за неё подруга. — Знаешь, Серенити, — мягко сказала уже вслух Лита, и девушка перевела на неё взгляд, словно готовясь к бою. — Я не хочу посылать своих детей в 20 век потому, что они должны принадлежать этому миру. Этому веку. Я устала путешествовать по мирам, Серенити. Я жила в 15 веках, я видела столько разных людей и культур, но никого, кто бы был даже близко похож на моих любимых юпитерианцев. Ни один век не принёс мне счастья. Человек должен жить в своём времени. Мне следовало жить в Серебряном Тысячелетии. Как я родилась там, так и следовало мне там прожить. Лучше бы я не перерождалась, а прожила свой короткий, но счастливый век в Серебряном Тысячелетии. На родной планете. С родными людьми. В родном мире. Родном, понимаешь? — однако, судя по взгляду, Серенити не понимала. — Там люди другие, — терпеливо, настойчиво объясняла Лита. — Там другая жизнь, другая культура. Там всё другое. «Чужое», — Лита как-то особенно выделила это слово. — Я хочу, чтобы мои дети принадлежали этому столетию. А не мотались, как неприкаянные, из века в век. Это пойдёт им на пользу. Я хочу, чтобы у моих детей был «дом». — Тем более, они наши наследники, — твёрдо добавила Рейана. Ветер из распахнутого напротив неё окна резко подул, заставляя подол ярко-красного платья ползти по земле. — Они будущие правители. Они должны любить свой мир. А твоя дочь уже сейчас так обожает 20 век. Сложно, Серенити, править тем, что не лежит у тебя в сердце. Наступила тишина. Лишь шуршала по полу алая ткань платья Рейаны. Серенити молчала, закусив губу, и оглядывала столешницу прямо перед собой — как девочки надеялись, обдумывала их слова. А их сегодня было сказано немало. — Вы все неправы, — наконец произнесла Серенити твёрдым, но несколько обиженным голосом из-за того, что её не поддержали. — 20 век прекрасен, — и тут она, наконец, подняла свои ясные глаза, затуманенные в этот момент тучкой обиды. — Та жизнь была лучшей из тех, что я прожила. И я хочу, чтобы моя дочь жила именно так. Я хочу, чтобы она росла там. Чтобы она могла смеяться, узнавать новое, заводить друзей и радоваться каждому новому дню, не страшась его наступления. Я хочу, чтобы она познала мир. Настоящий. Тогда она сможет его построить здесь. — Без матери? — едко спросила Рейана, скрещивая руки на груди. — Ты хочешь, чтобы она познавала мир без матери? Ведь тебя там не будет. — Там буду я… — Нет, не ты! — резко оборвала её Рейана. — Там будет Усаги Цукино, маленькая девочка из 20 века, по какому-то недоразумению являющаяся Сейлормун, — ехидства в голосе Рейаны было не занимать. — А не её мать. Не Великая Нео-королева Серенити. Ты действительно хочешь… — Хватит! — Усаги стукнула рукой по столу. Подняла голову, слегка нахмурив брови. Снова становясь величественной, могущественной королевой Серенити. — Я всё сказала. Серенити, — в запале Усаги даже назвала свою дочь по имени. — послезавтра летит в 20 век. — Что ж, — Рейана покорно склонила голову. — Воля твоя. — Скажите остальным, чтобы собирались. Они все полетят послезавтра. После полудня. — Извини, Серенити, — произнесла Рей, поглядывая на поднявшуюся королеву. — Я уже сказала, что мои дети не полетят. — Мои тоже, — чуть склонила голову в знак согласия Ами. На лицах Минории и Литавры читалось немое согласие. — Я королева! — чуть повысив голос, сказала Серенити. — Я знаю, как лучше. Они летят! Я так сказала! И даже не смейте со мной спорить! Это приказ! — Серенити, — Рейана посмотрела на девушку с мягкой улыбкой в глазах. Медленно, не спеша так поставила на стол свою чашку с крепким чаем и продолжила. — Время, когда