Неродной

Они молча буравили друг друга неприязненным взглядом. Отец, стоявший опершись рукой о дверной косяк, первым озвучил пришедшие в нетрезвый мозг выводы: - Анька, а не староват ли для тебя ухажер, а? - Не староват, - осознав, наконец, какую глупость спорола, пригласив Самойлова в дом, буркнула я. - Ну что ж, зятек, - хищно усмехнулся отец, - раз так, проходи, давай знакомиться. Я в дикой панике пыталась сообразить, что же делать дальше. Это ж надо было, вовремя мозги не включив, столько дров наломать! - Да нет уж, спасибо, - тихо ответил Кирилл, после чего положил букет на трельяж и, одарив меня каким-то сочувствующим взглядом, вышел, не проронив больше ни слова. Первым моим порывом было кинуться следом и все объяснить, но какой-то внутренний страх вдруг удержал от необдуманных действий. Щелкнула ручка закрывшейся входной двери, пробормотав что-то сквозь зубы, ушел в свою комнату отец, а я так и продолжала стоять посреди прихожей, кусая губы и бездумно глядя на отражающийся в зеркале огромный букет алых роз. *** - Мама, мамочка, только что Кирилл приходил, с цветами!.. - это первое, что я выпалила, как только длинные гудки прервал усталый мамин голос. Нет, все-таки с ней что-то не так, и дело даже ни в подавленном настроении. - Анют, - тихо ответила она, - У меня клиент сейчас, как только освобожусь, перезвоню, а еще лучше - дома поговорим, - и... короткие гудки. Вот так всегда - ни любовь, так работа, меня даже выслушать некогда! Водрузив букет в вазу, я поставила его на кухонный стол, с грустью размышляя о том, как все-таки, непредсказуема жизнь. Доверие, любовь, страсть, и вдруг - бац! - из-за чьего-то вмешательства (при мысли "чьего-то" меня бросило в краску и в подреберье тошнотворно заныло), все опрокидывается с ног на голову. Но... терзать себя угрызениями совести теперь уже не имело смысла. Под невнятное бормотание отца, доносившееся из соседней комнаты, я отправилась к себе и, за неимением иного занятия, погрузилась в штудирование ленты ВК. Потом Катька позвонила, предложила на какую-то анимешную тусовку сходить. Ей всегда неймется, вечно себе на задницу приключения ищет! Хотя... если б не дождливая погода, возможно я и не отказалась бы пофестивалить. Но сегодня настроения не было вообще. В итоге, меня так и вырубило с телефоном в руке. ...Внезапно сон стал каким-то тревожным: шум, грохот, неразборчивые голоса...то грубые, то о чем-то умоляющие... и, только спустя время, я почувствовала неладное. Рывком подхватилась на кровати, пытаясь унять барабанящее сердце, прислушалась... Звериному реву отца, доносившемуся из-за двери, вторил испуганный голос мамы. - Ну что тебе от меня нужно? Мы в разводе столько лет!.. - Что нужно, госпожа Самойлова, так ведь теперь тебя величать? Я тебе скажу, что! - удар, грохот, стон, похожий на предсмертный хрип... - А я ведь тебе верил! До последнего думал, что ждешь! А ты, сучка, пока я срок мотал, ёбарем, значит, обзавелась!.. Едва поняв в чем дело, я влетела в соседнюю комнату. От представшей перед глазами картины из груди вырвался отчаянный крик. Придавленная к стене, мама пыталась разжать стиснувшие горло пальцы, а отец, в припадке ярости хлестал ее по лицу подшивкой каких-то бумаг. - Не смей! - вцепившись в ворот его футболки я попыталась оттянуть разъяренного ублюдка в сторону, за что тут же получила весьма убедительный удар наотмашь. В глазах потемнело, правда всего лишь на секунду. Сбитая с ног, я отползла в сторону, пытаясь наощупь найти отлетевший под стол телефон. - Господи, пожалуйста, пусть все это прекратится! - бормотала я себе под нос, нервно набирая на сенсоре номер участкового. Услышав, что я вызываю полицию, отец бросил обессилевшую маму и двинулся ко мне. - Аня, беги! - с мольбой выдохнула она, теряя сознание. Не сводя с него взгляда, я отступала назад, пока не уперлась спиной в холодное зеркало шифоньера. Во что бы то ни стало дать ему отпор!.. Но тот, подойдя ко мне вплотную, лишь злобно усмехнулся, вырвал из моей руки мобильник и с размаху швырнул его об стену, после чего достал с антресолей спортивную сумку, сгреб со стула свои вещи и с невозмутимым видом перекинув ее через плечо, ушел, громко хлопнув входной дверью. Я бросилась к маме, без чувств лежавшей на полу. - Мама, мамочка, открой глаза!.. Он ушел, слышишь!..