Одиннадцать лет спустя после Гарвардвилля.

Уходя из кабинета, Леон аккуратно закрыл дверь, хотя у него руки болели от желания хорошенько приложить створку о косяк. Сука, что еще можно о ней сказать, натуральная сука! Крису, видите ли, самое место в морге! Мразь, какой же она оказалась мразью.… А он тоже хорош, клюнул на личико, сиськи и манеры! Правильно Шерри её с первых секунд знакомства невзлюбила, видела, не в пример названному папаше, истинную натуру этой чувственной и нежной красавицы! Сучка… «Между прочим, она сказала Крэнстону, что твоя Эйда и самый близкий друг в морге». Эта мысль мгновенно погасила гнев, на смену ярости пришла боль утраты. Леон плохо помнил, как вышел из Белого Дома и миновал пропускной пункт. Дежурно перебросился новостями с Алеком и Диланом. Когда они спросили о результатах поездки в Испанию, устало отмахнулся: ничего, мол, интересного. Коллеги, переглянувшись, дружно заржали и дали совет не врать, коль уж Господь обделил талантом обманывать. Бритни им уже рассказала, как одна крутая дамочка из ФБР чуть не отделала Анжелу Миллер по второму кругу. - Слушок тут ползает, будто ты и эта мадам из Бюро вроде бы… близкие друзья, а, мистер Кеннеди? - поиграл бровями Дилан. – Что ты из-за неё всех здешних невест на юг посылал, так? Симпатичная, кстати, японочка. - Кто конкретно говорит, господа? – Леон никогда не позволял себе проявлять чувства, даже к Эйде, публично. Охраннички опять загоготали, не совсем приличными словами вспоминая Гаррета и Анжелу. Потом оба шутника, внезапно став серьезными, сказали Леону, что под него активно копают, и агент Кеннеди должен вести себя осмотрительно. - Знаю, - отмахнулся он, выходя за ворота. – Гаррет ко мне давно уже цепляется. Но законных оснований для того, чтобы от меня избавиться, у него нет. Если я и уйду, то только сам, и когда надо мне. Спокойного дежурства, господа. Алек и Дилан провожали его недоуменными взглядами, пока он уходил в направлении Штаб Квартиры ФБР. Коллеги Леона не понимали того равнодушия, с которым сослуживец воспринял их предупреждение. Законных оснований нет! Как будто Гаррета это препятствие остановит! Харпер же уволили, хотя она была чиста. Наплевали с высокой горки, и выгнали, несмотря на решение особой комиссии. Леон же, пока соратники дивились на его, как им казалось, безрассудное поведение, успел дойти до главного офиса ФБР. Морг там, как и во многих подобных зданиях, располагался в подвале, заходить надлежало через подземную парковку. На рецепшн его останавливать не стали: прекрасно знали, кто он такой. Оружия при нем сейчас не было, поэтому Леон беспрепятственно спустился в лабиринт, ведущий к ослепительно – белой двери, преграждающей путь в Азкабан, как тут шутливо называли морг. Каждый шаг в эту ночь давался агенту Кеннеди с большим трудом. Леон, отлично знавший все секреты здешнего подземного царства, трижды сворачивал не туда, прежде чем добрался до конца коридора. Приближаясь к заветному входу в предпоследнее пристанище Криса и Эйды, он услышал родные голоса и похолодел. Джилл. Джилл и Баки, там же Наташа. И Влад с Джулией. Разумеется, эти двое не оставят человека наедине с его горем и болью. «А Клэр пока не пришла». Не в курсе еще, что старший брат погиб, или не в состоянии пока прийти? Может, ей позвонить? Вынул телефон, несколько минут смотрел на дисплей. Нет, только не по сотовой связи. Надо будет сказать лично. Убрал аппарат в карман, спрятал лицо в ладони. Крис и Эйда. Крис и Эйда. Самый близкий друг и любимая женщина. Леон до боли стиснул кулаки, крепко зажмурился, пытаясь убедить себя, что он просто видит кошмарный сон. Стоит ему проснуться, стоит ему больнее ущипнуть себя, и все исчезнет: он опять окажется в Испании, где Анжела будет ежеминутно доставать, а Эйда – дразнить и провоцировать её. Крис… Крис молча, ухмыльнется, и вслед за Пирсом (иногда Джейком), займет свое место в потрепанном «Ястребе». Сядет у пулемета, и на прощание махнет Леону рукой. Пару недель от Рэдфилда будут только звонки, потом Крис вернется. Вернется ночью, в порванной, пропахшей порохом и копотью форме, с темными кругами под глазами, бледный от недосыпания. И, как всегда, небритый. После душа он будет сидеть на диване в гостиной, обнимая Джилл, и улыбаться в ответ на щебет приемных дочерей младшей сестры, которых он любил, словно они были ему родными. Эйда.