мы служили тебе, давно прошло. Уже давно прошло то время, когда ты была маленькой лунной принцессой, а мы твоими верными защитницами. Всё возвращается на круги своя. Мы больше не обязаны служить тебе. — Рей поднялась всё также глядя на Серенити. — И наши дети не обязаны служить лунной принцессе. Поэтому наше слово остаётся прежним. Наши дети не полетят, — и она двинулась чуть в сторону, поманив за собой подруг. — Жду тебя вечером на чай, Серенити… — Рей направилась в сторону двери, сопровождаемая легким шуршанием своего невесомого платья. Серенити обессиленно смотрела им вслед, впервые в жизни понимая, что ничего не может сделать. Ветер шевелил ветви больших каштанов, растущих во дворе и шелестел прозрачными воздушными занавесками. Она со злости стукнула кулаком по столу и обессиленно упала в кресло. *** А в это время с обратной стороны двери зелёного зала, выходящей в сад, раздалось невнятное шушуканье. Это стояли и подслушивали несколько ребятишек: двое мальчиков и одна девочка. — Ура! — радостно подпрыгнула Юная Леди. — Я скоро полечу в 20 век! — и девочка радостно убежала, подпрыгивая и пританцовывая на ходу. Мальчишки выпрямились в смешанных чувствах и молча смотрели ей вслед. Разумеется, им хотелось в 20 век. Усаги рассказывала о нём столько всего интересного, что они и сами невольно загорелись посетить его. — Знаешь, Деймос, — медленно и серьёзно произнёс беловолосый мальчик, глядя вслед удаляющейся принцессе. — Я тут подумал… если мама сказала, что нам не стоит лететь, то думаю, так оно и есть, — но голос его был на редкость неуверенным. — Я тоже так думаю, — отозвался черноволосый Деймос, также задумчиво глядя на убегающую девочку. — Мама редко когда оказывается неправа. Папу это даже забавляет. Я верю ей. Если она сказала, что так будет лучше, значит это правда. И два мальчика двинулись вдоль по светлой дорожке, выложенной замысловатыми камушками. Как раз по той, по которой недавно ускакала Серенити. Им на ум пришло то, чего раньше никогда не приходило, когда они задумывались о 20 веке: им не придётся расставаться с родителями. Они, как и раньше, смогут заниматься с отцами рукопашным боем и изучать науку владения мечом. Навряд ли, по рассказам Серенити, такое возможно в 20 веке. Они смогут, как и раньше предаваться любимым занятиям: ходить на рыбалку рано утром, взбираться на отвесные скалы. Но только они сами не понимали: действительно они не огорчились отменой путешествия или так искусно себя убеждают? Ведь сердце-то саднило. По мере того, как мальчишки приближались к основному замку, они почти окончательно убедили себя, что остаться в 30 веке не так уж и плохо. Ну, или им так казалось. Они поднялись по нескольким лестницам, прошли два коридора прежде, чем войти в большую светлую спальню, находящуюся на третьем этаже. В комнате, на кровати, сидели две девочки. Одна расчёсывала другой волосы, а вторая в нетерпении подпрыгивала и мешалась сестре. — Ну что, мы летим? — спросила вторая, снова дёргаясь и заставляя шипеть старшую, у которой из-за этого все пряди снова спутались. — А ты откуда знаешь? — улыбнулся Деймос, присаживаясь на кровать и глядя в возбуждённое лицо подруги. — Так, Усаги уже приходила. Вся такая возбуждённая, взмыленная, — девочка захлопала в ладоши, за что её сестра дёрнула за волосы, призывая к порядку. — Радостная, — добавила она уже более спокойно. — Сказала, что она летит в 20 век. И побежала собираться. — А мы? Мы летим? — Нет, Сайра, — чуть более хмуро ответил Нейрон. — Мы не летим. Мама сказала, что здесь нам будет лучше. — Вот каааак… — протянула девочка, успокаиваясь