Ощути легкость!

Ску-ко-та. Вот таким простым и емким словом можно было объяснить то, что сейчас происходило на корабле Фуджитоида. Вы дрейфовали в космосе без цели, пожалуй, уже второй час, и, казалось, что это просто никогда не кончится. Профессор заумно объяснил, что подобное зависание на одном месте необходимо, чтобы подзарядить корабль, и его самого для дальнейшей гонки за частями Генератора Черных Дыр. Ну, и ребятам тоже не помешал бы небольшой отдых от утомительного мотания по Вселенной. Но свободное время не всегда приятно, когда нет ничего интересного, чем можно его занять. Ты лежала на диванчике на боку, вытянувшись во весь рост, одну руку свесив на пол, а другую беспардонно расположив вместе с локтем на коленях Рафаэля, примостив на нее свою голову. Тоскливо пялилась в экран телевизора, где шел дурацкий сериал про Криса Брэдфорда, и, регулярно вздыхая, вытаскивала свободную руку из миски с чипсами, что стояла на полу, и лениво отправляла желтые хрустящие треугольнички себе в рот. Конечно, Раф не один раз велел тебе убрать свою шевелюру с его личного пространства, но лично сейчас тебя это заботило меньше всего. В конце концов, Раф смирился с этой неизбежной участью и продолжил жевать свою пиццу, то и дело отпуская нелестные комментарию по поводу происходящего на экране. За все то время, что вы смотрели, этот сериал и его герои набрали рекордное количество оскорблений, в основном критикующих их интеллект, но при этом никто из вас не собирался его выключать. Уж лучше этот кошмар, чем вообще ничего. Тишина давила на уши. Впрочем, похоже, только вам было нереально скучно, остальные нашли себе занятия. Эйприл тренировала вместе с Фуджитоидом свои телепатические способности, Лео, Донни и Кейси тоже тренировались, но уже в голографическом додзе, оттачивая свое боевое мастерство. На твой вопрос, почему Раф не хочет присоединиться к ним, тот пожал плечами, глотнул газировки из банки и заявил, что не собирается тратить свое свободное время на то, чем они и так постоянно заняты. И, в принципе, это было логично. Хотя… скорей всего, он просто заразился твоей ленью. А вот Майки… Майки давно не было ни слышно, ни видно. — Думаешь, он что-нибудь замышляет? — зевнув, вопрошаешь ты, без интереса глядя в экран. — Не исключено, — низким басом доносится сверху. — Хотя я почти уверен, что он у того мысле-обеденного аппарата, делающего еду. Ставит новый идиотский рекорд по количеству пепперони, одновременно засунутых в свой прожорливый рот. Ты тяжко вздыхаешь, не желая ни смеяться над его язвительными фразочками, ни возмущаться по их поводу. Лениво перекидываешь в голове мысли туда-сюда в поисках темы для разговора, и, наконец, бормочешь: — А почему… — немного задумываешься, подбирая слова. — А почему у плохих ниндзя всегда черная маска? Раф не спешит с ответом, впрочем, по нему не видно, что он серьезно задумывается. — Потому что это стильно. Ты тоже молчишь, обдумывая его слова и думая, что ответить. Засовываешь в рот очередной кусочек чипсов. Еле двигая челюстью, шамкаешь: — А ты, значит, не стильный, да? В ответ на подкол парень не издает ни звука. Он просто пинает ногой чашку с чипсами, и она укатываются в сторону, рассыпая по пути свое хрустящее добро. Выпучив глазищи, ты тянешься к ней растопыренной ладонью, открывая рот в беззвучном, драматичном «не-е-е-ет!». И таким образом выразив свою не очень-то и сильную боль, снова безжизненно роняешь руку. Немного полежав, снова возвращаешься к теме: — Думаю, черный