… Нет, она уже не Эйда, пора бы уже начать привыкать к её настоящему имени. Марико Токамура придет домой, когда все нормальные люди уже спят, разбудит поцелуем, или же сядет рядом, и станет ждать, когда он проснется сам. А потом… «Не будет у вас уже никакого «потом». Ты же слышал, что сказала Анжела. Они оба мертвы. Перестань уже врать сам себе». Леон резко выпрямился и встал со скамьи. Хватит уже тут сидеть. Слишком многое предстоит сделать. Провести опознание, забрать тела, организовать… похороны. И найти силы, чтобы существовать дальше. Ему нужно будет заботиться о Клэр с девочками (пусть она и замужем), помогать Шерри, поддерживать беременную Джилл. На Окинаву тоже необходимо съездить, Камико захочет проводить старшую сестру в последний путь. Хлопнула тяжелая дверь, открывающая вход в Азкабан, гневно простучали каблуки: - Влад, ответь мне только на один вопрос: какого черта?! Леон помотал головой и пребольно ущипнул себя за нежную кожу на внутренней стороне кисти. Что?! - Да, Цепеш! – рыкнул второй голос, уже мужской. – Что за хрень?! Почему опять мы? И что опять за чертова секретность?! Эйда?! Крис?! Все. Приплыли. К архипелагу Глюков. - Потому, агент Токамура, что только вы можете уговорить правительство Японии не поднимать шум раньше времени, - ответствовал Влад. – Эйда, думаешь, мне нравится, что нас из метро выдернули? Леон на негнущихся ногах прошел вперед, и очень осторожно, чтобы не выдать себя, заглянул в просторный холл. Эйда. Живая. И Крис рядом… Отставная шпионка, между тем, продолжала возмущаться, спрашивая, почему им нельзя вести оба дела сразу. Цепеш, чуть виноватым тоном просветил, что местечко, где обнаружили тело, пользуется дурной славой, люди живут в страхе, посему городские власти просят ФБР провести полномасштабное расследование. Доказать напуганным жителям, что нет никаких призраков и проклятий. Что там был обычный убийца, и в силах ФБР его поймать. - Понимаю, Эйда, больница святого Мунго, цирк с макаками, и полный дурдом, но приказ отдал лично президент, - Влад взял у Джулии толстый большой конверт. – Перед уходом на покой проявляет заботу о простых смертных. - А отдуваться, как обычно, тебе, - Джулия подкатила мужу чемодан. – Тут, как обычно. - А в конверте что? – вытянула руку Эйда. - Фотографии с моего последнего музыкального конкурса, - жена Влада зашуршала бумагой. – Вот они оба. Каяко и Дзюбэй Тецуо. Пропавшие близнецы из Токио. Рядом парочка норвежцев. Ульвхильд и Бьёргюльф Никулаусы. Были похищены в тот же день, когда из отеля украли японцев. В отличие от Каяко и Дзюбэя, сироты, выросли в приюте. - Откуда у тебя такая уверенность, что найденный нами труп принадлежит одному из японских близнецов? – спросила Эйда. - На обеих руках нашей мумии золотые браслеты, - объяснила Джулия. – Их носили и Каяко, и её брат. Как мне говорил Дзюбэй, они с сестрой заказали у мастера две пары, без разделения на мужской и женский вариант. - Такое чувство, что на них не украшения, а кандалы надеты, - шпионка стала перебирать снимки. - Кандалы и есть, близнецы носили эти браслеты как символ рабства, - жена Цепеша поморщилась. – И Каяко, и Дзюбэй ждали совершеннолетия, чтобы, как они выразились в последнем интервью, скинуть оковы и начать жить. Трудно сказать, кто из них двоих больше ненавидел музыку: брат свой рояль, или сестра скрипку. - А ты на чем играла? – продолжил Крис. - Как и госпожа Каяко, каждый