и задумчиво усаживаясь обратно на кровать. Радостного возбуждения перед поездкой как ни бывало. Вторая девочка, её сестра, так и не произнесла ни слова, продолжая расчёсывать той волосы. Обе девочки были в лёгких белых платьях, доходящих им до колен, и походили на призраков со своими белыми волосами и бледной кожей. — Ну что ж, возможно, так правда будет лучше, — задумчиво произнесла она и хлопнула в ладоши. — Мне не придётся расставаться со своими школьными подругами. Когда Усаги рассказала о двадцатом веке, мне так захотелось его увидеть, — девочка мечтательно прижала руки к груди. — Но одновременно мне не хотелось бросать друзей. Меня просто избавили от выбора, вот и всё. А ещё мне не придётся расставаться с мамой и папой. И ведь скоро лето, мы сможем сходить на пляж и ещё… Деймос, возьмёшь меня с собой на рыбалку? — девочка словно вспомнила о чём-то важном, повернулась и схватила черноволосого мальчика за руку, за что и получила от сестры расчёской по голове. — Возьму, — улыбнулся Деймос. Из всех мальчишек он больше всех любил возиться с неугомонной Сайрой. И, пожалуй, только она одна из всех могла точно описать, что чувствуют остальные, и мгновенно решить, нравится ли ей предстоящие события или нет. Она просто не знала, что такое неопределённость, в отличие от мальчишек, которые, пока шли до замка, успели передумать насчёт двадцатого века раз пять. — Я бы хотела увидеть двадцатый век, — медленно, словно обдумывая слова, произнесла вторая девочка, расчёсывая вертлявой малышке волосы. Делала она это абсолютно безэмоционально, изредка кривясь, если сестра начинала сильно дёргаться. — Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы остаться. Меня вообще не прикалывает потеряться в коридорах времени и всю мою оставшуюся жизнь бороздить время. — Нела, ты бессмертна, — с улыбкой заметил Нейрон, поглядывая на сестру снизу вверх. — Тем более. Старшая, первая дочь Кунсайта и Мины обладала хмурым, мрачным характером. Она редко шутила, но не потому что не умела, а потому что не видела смысла, но часто язвила. Больше молчала и предпочитала книги. Она легко взрывалась, и Мина даже часто шутила, что характер ей достался от Рей. Деймос улыбнулся, но ничего не сказал. За дверью, в коридоре, послышались шаги и чьи-то голоса. Дети замерли. Дверь распахнулась, и в комнату вошли ещё трое ребятишек. Двое из них, мальчик и девочка, были похожи, как две капли воды. Они имели тёмные волосы, даже несколько иссиня, и зелёные глаза. Мальчик держал за руку маленькую рыжеволосую девочку. — И к вам уже приходила Серенити? — понимающе спросила девочка в то время, как мальчик разжал руку и рыжеволосый ураган пронёсся по комнате, падая на кровать и уваливаясь на колени к сестре Нелы. Из всех троих детей Ами и Зоя лишь младшая унаследовала точную, полную копию внешности Третьего Лорда. Роксана или как её ласково называли в семье Ронни, была самая младшая их всех. Она была даже младше Юной Леди. В то время, как Юной Леди было пять, Роксане было всего три. — Приходила — не то слово, — как-то язвительно хмыкнула Нела, продолжая с тщательностью расчёсывать волосы. — Примчалась, словно ураган. Даже тумбу уронила, — она кивнула в сторону белой тумбы, стоявшей у входа. Лили и Даниэль прошли вглубь комнаты и присели на небольшие стульчики, удобно расставленные прямо напротив кровати. Лили и Даниэль были двойняшками. Они унаследовали внешность Ами, но только глаза были зелёные. Ами обижалась, что никто из её детей не унаследовал голубой цвет. Мина тогда саркастически отвечала, что у неё все её дочери похожи на