цвет маски здорово бы подошел Лео. На этот раз тот отрывается от своих занятий, и ты мгновенно чувствуешь его взгляд. Его голос прозвучал не то чтобы удивленно, скорее несколько обиженно, несколько возмущенно: — Почему это именно Лео? — Ну, — не обратив ни малейшего внимания на перемену голоса, бесцветно поясняешь ты, — у него маска синяя. И глаза синие. Цвета как бы сливаются, понимаешь? А на фоне черного его глаза бы смотрелись куда выразительней, понимаешь? Раф ответить не соизволил. Снова вернулся к поеданию любимой вкуснятины. — Стал бы Лео злодеем, хоть на несколько минуточек, — мечтательно вздыхаешь ты, вырывая из горла пацана усмешку. — Я бы поглядела. Когда любой начатый диалог собеседником упорно не поддерживается, желание начать его вновь обычно пропадает. Но только не у тебя. Да и… вроде тебе и не так сильно нужно было, чтобы тебе ответили. Слушали и ладно. — Знаешь, иногда, когда мне приходится смотреть какой-нибудь глупый сериал (не, я не про этот, я про вообще), где добро сражается со злом, у меня возникает такое странное кровожадное желание, чтобы команда добра продула. Хочется заставить страдать их, или их друзей. Хочется сделать больно, чтобы зло восторжествовало. Тебе такое знакомо? Раф на подобную речь только недоуменно выгнул несуществующую бровь. — Я смотрю, скука активирует твой режим болтливости? Мне твои идиотские признания как-то… — Он красноречиво замолкает, пока не желая пускать в речь грубые словечки. Тебе не обидно, разве что немного досадно, что тебя не поняли. Но снова затрагивать тему расхотелось. Ску-ко-та. Колено Рафа под твоей рукой изрядно нагрелось и вспотело, даруя коже неприятные ощущения, поэтому ты переворачиваешься на спину, ложась затылком на чужие колени. Раф опускает настороженный взгляд на твое лицо, однако ничего не говорит и, сделав безразличную моську, снова уставляется в экран. А ты вдруг находишь себе развлечение. Не моргая ты начинаешь пялиться на лицо парня, внимательно наблюдая за его медленно двигающейся челюстью, за тем, как он моргает, как-то появляется, то разглаживается складочка над его бровями. Раф, естественно, чувствует твой взгляд и, перестав жевать, снова глядит на тебя, не опуская головы. Ты едва сдерживаешься, чтобы не улыбнуться, и продолжаешь безэмоционально таращиться на его лицо. Тот расширяет глаза, затем недоуменно хмурится. — Че? — Ничего, — тихо, едва разлепляя губы, отвечаешь ты, не прекращая своего занятия. — Просто ты красивый. Для мутанта. Тот коротко кашляет, подавившись крошкой, попавшей не в то горло от таких признаний. Затем опять принимает безразличный вид, однако с ноткой некого раздражения. — Ну, типа я польщен. И снова старается смотреть сериал, но ты уже прекрасно знаешь, что у него это не выйдет. Ты чувствуешь, как он напрягается, словно под ним оказывается коврик, утыканный иголками. Едва сдерживаешь в себе рвущиеся наружу булькающие звуки, являющиеся смешками. Но темперамента все это быстро достает, и, сбросив с себя оцепенение, он впивает в тебя злобный взгляд. — Если ты не прекратишь, я тебя на пол скину. Подобная фраза сбивает с тебя весь настрой, и, обиженно вздохнув, ты нехотя поднимаешься, хотя на коленках парня в таком положении было очень даже уютно, и устраиваешься поудобнее, откинувшись на спинку. Демонстративно начинаешь стряхивать со своей головы крошки от его пиццы. Раф отправляет в рот очередной кусочек итальянской вкуснятины, очевидно, решив, что обращать на тебя внимание — слишком много