вечер косплеила Бабку – Перепилиху, - мрачно улыбнулась Джулия. – Слава Богу, что от ящика Страдивари, будь он сто раз проклят, я избавилась, когда родичи из дома выперли. Мне до освобождения с каторги меньше года оставалось. - Не понял насчет бабки… - обалдел Рэдфилд. Леон, успевший сползти по стеночке на пол, обеими руками зажал себе рот, боясь заржать на весь подвал. Ящик Страдивари, надо же! - Бабка – Перепилиха, - фыркнула Джулия под хихиканье мужа, - персонаж поморских сказок. Вечно орущая базарная бабёнка. Перепиливать ящик – играть на скрипке. Джилл поинтересовалась, кто в семье Джулии хотел учиться в музыкальной школе. Оказалось, что и мать, и отец. Оба в юности неплохо играли, даже намеревались выступать дуэтом. Но мечты не сбылись, потому что взрослые члены обоих кланов сочли увлечение скрипкой и роялем глупой подростковой блажью. Будущих супругов вынудили поступить в престижное учебное заведение, достойно закончить его, а после вступления в законный брак жить по Законам Божьим, не отвлекаясь на суету. - Когда они родили Дональда, а через десять лет меня, то уже знали, чему мы должны посвятить наши жизни. Брата начали обучать игре на пианино лет с четырех, тремя годами позже отдали в частную музыкальную школу. Родители мечтали видеть в семье маленького гения, часами отрабатывающего гаммы и разучивающего новые произведения. Таковы грезы. В реальности же Дональда выгнали через пять лет за систематические прогулы и срывы уроков, неприличное поведение и демонстрацию ненависти к музыке. Джулии же (ей всучили скрипку) пришлось пройти почти весь путь, выбранный за неё родителями. Она, как и Дональд, протестовала и отказывалась, говорила, что не хочет заниматься музыкой. Её били, наказывали изоляцией, лишали ужина, если не сыграны все запланированные на день гаммы, водили в музыкальную школу за руку, и так же под конвоем забирали оттуда. - Выдрессировали, короче, - Джулия запихнула фото в конверт. – Сумели довести меня до участия в престижном конкурсе. Перед его началом сказали, что мне конец, если не принесу им золотую медаль и корону победителя. Папаша даже место для наград подготовил. Купил постамент и парадную рамочку. Ни то, ни другое не понадобилось, потому что партнер Джулии, на спор со старшими парнями выпивший рюмку текилы, отравился алкоголем и загремел в больницу. Джулию, лишившуюся пары, отправили в зрительный зал. - Семья была безутешна, - с сарказмом вспоминала манекенщица. – Мать даже ходила к организаторам, требовала, чтобы мне подобрали кого – либо. Её слушать не стали, выставили за порог. Взбешенная мать вернулась на свое место, и обрушила гнев на младшего ребенка, словно Джулия была виновата в глупом поступке пианиста. - Сказала мне, что я до конца года наказана, - жена Цепеша кинула конверт на скамью, и взяла мужа под руку. Мать зудела над ухом в течение всего первого отделения, шепотом читала свою нотацию, пока выступали местные дарования. Замолчала после того, как на неё злобно шикнул сосед, уставший от её словоблудия. - Когда объявили перерыв, я от неё сбежала, чтобы хоть немного побыть в тишине. Удрала она недалеко: в помещения, предназначенные для учеников музыкальных школ и преподавателей. Залезла там, на широкий подоконник, задернула шторы, и облегченно вздохнула. Пусть пять минут, но она проведет одна, в состоянии покоя, без этих проклятых тирад, зудежа, ора и обвинений. Внезапно хлопнула дверь. Джулия испугалась, что это мать нашла её, и сейчас снова начнет бить. Но в темный зал влетел глава конкурсной комиссии, сопровождаемый мэром Гарвардвилля и местным протестантским пастором. Мужчины закрылись в помещении, и начали орать друг на друга, используя такие выражения, от которых девочка, прятавшаяся за шторами, зажимала себе рот обеими руками. - Я боялась захохотать, очень уж смешно было слышать мат от священнослужителя. Наш пастор радел за