приведения, а полную её внешность унаследовал только средний сын. Но глаза близнецов были не такие яркие, как у Зойсайта, а какого-то тёмного, бутылочного цвета. Скорее как у Макото. На эту тему было отпущено множество шуточек, смущающих бедную Ами. Ами оказалась не очень выносливой в плане деторождения, поэтому роды её старших детей дались ей очень сложно. Во время них она чуть не умерла. Был момент, когда подруги подумали, что потеряли её. Но хорошо, всё обошлось. — Значит мы, как я понимаю, не летим? — задала уточняющий вопрос Лили, мгновенно всё просекая. Её брат, хмурый, как обычно, сидел на стуле и молчал. — Правильно понимаешь, — отозвался Нейрон, наблюдая, как маленький рыжий ураган мучает Сайру, но та заразительно смеётся, а её сестра поджимает губы, и психует, пытаясь распутать волосы. — Этьен и Элли ещё не знают, — чуть мрачно произнёс Даниэль, который, впрочем, не был огорчён отменой путешествия. — Они до сих пор на Юпитере, — Деймос с готовностью поддержал беседу, и мрачность Даниэля постепенно развеялась. — Мы тоже сегодня отправляемся домой, на Венеру, — произнёс Нейрон, наблюдая за тем, как сестра расчёсывает Сайре волосы. — А как же Вейр? — спросил Деймос, отрываясь от тихой беседы с Даниэлем. — А он и не улетал, — пожала плечами Нела. — Так и остался торчать на Венере. Из всех четырёх детей Мины и Куна никто не испытывал сильной тяги к Земле. Никто. Ни один. Кунсайта это злило, Мина пыталась им объяснить, что Земля — тоже их дом — хотя бы Нейрону — дети кивали, но всё своё свободное время старались проводить на Венере. Даже сыновья любили больше Венеру, а они ведь, по идее, наследники своего отца. Но их тянуло на Венеру, как магнитом, иногда Мина просто всплёскивала руками от беспомощности. — Лили, Даниэль, вы с нами? — он посмотрел на друзей. Обычно они пользовались одним телепортом, а часто и вовсе друзья делали пересадку на Венере, так переносить путешествия было гораздо легче. — Нет, — вздохнув, отозвалась Лили. — У Даниэля с папой ещё какие-то дела на Земле. Мы пробудем тут ещё три дня. Лили и Даниэль предпочитали не расставаться и очень негативно отзывались на попытки их разделить. А младшая сестра, словно хвостик, таскалась за старшими и вечно цеплялась за брата. — Ну и отлично, мне не будет так скучно, — улыбнулся Деймос, который единственный из трёх братьев пребывал на Земле. — Мне тут кантоваться ещё неделю. Сестра его тоже была на Марсе, поэтому Деймос помирал тут со скуки, целыми днями пытаясь найти себе развлечение и коротая дни с Юной Леди. — А вообще, скажите честно, кто-нибудь огорчился из вас, что мы не попадём в 20 век? — Деймос обвёл взглядом друзей. Взглядом слишком серьёзным и никак не принадлежащим ребёнку. По сути, Деймос озвучил то, что сейчас мучило всех, просто никто не мог сказать этого вслух. Ребята не нашлись, что ответить. Одна Нэла лишь безразлично пожала плечами. Они не могли для себя определить. Им хотелось посмотреть на 20 век, узнать, о чём же так взбудоражено рассказывала маленькая Серенити, но… они не понимали, почему Серенити так стремится жить на Земле 20 века. Возможно, это они какие-то не такие, плохие, раз не понимают слова Серенити о простоте… Но в их понимании нет никакой разницы между тем, как бегать босыми ногами по траве своей родной земли и по траве земли 20 века. Первое даже как-то… захватывающе. — Возможно, королева Литавра права: жить надо в своём веке, — произнесла, спокойно улыбаясь, Лили. — А ты откуда это узнала? — Деймос чуть не свалился со стула. — Тебя же там не было. Лили лукаво улыбнулась. Повисла тишина. Деймос плюнул, махнул