JUST LIKE FIRE

Just like fire У большого камина легко чувствовать себя защищённым и согретым. Легко, если ты не вынужден всю сознательную жизнь скрываться за одной большой буквой и маленьким экраном компьютера. Легко, если ты не знаешь, что, по меньшей мере, половина долбаного мира мечтает растереть тебя в порошок и развеять по ветру с какого-нибудь возвышения. Легко, если ты не олицетворение правосудия и справедливости прежде всего для самого себя, а уже после — для ещё нескольких человек. Правители любят красиво говорить с экранов о безопасности и ещё какой-нибудь лабуде, о которой, в большинстве случаев, понятия не имеют, зато они точно знают, кто имеет понятие и сколько денег может понадобиться, чтобы детектив L взялся за какое-нибудь банальное дело о международной террористической группировке. Правители любят полагаться на L. Единственное, что было бы уместно с их стороны, — не совать упоминания о заинтересованности детектива в свои спитчи несколько раз подряд. L не нужно подавать под соусами, он состоялся как личность и детектив и прекрасно справлялся бы и без льстивых обращений с телеэкранов. Нет, он не смотрит это по телевизору. Для того, чтобы следить за деятельностью президентов, Премьер-министров или, например, палаты лордов, существует Ватари, который знает все аспекты своей работы, своей необходимости L. Пожалуй, с ним L может чувствовать себя самим собой. Может не вытирать пальцы салфетками, делая вид, что его очень напрягает крем от пятнадцатого пирожного, оставшийся на руке. Может не откашливаться, прежде чем заговорить, будто бы настраивая голос на нужный ему тон. Может не притворяться сильным, самодостаточным и безразличным, потому что на самом деле есть кое-что, что разрушает его изнутри. Пламя. Это наркотик, оставляющий копоть на его пятках. Эл помнит кровавые отпечатки ступней на своей простыне. Это зверь, лижущий ладони, если не подносить их близко. Если близко, зверь кусает. Эл помнит запах слюны на своих пальцах. Это стихия, не подчиняющаяся и неконтролируемая. Эл помнит осколки зеркал на полу своей комнаты, в которых отражается он сам и почти-он. Это энергия, рвущаяся вон, куда угодно, лишь бы сломать сдерживающие стены камина. Эл помнит приступы, очень напоминающие эпилептические, но куда страшнее. Это... тепло, которое обволакивает со всех сторон и убаюкивает плавно, медленно и бережно. Эл помнит плотное кольцо костлявых крепких рук, обвивающее его мертвой хваткой. Это жар, от которого не спастись. Эл помнит, что он не против того, что потом не захочет вспоминать. Это воплощение того, кто въелся и проржавел намертво в памяти, который по-прежнему способен причинять только боль. Эл обхватывает свои плечи и почти неслышно стонет от боли. Эл уходит от камина как всегда опустошенный и в то же время свободный. Огонь постепенно гаснет.