чистоту речи, и осуждал сквернословие. Святой отец кричал, что сиротам надо помогать, эти дети обижены судьбой, им призы нужнее. Мэр вместе с шефом комиссии орали, что у них тут не богадельня, награду получит тот, кого выберут голосованием. С норвежцев хватит и того, что добрые люди согласились приютить их у себя дома на весь период учебы в Гарварде. Высказав свою точку зрения, мэр и глава комиссии ушли. Джулия, посидев еще немного, спустилась назад в зрительный зал. Начался второй акт… - Победу первого дня присудили норвежской паре. Глава комиссии сказал, будто зрители отдали большинство голосов за Ульвхильд и Бьёргюльфа. Японцы были, мягко говоря, удивлены, они сыграли намного лучше. Ульвхильд сильно нервничала и два раза сбилась во время исполнения. После объявления победителей и участникам, и гостям было предложено разойтись по номерам отеля. А уроженцы Гарвардвилля засобирались по домам. Джулия уже хотела бежать в гардеробную, чтобы как можно скорее покинуть ненавистное заведение, но мать велела сидеть в холле и ждать. Через полчаса она вернулась в компании норвежских близнецов и сказала, что эти бедные дети будут жить у них. - Маман заявила, что Ульвхильд подселят в мою комнату, - поморщилась несостоявшаяся скрипачка. Из вежливости Джулия сдержалась и сказала будущей соседке, что рада видеть её своей гостьей. Но когда осталась с соседкой наедине, дала понять, кто в комнате хозяйка. Со свойственной только подросткам жестокостью объяснила, что чужое трогать нельзя. Книги из шкафа брать нельзя, вещи на полках рассматривать нельзя, украшения из шкатулки брать нельзя, ничего нельзя, тут все чужое. Можно занимать выделенную койку и молчать. Приютили – сиди. Из-за тебя и так терпят неудобства. Было видно, что Ульвхильд очень больно задели эти запреты, но юная норвежка подчинилась. Перед сном она попыталась завести светский разговор, который хозяйка комнаты пресекла, грубо велев квартирантке заткнуться. - Вам вообще нужны эти подробности? – спохватилась модель. – Я же вас задерживаю. Эйда попросила рассказать как можно больше, при расследовании полезны любые мелочи. Джулия, тяжело вздохнув, продолжила. Следующий день прошел без эксцессов, если не считать попытки Бьёргюльфа прогнать девочку из её собственной комнаты. Юноша сказал, что им с сестрой не нравится, когда за их репетициями кто – то наблюдает. Потребовал, чтобы Джулия ушла, и не возвращалась до вечера. Начинающая модель, хоть и жившая под постоянным прессингом со стороны семьи, смогла дать отпор. Напомнила, что комната принадлежит ей по праву рождения, а Бьёргюльфа в этот дом пустили из милости. Будет много о своей приютской персоне воображать – уберется вон. Девочка демонстративно заняла место за письменным столом, и открыла учебник по математике, еще раз показывая гостям, кто тут госпожа. Близнецы обиделись, и отправились заниматься во двор, откуда их выгнали соседи, которым помешала скрипка Ульвхильд. Скандальная миссис Эслодж уже через десять минут начала кричать, что шум мешает её отдыху. Орала, что подаст в суд, если девчонка не прекратит «мерзкое пиликанье». Близнецам пришлось возвратиться в дом, и играть в комнате у Джулии. Около пяти часов вошли родители, и сказали, что пора идти на второй этап конкурса. Джулия хотела остаться дома, но мать, считавшая такие мероприятия обязательными, велела одеваться. В этот второй вечер и случилась катастрофа. Норвежцы отыграли намного уверенней, чем в первый день, однако сразу по окончании выступления исчезли. Ульвхильд отпросилась у матери Джулии якобы в буфет, получила деньги на чай и бутерброды, после чего бесследно пропала. Вместе с братом. Искали их по всему немаленькому зданию, не нашли. Мать подумала, что безголовые дети сами убежали домой, и приняла решение вернуться в коттедж. Там уже бушевал тайфун. Дональд, потрясая перед лицами отца и бабушки пустой деревянной