За рамками фотографии

В мире, где всё большую популярность приобретала межпланетная сеть Instagram, куда пользователи могли выкладывать свои фотографии, голографии, рентгеновские снимки и небольшие видео, фотографии капитана Джеймса Кёрка и его старшего помощника пользовались бешеной популярностью. Ещё бы, пока многие и за пределы собственной планеты нос не показывали, профили Спока и Кёрка буквально расцветали картинками с необычных и экзотических мест, смешными или познавательными комментариями, иногда на фотографиях попадали даже известные люди. Джим не думал, что Спок так увлечётся этой идеей, но старпом оказался буквально одержим фотографиями, не признавая никаких других способов разукрасить свой Instagram, за исключением, разве что, одного случая, когда он снимал немой океан на Эльбе. Огромный бесшумный океан, бьющийся волнами о чёрный песок. «Я хочу, чтобы они услышали тишину», - сказал Спок, выложивший тридцатисекундное видео молча подкатывающих почти к его ногам волн. В то же время от Джима все ждали весёлых видео или ярких забавных селфи с экипажем, но Кёрк, который на самом деле терпеть не мог фотографироваться, с удовольствием фотографировал всех и всё, но не себя. Поэтому их профили смотрелись, как единое, дополняющее друг друга, целое. Когда на одной из фотографий Спока появился капитан в необычном для себя образе – задумчивый, с печальной улыбкой в уголках губ, сидящий на краешке скалы на Вулкане и долгим взглядом обозревающий песчаные пространства, поклонники буквально сходили с ума, и некоторое время все скетчеры рисовали только эту сцену с разных ракурсов, в основном эротических. Фигуры Спока и Джима мгновенно стали самым большим шипперским событием Вселенной. И если Джим на это среагировал и аккуратно стал следить за тем, что выставляет, иногда дразня подписчиков достаточно дерзкими подписями под фотографиями, то Спок так и продолжал фотографировать и выкладывать фотографии, бесконечно увлечённый процессом. Как-то Джим спросил его, что его так увлекает, а Спок задумался надолго, а потом ответил: «Мне жаль терять одномоментную красоту, хотя я и осознаю человечность этого желания. Ведь в её одномоментности её сила». Джим потом долго думал над этой фразой, листая фотографии Спока. Яркие соцветия красок, закат с семью спутниками планеты, выстроившимися гуськом, рассвет над огромным городом, покрытым зелёной дымкой тумана, разноцветная чашка напитка из сока местного растения на плетёнке на столе в тихой деревушке, огромный зал парламента на Одре, летняя фотография маленькой девочки с синей кожей, сосредоточенно вьющей венок из светящихся грибов… Спок любил фотографировать детей, они занимали его своей естественной красотой у любой расы. Он даже писал небольшую статью-исследование о генетическом восприятии любого ребёнка, как потенциального объекта опеки в случае гибели его естественных родителей – или особенностей эволюции, дающей на первых формах развития всем расам примерно одинаковую форму. Проще говоря, детёныши почти всех живых существ гуманоидным формам жизни очень нравились. А те, которые не нравились, могли быть потенциально опасными – и подлежали уничтожению ещё мелкими. И это было заложено в генетической памяти. А если говорить ещё проще, Спок просто относился к детским фотографиям с интересом, и фотографировал их с таким же наслаждением, как горы, рассвет или слабо известные ему растения. «Итак – вы встречаетесь?» - звучало под большей частью постов. Спок игнорировал, Джим отшучивался. В Джима влюблялись потрясающие безумные оторвы, в Спока – тихие разумные мышки. Доктор Маккой постил редкие записи с одуряюще красивыми фотографиями, но подписчиков у него было мало, хотя капитан комментировал почти всё. Instagram породил настоящий культ фотографий, расцвеченных фильтрами, неземных, ярких. Спок сидел в чёрном кресле у огромного окна и с высоты птичьего полёта смотрел на город, залитый солнцем. На небольшом устройстве мелькали фотографии. Вот редкая бабочка с их прошлой миссии. Огромная, лазурная, с чёрными крапинками на концах крыльев, она пролетала над ними, как два гигантских опахала, и её крылья напоминали шершавую папиросную бумагу – и глаза стоящего рядом Джима, не отрывающего взгляд от своего старшего помощника. Господи, как это было давно! И казалось таким нереальным. Самое начало их отношений, зарождающееся из прочной и сложившейся дружбы. Кто же знал, что эти отношения приведут к такому окончанию… Спок тяжело вздохнул и пролистал дальше. Видео с бесшумным океаном – место, где Джим впервые поцеловал его. Это было необычное спутанное ощущение скользнувших по губам влажных тёплых губ – словно по губам мазнули маслом. Споку не очень понравилось, но через несколько минут он осознал, что Джим и правда поцеловал его, что это был его первый поцелуй, и он выдохнул: «Поразительно», - почти беззвучно, но Джим услышал и засмеялся. В то время Джим постоянно смеялся. Это тоже было так давно. В полной тишине был только Джим, только его голос и его смех. Это было невероятно и странно. И однозначно волшебно. На следующем снимке - огромное радужное