чести. И в этот момент одна из дверей открывается, и в помещение появляется уставшая Эйприл. Окинув присутствующих тоскливым взглядом, она, еле переставляя ноги, направляется к вашему дивану и, жалобно простонав, плюхается на сиденье, ложась на спину, а свою рыжую голову разместив у тебя на коленях. Надо же, почти дежавю. — В чем дело, солнце? — с улыбкой устало интересуешься ты, запуская кончики пальцев не жирной от чипсов руки в ее длинную челку. — Мозг болит, — страдальчески взвыла она, жмурясь и морща веснушчатый носик. — А нечего было свои мозги пучить, — небрежно фыркает Раф, сминая банку газировки в руке. — Ну, в принципе, мы занимаемся тем же самым, — косясь на телевизор, говоришь ты, ласково накручивая на палец чужую рыжую прядь, что покоилась на девичьем лбу. — Иногда так хочется быть обыкновенной, без всяких этих штучек, чтобы не чувствовать себя так странно. Хочется уже ощутить какую-нибудь легкость, воздушность. Позабыть уже об этом вечном давящем чувстве ответственности. — Хех, нам бы всем такое ощущение не помешало, — усмехается мастер сай. — Ну, зайчонок, — бросив косой взгляд в сторону мальчишки, говоришь ты девушке, — единственное, что я могу тебе предложить, более-менее близкое твоим пожеланиям, это воздушный шоколад. Думаю, его легкости тебе хватит, чтобы поднять настроение. Хэй, Рафи, сгоняешь к волшебному устройству, наколдуешь нам шоколадку? — Ага, щас. Сейчас отыщу свою волшебную шляпу с кроликами внутри, только она, вот незадача, подевалась куда-то. — Ты только не упади, когда побежишь сломя голову, — ласково просишь ты, продолжая перебирать пальцами мягкие рыжие пряди, пахнущие цветами. — Нос себе расшибешь — пол запачкаешь. — А не пойти ли тебе… — Т-с-с, мой хороший, тут же дамы. — Кажется, Раф немного не в настроении, — подает слабый голосок Эйприл, не поднимая век. Ты мягко улыбаешься, любуясь ее пушистыми ресницами. Красивая, чертовка. — Я даже знаю, с какого момента. Дай подумать. Час и еще сорок минут назад… Возьмем четверг плюс вторник той недели… Начиная с двадцать третьего числа… А, да, точно, с самого вылупления. Только из скорлупы вылез и сразу же окинул этот мир презрительным взглядом. А когда говорить научился — «ненавижу» было самым популярным словом в его лексиконе. — И все же, мне кажется, что тебе стоит пойти, — сердито заявляет Рафаэль, блестя ядовитой зеленью глаз, обрамлённых алой повязкой. — Направление ты не дослушала, значит, дорогу сама знаешь. Видать, не раз там была. Только непонятно, зачем вернулась. — А мне кажется, что тебе стоит выбирать выражения, или и вовсе заткнуться, чтобы потом не жалеть о содеянном, — зло парируешь ты. — Ребят, только не ругайтесь, хотя бы прямо сейчас, — жалобно блеет ОʼНил, не давая огоньку начинающейся ссоры разгореться и кого-нибудь обжечь. — И так же голова раскалывается! Мысленно сплюнув от досады, Раф швыряет смятую банку из-под колы на пол, и, не обращая внимания на железный укатывающийся грохот, покидает диван, сиденье которого тут же разглаживается, словно ожидая, когда же темперамент, наконец, уйдет. Отныне не оборачиваясь, юноша сердито удаляется в неизвестном направлении. — Буя! — Это восклицание из твоих уст должно было прозвучать победно и гордо, но оно оказалось таким же ленивым и почти безрадостным, как и вся твоя речь до этого. — Все-таки мы заставили его топать за шоколадкой. — Сомневаюсь, — вздыхает девушка, улыбаясь одними уголками губ из-за легкой щекотки, которую вызвали ее же волосы, когда ты сняла