коробкой, орал на весь дом, что «приютские ублюдки» его ограбили. Почему именно близнецы? А некому больше. Дональд утром свою сокровищницу проверял, деньги, откладываемые им на учебу в столице, были в целости и сохранности. Старший брат бился в истерике, крича, что он хотел положить в шкатулку полученный аванс, открыл её, а она оказалась пуста. - Выродки эти украли, некому больше! – визжал на весь коттедж Дональд. Кинув коробку на пол, брат пошел в комнату Джулии, чтобы перерыть там вещи Ульвхильд. Он рвал на куски ноты, топтал платья, швырял о стену дешевую бижутерию, раздирал в отшметки семейные фотографии, бережно хранимые девушкой. И не переставал орать, напоминая, что у него украли почти восемь тысяч долларов, нажитых тяжким трудом. Джулия, дождавшись паузы в этих воплях, спросила, есть в оставленных вещах документы близнецов. Дональд рыкнул, что ничего, одни тряпки, косметика и ноты. Превратив в лохмотья белое концертное платье норвежки, братец кинулся звонить в полицию. Джулия слышала, как он вопил, жалуясь шерифу на «грязных ублюдков», укравших его деньги. Полицейское начальство Гарвардвилля прибыло по вызову только на следующий вечер. Дональд к тому времени впал в почти невменяемое состояние. Обвинял и родителей, и бабушку, и сестру в пропаже своих восьми тысяч долларов. Даже пригрозил наложить на себя руки, если ему не вернут деньги. С прибытием полиции ситуация стала еще более пугающей. Оказалось, что пропала и японская пара близнецов. После концерта они должны были уехать обратно в отель, но до пункта назначения не добрались. Исчезли где – то с половины пути. Дональд завопил, что ему эти подробности не нужны, японцев он не видел, и ему наплевать. Верните ему его доллары. И посадите приютских выродков, укравших то, что он заработал. Шериф записал показания, внимательно осмотрел комнату Джулии, забрал уцелевшие вещи Ульвхильд, и отбыл в участок, игнорируя возгласы Дональда. Два дня спустя отец обнаружил в почтовом ящике анонимное письмо с требованием выкупа за японцев и норвежцев. Некто хотел получить по одному миллиону американских долларов за каждого похищенного подростка. - Деньги вымогали у твоих родителей? – спросил Крис. - Именно у них, - кивнула Джулия. – В послании было сказано, что чужих детей не бывает. Мои предки, раз уж дали приют, несут ответственность за них. Но похитители не станут возражать, если украденных детей выкупит весь город. У родителей девочки на этот счет имелось другое мнение. Отец прямо заявил властям, что платить за Ульвхильд и Бьёргюльфа не намерен. Они ему никто. Пастор пробовал убедить отца девочки в обратном, но папа стоял на своем. Платить не буду. Да таких денег у него и нет. Прилетевшие из Токио родители японцев оказались более сговорчивы. Они без колебаний согласились выкупить как своих детей, так и двух сирот. Пока старшие Тецуо получали и укладывали деньги, власти Гарвардвилля проверяли всех подозрительных личностей города на предмет причастности к похищению. - Я, смешно признаться, тоже влезла в расследование, - Джулия кончиками пальцев провела по разгрузке Влада. – Поделилась с шерифом своими соображениями. Девочка считала, что близнецы, и норвежцы, и японцы – сговорились, и решили все вместе сбежать. А похищение разыграли. Джулия пересказала полиции все свои беседы с Каяко и Дзюбэем. Поведала о том, как подростки ненавидели музыку, как мечтали, достигнув нужного возраста, бросить надоевшее занятие. Увы, версию побега взрослые отмели. Родители японцев клятвенно заверили Джулию, что их дети музыку обожали, дома они могли играть часами, услаждая слух отца, мамы и многочисленных родственников. - Самообман во всей красе, - фыркнула Эйда. - Папа с мамой благополучно приписали деткам свои мечты. И что дальше? А ничего. За деньгами никто не пришел. Не было больше ни писем с угрозами и требованиями, ни звонков. Ничего. Четверо подростков