- дрожащими руками гладила ее по волосам и перепачканному кровью лицу, пытаясь привести в сознание. Отчаяние душило тошнотворным комом, вставшим поперек горла. За спиной раздались взволнованные голоса: "...Случилось все-таки!.. Мы давно говорили, Леха, он ведь пьяный дурак-дураком!.. А я слышу - шум, крик!.. Выглянула в подъезд, а тут!.." - Скорую вызовите кто-нибудь! - не оборачиваясь выкрикнула я. Как будто только заметив мое присутствие, соседки стихли, охая засуетились возле стационарного телефона. А потом потянулись томительные минуты ожидания. Стоя на коленях, я держала мамину ладонь. Взгляд привлекли разбросанные по полу листы. Дрожащими руками я собрала их, бегло просматривая содержание: обменная карта беременной...общий анализ крови... протокол узи-скрининга... заключение: двухплодная беременность 5 недель... В мыслях царил беспорядок: пять недель... значит она и отец!.. Почему тогда?.. Но тут приехала неотложка, следом полиция. Всезнающие соседки наперебой давали показания, не без гордости поблескивая своей информированностью чуть ли не в самых интимных вопросах личной жизни пострадавшей. - Да заткнитесь вы! - услышав в очередной раз слово "хахаль", выкрикнула я, за что тут же получила замечание участкового, оформляющего протокол. Я смутно помнила дорогу в больницу. Врач скорой о чем-то спрашивал, попутно записывая анамнез, я что-то отвечала невпопад, твердя ему про срок в пять недель. - Десять, голубушка, - прервал мой бессвязный лепет доктор. Внутри все оборвалось: значит Кирилл! Она беременна от него!.. А из-за меня они расстались, и во всем, что случилось, виновата только я!.. В больнице дальше приемного меня не пустили, заверили, что доктора сделают все возможное и посоветовали возвращаться домой, чего я, естественно, делать не собиралась. Ожидание казалось вечностью, неизвестность сводила с ума, и только спустя два часа какая-то сердобольная медсестра с ресепшна, глядя на меня, мечущуюся по вестибюлю, позвонила в отделение. - Едь домой, милая, с твоей мамой все в порядке, завтра ее навестишь. *** Глотая слезы, я бездумно смотрела сквозь темное стекло маршрутки на пробегающие мимо неоновые огни рекламных щитов и витрин, на движущихся по тротуарам пешеходов. Сейчас освещенные фонарями улицы городка казались какими-то враждебными. Уехать. Подальше от дома. Конечно, после случившегося, этот мерзавец вряд ли вернется туда, но при мысли снова переступить порог той квартиры, страх стальным обручем сковывал грудную клетку. К Катьке идти не вариант: в такое время, без предупреждения... Ее сверхбдительная бабуля наверняка устроит допрос с пристрастием - что, да зачем, да почему?.. Бывшая школьная завучиха, как-никак! Сейчас, однозначно, не хотелось воспроизводить в памяти весь тот кошмар, а уж тем более озвучивать произошедшее чужим людям. Больше ни друзей, ни родственников в городе нет, значит остается... Впрочем, зачем кривить душой - Кирилл был единственным, кого сейчас хотелось видеть. Не факт, что желание мое окажется взаимным, но выслушать меня он, все же, будет обязан! *** - Ну давай же, открывай! - бормотала я, в отчаянии выжимая клавишу звонка. Но за дверью стояла гробовая тишина, значит дома, всё-таки, никого нет. Я спустилась вниз. Из сквера напротив окна квартиры просматривались отлично, и если подождать на одной из скамеек, притаившихся в тени деревьев, сразу заметишь, когда загорится свет. Вечер был вполне теплым, и только мелкая морось, больше похожая на туман, напоминала, что уже середина ноября. Парковая аллея казалась пустынной. Редкие прохожие, зябко кутаясь в шарфы, спешили по своим делам. Бросив рюкзак на лавочку, я по привычке сунула руку в боковой кармашек в поиске мобильника , и тут же с горечью вспомнила, что телефона у меня больше нет. Значит оставалось только ждать, пока Кирилл вернется домой. А вернется ли? У человека теперь другая жизнь - лучше ли, хуже - кто знает... Другой быт, другие привязанности...