их со своего пальца, и они спиралькой упали на ее лоб. — Скорей всего, его отяготило наше скромное женское общество. — Ну и пусть идет. А мы с тобой еще немного поноем. И обе синхронно страдальчески простонали. Но еще немного поныть вам не дала одна черепаха. Мельтеша коротенькими яркими хвостиками своей маски, она бесшумно, однако заметно проскользнула в комнату, ловко прокралась к дивану, после чего ее веснушчатая, голубоглазая мордашка оказалась у твоей головы. Губы, которые частенько говорили всякие глупости и предлагали похулиганить, и на этот раз коротко промолвили фразу, что была в духе той черепашки, горячо прошептав ее прямо в твое ухо, заставляя плечи и руки покрыться «гусиной» кожей. И ты в тысячный раз не в силах ответить «нет». — Прости, золото, кажется, тебе придется поныть в одиночестве, — осторожно приподняв рыжую голову и, встав с дивана, переложив ее на сиденье, с виноватой улыбкой объявляешь ты. Ноги, нагретые чужой головой, тут же печально ощущают потерю тепла. Словив недоуменный взгляд Эйприл, ты спешишь объяснить ситуацию, пока та не схватила тебя за руку. — Майки обнаружил новый фокус того колдовского устройства, рождающего еду, надо поглядеть. Не скучай, Эйп, попроси таблетки у профессора! И, чмокнув растерявшуюся девчонку в лоб, ты мчишься за заметно взбудораженным Микеланджело, что тащил тебя за руку. Едва дверь за вами закрывается, ты весело, коротко смеешься (оживление! Радость-то какая!) и, опершись спиной о стену, в ожидании уставляешься в искрящееся азартом лицо мальчишки. — Давай, говори, чего интересного нашел! — Профессор на время отключился для подзарядки, так что нам никто не помешает! Пойдем, покажу, какую комнату я нашел недавно! Там та-а-кая офигенная вещь, ты обалдеешь!!! Нунчаконосец вновь порывается схватить тебя за руку, но ты резко отводишь ее в сторону, приняв запредельно строгий вид. — Сначала скажи мне, только честно: нам за это может влететь? Юноша, кажется, на мгновение теряется. Затем серьезно задумывается и сурово выдает: — Вполне. — Тогда я точно с тобой.

***

— О. Мой. Бог. Ты уверен, что это именно она? — с придыханием шепчешь ты, завороженно уставившись на синюю, в принципе, ничем не примечательную, выпуклую кнопку на мигающей панели в небольшой комнатке. Вообще, дверь в оную стала запираться после прошлого ее посещения проказником в оранжевой бандане, но сейчас почему-то оказалась открыта. — Да на все сто процентов! Я ее уже нажал один раз, в присутствии Фуджитоида даже. Тот, конечно, сразу же вернул все, как было, сказав мне больше так не делать. Но ты же помнишь, как корабль тряхнуло на днях? — Погоди, это когда мое молоко в стакане подпрыгнуло выше самого стакана, а Кейси язык прикусил от неожиданности? Ну и воплей же было! Фуджитоида поблизости не оказалось, поэтому объяснять взялся Донни, предположив, что эдаково кораблево икание — что-то наподобие воздушной ямы, хотя Раф был уверен, что на корабле просто что-то резко вышло из строя, и, не ровен час, двигатели и вовсе заглохнут. М-да, перепугались мы тогда все здо-о-рово. А это был ты?! Майки пожимает плечами, мол, что поделать, виноват, и опускает веки. Однако по его широкой улыбке было не похоже, что ему стыдно. Но тебя это совсем не остановило, скорее, наоборот. — Тогда это еще прикольнее, чем мне показалось! Жмем! — Точно? — уточняет Микеланджело, хотя по его восторженным глазам и так прекрасно понятно, что сомнений насчет этой шалости у озорника даже не возникало. Как и насчет того, что