рукой и, перекинув Лили через плечо, закружил по комнате. *** Несколько лет спустя. — Хочу обратно на Землю! — рыдала на кровати Юная Леди Серенити, уткнувшись лицом в подушку. — Ну же, Серенити, ты же дома… — пыталась успокоить свою дочь королева, изредка поглаживая её по плечу. Она прекрасно помнила день отлёта, день, когда Юная Леди улетала обратно на Землю, в 20 век, и ведь всё было так прекрасно. Юная принцесса улыбалась, светилась вся, как наряжённая ёлка и обещала хнычущей Роксане привезти подарки из 20 века. Она сияла так, что Серенити ни на секунду не усомнилась в правильности своего решения. Зато хнычущая Роксана дала ей повод пару раз напомнить Амелии, держащей дочь на руках, о своей дальновидности. Но главное, что её дочь счастлива, а остальное — неважно. Принцесса и вправду была счастлива, не понимала несколько сочувствующие, но мягкие улыбки королев Альянса, но во всю махала маленькой Роксане. И сочувствовала, как она считала, невезению друзей, которым достались такие суровые и непонятливые родители. Но неделю назад её призвала королева Хрустального Токио. Ей предстояло стать королевой, заменить свою мать и взойти на трон. Коронация через месяц. А ей ещё предстояло многому научиться, перед тем, как стать королевой. — Но я хочу назад! — прорыдала Серенити. — Но это твой долг, Юная Леди, — важно начала нео-королева, на что дочь яростно огрызнулась, подняв заплаканное лицо. — Не называй меня так! У меня есть имя! Я Чибиуса! Меня зовут Чибиуса! Ты всегда лишала меня Имени! — Дочь, послушай меня… — Ты ничего не понимаешь! Там осталась вся моя жизнь! Почему я должна всех бросать, только чтобы стать королевой?! — Потому что это твой долг. Ты принцесса Хрустального Токио. — К чёрту этот титул! Не хочу быть принцессой! Хочу быть обычной девочкой и жить в 20 веке! — розовые волосы дочери разметались по подушке и кровати. За прошедшие годы Юная Леди превратилась в настоящую девушку, она выросла, волосы отрасли и перестали напоминать заячьи ушки, всё больше походя на причёску королевских кровей дома Луны. Тело оформилось и стало по-настоящему женским. Но мать всего этого не видела. Она не была с ней, пока дочь росла. Но ты же добилась, Серенити, Юная Леди больше не жаждет власти, ты этого ведь хотела? Чтобы она перестала быть тебе соперницей? — Ты должна заменить меня, Серенити, я слишком стара, чтобы править. — Ты вечна, — с недовольным скепсисом ответила дочь. — Ты, как и прежде, продолжаешь прибедняться, чтобы тебя похвалили и превысили. И правда, королева ни на йоту не изменилась. Может, только морщин стало больше. Волосы? Они и так были серебряными, куда им больше-то седеть. Но в остальном, нео-королева по-прежнему была в блеске своей красоты и силы. — Ты могла бы править и дальше, — недовольно заметила Серенити, вновь утыкаясь в подушку. — Когда-нибудь ты должна меня сменить, и ты это знаешь. Я правлю уже несколько тысяч лет, — спокойно ответила мать. — Ты знаешь это. — Ты ничего не понимаешь! — разозлённо снова вскричала Серенити. — У меня осталась там вся жизнь! Весь мир! У меня там остались друзья… Я очень скучаю по Хотару. — Ты всегда можешь слетать на Сатурн к своей подруге, — мельком заметила королева. — Это Сатти, а не Хотару. Это королева Сатти. Её практически ничего не объединяет с моей подругой. Да разве я могу сказать ей: эй, привет, подружка, как насчёт пойти покататься на горках и поесть мороженого? Да у неё скоро свои дети будут. А я… моя Хотару не видела моего рождения, как королева Сатти. Мы с ней сидели за одной партой… — Серенити снова упала на подушку, видимо