так же, как и у нас.... Глаза защипало от вновь навернувшихся слез. То, что я натворила, выплеснув на него всю ту грязь, замешанную собственным эго, мелочно и подло! Вот только осознание вины слишком поздно пришло... слишком... когда уже трудно что-то изменить. И сейчас мне предстояло встретиться с ним лицом к лицу. Простит? Вряд ли. Но уж лучше сделать и пожалеть, чем жалеть ничего не предприняв. Пока, погруженная в свои скорбные размышления, я мусолила в пальцах дымящуюся сигарету, из-за поворота вырулила подвыпившая компания. Их было четверо, идущих вразвалочку и потягивающих пиво парней. Таких шароёбов в каждом дворе встретить можно, но коль ты попала в чужой район, да еще вечером и в гордом одиночестве - от них лучше держаться подальше. В надежде остаться незамеченной, я быстро накинула капюшон, затушила почти дотлевшую сигарету и нервно взглянула на окна - загорись там сейчас свет - рванула бы отсюда без задних ног. Только бы они прошли мимо! Но... - Ухти! А кто это тут у нас? - гомон компании смолк - видимо, все-таки заинтересовала их моя скромная персона, - Какие люди без охраны!..- этот голос я узнала сразу, и, хоть слышать его было малоприятно, нервное напряжение слегка попустило, - Анька, ты что ли? - по хозяйски приобняв меня, Глеб вольготно уседся рядом, - Что это мы одни? Мажор твой где потерялся? - Не твое дело, - подернув плечом я стряхнула его руку. Парень по-своему интерпретировал этот жест. - Ой, какие мы недотроги! К ней, значит, по-дружески, а она... - По-дружески ты с Янкой будешь шашни крутить, а от меня отъебись, - равнодушно бросила я в ответ. - Ревнуешь, значит, - довольный тон больно кольнул по самолюбию. Не слишком ли много этот ушлепок о себе возомнил! Но я решила не поддерживать уже отболевшую тему. - Что-то опаздывает твой бойфренд, - сумничал Глеб, - А, может, просто не хочет приходить. Его компания уже облюбовала занятую мной скамейку. Парни даже представились по очереди, правда ни одного имени я так и не запомнила, потому что меньше всего горела желанием продолжать такое знакомство. Похоже, их не сильно огорчила моя необщительность. О чем- то бурно споря между собой, они забрались с ногами на скамейку и, подсвечивая телефоном, принялись методично набивать травку в выпотрошенную сигарету, время от времени перебрасываясь плоскими шутками, вперемешку с отборным матом. Гопота - что с таких возьмешь! Никогда не думала, что у Глеба такой круг общения. Наконец кропотливая работа была закончена, о чем оповестили нетерпеливые чирканья зажигалки. В воздухе запахло приторным дымом. Покосившись в их сторону, я встретилась взглядом со своим бывшим, который протягивал мне раскуренный косяк. - Бери, дунь, че ты сидишь, как неродная. Вот посмотришь - мигом настроение попрет. Я в нерешительности взяла предложенную сигарету. Ни то, чтоб дико нуждалась в приподнятом настроении, скорее, для того чтоб они отвязались от меня побыстрей. - Ты плавненько тяни, с воздухом, - похлопывая меня по плечу, услужливо советовал Глеб, - Как вейп. От первых затяжек закашлялась даже: противно, скорее даже мерзко. И какой кайф можно словить от этакого говна? Косяк еще раз пустили по кругу, и вот он снова вернулся ко мне. - Добей, - весело подмигнул Глеб, - остатки сладки! Парней уже "накрыло", а я с настороженностью прислушивалась к себе, но не ощущала никакого прилива веселья. "Пиздежь все это, нарочно понты кидают,"- машинально дотягивая сигарету до фильтра, думала я. На душе было неспокойно. Эта малоприятная компания никак не внушала доверия. Уходить отсюда надо, хотя бы в людное место... Постепенно к внутренней тревоге прибавилось нарастающее головокружение. Возникло чувство, что предметы находящиеся рядом, стали плавно двигаться, принимая причудливые формы: деревья, ожившие, как в фильме ужасов, потянулись ко мне ветвями, словно извилистыми щупальцами. Сфера паркового фонаря, светившегося чуть поодаль, стала с монотонным скрипом раскачиваться из стороны в сторону. Внезапно мной овладел панический страх. Сделав несколько глубоких вдохов, я прогнала непрошенный глюк. Все, находящееся в поле зрения снова встало на свои места. Парни, видимо, и не думали уходить. Пиная друг другу пивную жестянку, они ржали, как идиоты, буквально покатываясь с любого, брошенного невпопад слова. Основной темой было обсуждение "бабских