сияние во всё фиолетово-чёрное небо. Их первый неловкий секс. Спок быстро учился, и Джим не сразу поверил, что он у Спока первый. Наверное, так до конца и не поверил. Жаль. Спок хотел бы его убедить, но что уж теперь. Тот номер, в который их разместили в промежутке между переговорами, и тесная кровать, рассчитанная на куда как более компактных местных жителей. В какой-то момент они просто потеряли возможность соображать, и Спок узнал, что плохо сдерживает эмоциональный наплыв, когда Джим рядом, когда Джим – в нём. Совершенно не сдерживает. А Джим узнал, что Спок в процессе ругается, как последний механик, уронивший на ногу ящик с инструментами. Спок узнал, что Джим прекрасен, когда откидывает голову назад, приоткрывая рот, выдыхая его имя вместе со стоном. А они оба узнали, что понимают друг друга без слов. Гора отчётов на столе и заморенный цветок. Цветок подарили Джиму, и Джим, разумеется, совершенно его уморил. В тот день они с головой погрязли в работе, сидя рядом за столом, а потом Джим в какой-то момент положил руку Споку на колено и посмотрел на него долгим взглядом… И через секунду они уже целовались. Это было полное безумие, они накинулись друг на друга, борясь за право в этот раз доминировать, и Спок одержал верх. Прижатый к столу, Джим рычал от удовольствия и царапал стол, нетерпеливо толкаясь. В тот день Спок тоже не сдерживался. Оба пару недель избегали медотсека под всеми возможными предлогами. У Спока остались на внутренней стороне бедра тёмные, почти чёрные синяки от укусов, а у Джима – яркие тёмные глубокие царапины на спине и синяки на ягодицах. Сейчас всё это казалось сном. Чашка с кофе на фоне звёздного неба. Их небольшая традиция – Джим просыпался сложно, а Спок легко, и Спок всегда приносил кофе в постель и будил Джима поцелуем. Джим сначала думал, что это разовая акция, потом – что ему слишком повезло, но на самом деле Споку просто нравилось заботиться о Джиме. Растрёпанный, с тёплым сонным лицом и полузакрытыми глазами, Джим с утра был таким домашним, что у Спока замирало сердце. Его хотелось целовать в беззащитные губы, его хотелось обнимать, тереться о него, дотрагиваться, заботиться, нежничать. И, конечно, помогать ему проснуться, потому что, не проснувшись, Джим напоминал распушённого мрачного котёнка, который шипел на всё, что встречается на пути, даже не потрудившись открыть глаза. Спок обожал это состояние. Он обожал Джима во всех его проявлениях и находил его человеческие реакции идеальным объектом изучения. Джим никогда не ощущал на себе очень разнообразные методы воздействия в рамках партнёрских отношений, и наблюдать за спектром его эмоций было одно удовольствие. Джим смеялся на такие аргументы и сообщал, что «спектр эмоций» - это не фраза для романтичного разговора. - А что же «фраза»? - Я тебя люблю, - сказал тогда Джим, наклонился и поцеловал его. В тот день они пролили кофе прямо на кровать. И не заметили этого. Всё это было слишком чудесно, чтобы длиться долго. Пока поклонники рассуждали о том, когда же они поймут, что созданы друг для друга, капитан и его старший помощник сидели рядом на кровати Джима в каюте и полусонно размышляли о планах на будущее. У них, конечно, будет свой общий дом. Они, разумеется, не будут заводить чайник со свистком, потому что это ужасное изобретение человечества. А вот кошки – да, кошки – отличное изобретение. - Это не изобретение… - сонно бормотал Спок. – Технически… - Ой, Спок… - стонал Джим, улыбаясь, и тянулся его поцеловать, чтобы Спок не продолжил фразу. Сначала эта идея с придумыванием того, что может вовсе не случиться, казалась Споку достаточно бессмысленной, но через некоторое время он понял, что уже мысленно начал оглядывать элементы декора и хозяйственной утвари. А ещё ему нравилось, что Джиму тоже нравится идея о саде. Спок листал и листал свои фотографии перед единым монолитным городом, сваренным из миллиарда разных домов, как их история была бесконечным набором дней и впечатлений. Для Спока его Instagram был не просто снимками, а чем-то большим – маяками во времени, которое они проводили вместе. Самое дорогое для него время, которое он не мог запомнить для себя иначе, чем через мелочи, детали, окружающий мир. Как это было потрясающе… - Спок… Спок оглянулся. Джим лежал на огромной кровати, весь в золотом сиянии солнца. Джима бесполезно было фотографировать – он был слишком красив, и ни одна камера не смогла бы уловить эти оттенки его кожи, его объёмные и рельефные линии тела, нежный пушок на щеках, на солнце горящий обжигающе белым – и его лазурный взгляд сонных нежных глаз, пронзительных, как будто осколки неба заключили в солнце. Спок любил его целиком, он фотографировал своими глазами каждый сантиметр тела капитана, боясь забыть или упустить хотя бы что-то. Джим протянул к нему руки, как маленький ребёнок, и Спок встал, оставив свой просмотр, и мягко скользнул в объятия. Джим довольно завозился, замер и снова задышал ровно и спокойно, так что Спок уже подумал, что Джим уснул, но тот мягко прошептал: - А я тебя люблю. - И я тебя. За рамкой фотографии было куда как интересней жить.