наполнившись воспоминаниями об оставленной подруге. Обняла её руками и заплакала навзрыд. — Серенити, но это твой долг… — А что мне сделал этот мир, чтобы я осталась ему ТАК должна? — с яростью отозвалась Серенити. Слёзы размазались по лицу, и щёки раскраснелись. — Это твой дом, Серенити… — Мой дом там, мама, — спокойно произнесла принцесса. — Там осталась вся моя жизнь. Мой мир — там. Что у меня осталось здесь? — Здесь мы, — немного шокированно отозвалась мать. — Твои родители. Твои друзья. Серенити промолчала, снова уткнувшись в подушку. Ей так и хотелось ответить матери, что она их не знала, что они для неё неродные, ненастоящие родители. Она росла без них. Получая редкие письма, Юная Леди пыталась почувствовать какое-то тёплое шевеление в душе, но безуспешно. Сначала ещё, когда она только туда прилетела, что-то такое было, её тянуло домой, она скучала по родителям, друзьям, оставленным в 30 веке, но потом это всё как-то смылось, затёрлось. Впрочем, друзей из 30 века она и вовсе не знала. Она не помнила даже их имён. Только сохранила в голове почему-то рыжеволосую Роксану. А остальных… даже внешность их сейчас не опишет. Ну ещё бы, когда она улетала, малышке Роксане было три года, а ей самой пять. О какой дружбе тут можно говорить? Она даже и помнит-то их смутно. Серенити посмотрела на рыдающую дочь и перевела взгляд на окно. Там, во дворе, на красивой вороной лошади гордо вышагивал Деймос. Вокруг него крутилась Сайра, позади смеялась Лили, а рядом её подначивал Даниэль. Роксана и Эллиния играли в догонялки друг с другом, нередко пробегая перед конём Деймоса, а его брат-близнец, такой же черноволосый парень, сидя на каком-то ящике, кидал в брата камушки. Деймос неожиданно спрыгивает с коня, на которого тут же взбивается его третий брат, подначиваемый златоволосым Вейром, сыном-красавцем Венеры. Сам Деймос хватает на руки Лили, перекидывает через плечо и кружит, кружит и кружит… Надо же, а они совсем не сопротивляются долгу, — подумала Серенити, держа руку на плече дочери. Лили уже совсем скоро взойдёт на трон Меркурия, как королева-регентша, а всё также таскается с братом и возится с сестрой. Они знают, что им придётся занять место родителей, но они даже не сопротивляются этому. За прошедшие годы они все выросли, и даже маленькая Роксана превратилась в очаровательную девушку. И они все так счастливы, а её собственная дочь сотрясается в рыданиях. Серенити даже не вспомнила своего давнего разговора с подругами, в котором они уверяли её, что она совершает ошибку, отправляя дочь в 20 век, и рано или поздно это разобьёт ей сердце. Она не понимала, почему дети её подруг так счастливы, в то время как её собственная дочь захлёбывается рыданиями. И считала это несправедливым. Она не понимала, почему они по-разному относятся к долгу. Не понимала, какую ошибку совершила. А даже если бы и поняла, вспомнила — не призналась бы. Даже самой себе. Сколько она считала, что в 30 тысячелетии будет единственной мамой? Единственной, у кого будут дети? Ведь дети сенши за всё время 20 века так и не появились в прошлом. И от этого считала, что её педагогический, родительский опыт больше. А теперь оказывается, что её семья самая маленькая среди всех. Разве можно себе в этом признаться? Что ты неумелая мать? — Я останусь, мама, — Серенити с ненавистью подняла свою голову с подушки. — Я останусь. Но знай: я ненавижу этот мир. Я ненавижу Хрустальный Токио. Я не хочу быть королевой. Я ненавижу этот город, — с ненавистью прошипела Юная Леди и с психом вылетела из комнаты, хлопая за собой дверью. За окном шумели счастливые дети…