просто исчезли. Родители Каяко и Дзюбэя провели в Гарвардвилле полгода. За это время власти несколько раз обыскали леса вокруг города, но результат был нулевой. Близнецов не нашли. - Что, вообще никаких следов? – усомнилась шпионка. – Они должны были где – то засветиться. Двух подростков азиатской наружности видели на автовокзале в ночь, когда исчезли японцы. - Старшие Тецуо обрадовались, думали, что нашли своих детей, но надежда продлилась до тех пор, пока не выяснили личности тех двоих, - заговорил Влад. – Оказалось, что это совсем другие дети. Ребята из соседнего с Гарвардвиллем городка. Каяко с Дзюбэем, и Ульвхильд с братом просто растворились в неизвестности. - А теперь одного из этих четверых мы находим в виде мумии на территории заброшенного военного объекта очень далеко от Гарвардвилля, - подвела итог Эйда. – Джулия, понимаю, что я наглею, но мне нужен твой письменный отчет о тех событиях. Ты, все-таки, непосредственный, и заинтересованный участник. Все подробности. Даже цвет платьев той норвежки. С господином Дональдом я сама свяжусь. Что, Пирс? – она прижала тонкий палец к гарнитуре в правом ухе. – Что за черт! Сколько? Поняла. Без нас там ничего не трогать. Кстати, там есть покойник с браслетами на обеих… Черт… Ясно, ждите нас. Крис, Джилл, Влад и Джулия тут же начали тормошить шпионку и спрашивать, что в военном городке нашли. А обнаружилась там траншея, сверху донизу заполненная трупами. У тех, кого уже успели извлечь из братской могилы, в головах зияли характерные отверстия от пуль. Это когда делают контрольные выстрелы в лоб. - Пирсу повезло найти второго близнеца, - опустила руку Эйда. – Дзюбэй. Значит, в нашем морге лежит Каяко. Я родителям сообщать не буду! И один черт теперь скажет, когда я выполню данное Леону обещание… Крис спросил, давно ли Эйда дала Кеннеди слово. Азиатка грустно сказала, что два с половиной года назад. Майор Рэдфилд хмыкнул, что у неё есть еще целых шесть месяцев. Эйда вначале не поняла, затем отвесила Крису легкий подзатыльник: - Ладно, поехали назад в этот проклятый городок. Пора разобраться, как там очутились пропавшие в Гарвардвилле близнецы… - Что скажешь, если я составлю тебе компанию? – вышел из своего укромного угла Леон. Шпионка, молча, повисла у него на шее, он одной рукой стиснул тонкую талию женщины, другую руку протягивая Крису: - Ну что, соскучились по мне? Эйда слегка отстранилась, взяла его лицо в ладони и бережно провела большими пальцами по его губам: - Очень. Крис крепко сжал ему ладонь и тихо спросил, уверен ли Леон в том, что ему тоже надо ехать: - Извини, но вид у тебя кошмарный. Когда ты спал в последний раз? Леон, блаженно обнимавший Эйду, беззаботно отфыркнулся, что отдохнет по пути на место преступления. Все равно ложиться, смысла нет. Принял у Джулии тяжелый рюкзак, забрал у Эйды кейс с рабочим ноутбуком: - Ну что, двинули? *** Две недели спустя. Пятница, тринадцатое. Президент Грэхем внимательно смотрел на пятерых своих агентов, одного из которых он по праву считал лучшим в своей охране: - Вы твердо решили? Может, дать вам еще неделю на размышления? Пока отпуска не закончились? Понимаете, что вам, если будете работать в головном офисе, придется переехать жить в Лос-Анджелес по новым протоколам? Леон отрицательно качнул головой: - Нет, сэр, не стоит. Я уже определился. Отъезд меня вполне устраивает. Нас устраивает. Шерри, Джейк, Ингрид и Бритни также подтвердили свое намерение уйти из Секретной Службы в ФБР. Грэхем, тяжело вздохнув, подписал приказы о переводе, датированные, удобства ради, первым днем отпуска Леона: - Для меня было честью работать с вами всеми. Удачи. И берегите себя. Счастливого пути. Оставшись один, президент залпом опустошил стакан вермута и злорадно ухмыльнулся. Да, кое – кого в понедельник утром ждет «приятный» сюрприз.… Жаль только, что он, Грэхем, не увидит её физиономию в этот момент…