прелестей", да и чего можно ожидать от такой быдлятины! Конечно же, остаться без "внимания" не пришлось. Плюхнувшись на скамейку, Глеб по-хозяйски обнял меня за плечи. - Что не говори, всем телка хороша, - совершенно не считаясь с тем, что я сижу рядом, рассуждал он, - и лицо и сиськи, и жопа - все при ней! Одно вот только херово - не дает! Говорит, типа, целка еще!.. - Да ты чё? - перестав хихикать, удивленно ухнул один из его дружков, так это ж можно исправить! - Реально, пацаны! - подхватил тему другой, и увидев, что я, намереваясь уйти, подорвалась со скамейки, резко одернул меня за руку, возвращая на место, - Ухажор твой нам потом еще спасибо скажет, за то, что дорожку проторили к неприкосновенной... - Видимо, решив не откладывать воплощение спонтанно возникшего плана в действие, парни окружили меня со всех сторон. - Не ссы, цыпа, тебе понравится... - Да пошли вы!.. - оттолкнув протянутые ко мне руки, я вырвалась, но кто-то из них, пытаясь удержать, проворно вцепился в мой рюкзак, перекинутый через плечо. Я высвободилась из лямки и опрометью бросилась бежать. Внезапно вернулось головокружение, только уже в более изощренной форме и, несмотря на панический ужас, который гнал меня вперед, все происходящее ощущалось, как в замедленном кино, к тому же меня, словно пьяную, швыряло из стороны в сторону. - Кто-нибудь, помогите!.. - но слабый крик утонул в пропитанном моросящим дождем воздухе. Они настигли меня через считанные секунды и, подхватив под локти, поволокли вглубь утонувшего в темноте парка. Затуманенным мозгом я понимала - сейчас произойдет что-то страшное. Пока двое ублюдков держали меня за руки, третий пытался развязать пояс на моих джинсах. Ах, как же нередко я сетовала на вечно затягивающийся в узел плетеный ремешок. А ведь сейчас эта штука, по-сути, спасала меня от посягательства обдолбанных гоблинов. До сих пор не веря, что со мной это происходит, я извивалась, пытаясь избавиться от цепкой хватки своего бывшего и глухо мычала сквозь липкую ладонь, зажавшую рот. Наконец, изловчившись, впилась зубами в пропахший никотином палец. Покрыв меня трехэтажным матом, парень одернул руку, но, вместо того, чтобы закричать и позвать на помощь, я вдруг разразилась истерическим хохотом. Со звонким ударом пощечины смех оборвался. - Серый, рот ей заткни! - накрутив на кулак мои волосы, Глеб толкнул меня в спину, ставя на колени. Тот, кого звали Серый, истолковал все по-своему. Вжикнула молния на джинсах, и перед лицом противно замаячил набухший лоснящийся член. - Соси, сучка! - Да пошел ты! - сквозь стиснутые зубы процедила я, пытаясь отвернуться от тычущейся в лицо плоти. В это самое время двое других справились с ремнем, перерезав его раскладным ножиком, как выразился Глеб, по "счастливой случайности" оказавшимся в его кармане. Узкие джинсы поползли вниз. Из последних сил уворачиваясь от лапающих меня пальцев, я сдавленно взвизгнула, но тут... То ли мне показалось, то ли я действительно услышала какой-то посторонний звук, похожий на шорох быстро приближающихся шагов, потом резкий окрик... Вряд ли померещилось, потому что мои истязатели тоже насторожились. Хватка державших меня рук, ослабла. Парни перебросились отрывистыми фразами, но я, находясь на грани нервного срыва, не разобрала слов. В затуманенном мозге пульсировала единственная мысль - освободиться. И вдруг они все куда-то исчезли, а я так и осталась лежать, уткнувшись лицом в жухлую листву и не решаясь поверить в избавление от этого кошмара. Господи, только б о моем позоре никто не узнал! Никто и никогда, иначе... Осознание того, что я здесь не одна пришло через считанные секунды. Я открыла глаза. Рядом стоял человек, точнее пока я видела только кроссовки - стильные, с лейблом дорогого бренда, поблескивающие брызгами усилившегося дождя. Я медленно подняла взгляд. Ком, сдавивший горло, парализовал дыхание. О, господи, нет, только ни сейчас, ни здесь!.. В надежде, что все-таки ошиблась, я приподнялась на локте, продолжая вглядываться в возвышающийся надо мной силуэт. А когда услышала свое имя, собственный отчаянный вопль, вырвавшийся из скованной ужасом груди, был последним, что я запомнила, проваливаясь в бездну небытия.