ты с радостью окажешься ее соучастницей. Если и выходило, что Майки сомневался ГДЕ и КАКИМ ОБРАЗОМ напакос… пошутить, то, вот, ВМЕСТЕ С КЕМ это делать — долго думать не приходилось вообще. Правда, почти всегда обоим здорово влетало, так, что некоторые и вовсе надолго обижались, зарекаясь больше ни-ни. Но сейчас это уже не важно! — Вместе? — ощущая крошечные покалывания во всем теле от волнения, тихонько спрашиваешь ты, занося над кнопкой подрагивающую ладонь. Согласитесь, риска тут было достаточно. И не только в том, что на вас позже обрушится целый шквал разгневанных взглядов и ругани и, возможно, вам надерут уши. Больший риск был в том, что Майк ошибся, и эта кнопка запустит что-нибудь жуткое. Турбоускорение, дискотеку семидесятых, или же какое-нибудь самоуничтожение. — Ага, — сглотнув, радостно шепчет юноша, кладя свою ладонь на тыльную сторону твоей. — Насчет «три»? — Ты все еще медлила. — Три! — Мастер нунчак резко опускает руку, и в середину твоей ладошки впивается холодная круглая кнопка, вдавливаясь в панель. И в этот же миг раздается громкое, протяжное гудение, после чего приятный женский голос деловито заявляет следующее: — Искусственная гравитация отключена. Ты уже вся сжимаешься в ожидании встряски, как в прошлый раз, однако той так и не случилось. Но перемены обнаружились мгновенно. Сначала ты чувствуешь, как твои волосы, завязанные в обычный конский хвост, вдруг плавно взмывают кверху, словно обдуваемые невидимым потоком воздуха. А затем под подобный, не ощущаемый телесно гейзер попадаешь и ты сама. Из груди вырывается наполовину удивленный-наполовину восторженный вздох, когда твои ноги отрываются от пола. И, пожалуй, именно в этот момент раздаются душераздирающие изумленные и возмущенные вопли на разные голоса: — ЧТО ЗА?! — КАКОГО?!. — ЧЕ-Е-О?! И, пожалуй, самое смышленое: — МИКЕЛАНДЖЕЛО!!! И то, как ребята приофигели от подобной выходки, причем все разом, делало удовольствие от нее куда больше! Ты заливисто рассмеялась, чувствуя, как волна легкости, дарующая эйфорию, поднимается от самих ступней. Она проходит по животику, будя мирно спящих там бабочек, что, ошалев, затрепетали, щекоча крыльями стенки желудка, согревает быстро забившееся сердечко, из-за чего становится тяжело дышать, и, наконец, накрывает с головой, заставляя даже самые короткие пряди волос взмыть к потолку от радости. Подтянув колени к груди, ты снимаешь с волос резинку, те рассыпаются, и тоже тянутся вверх, точно стебельки цветов к теплому лучистому солнцу. Со стороны это выглядит, будто тебя шибануло током, поэтому Майки, что тоже вкушал наслаждение от внезапной одурманивающей легкости, окутавшей многокилограммовую черепаху, столько лет вынужденную таскать на себе тяжелый панцирь, звонко хохочет и тянется к тебе рукой, чтобы провести ею по топорщащейся красоте, как по струнам арфы. Ты, тем временем, решаешь попробовать новую позу для левитирования, выпрямляешь руки и ноги, и из своеобразного колобка превращаешься в стойкого солдатика. При этом действии происходит некий толчок, и ты плывешь головой вперед и лицом кверху вон из незакрытой комнатки, в неосвещенный лампами коридор. Тут же испуганно сипишь и беспомощно барахтаешься, словно жук, упавший на спину, пока смеющийся Микеланджело не хватает тебя за ногу и тянет обратно. Все еще тревожно копошась, ты, наконец, вцепляешься в плечо мастера нунчак и с кряхтением заставляешь свое тело принять вертикальное положение. Обхватив одной рукой шею черепашки, ты тесно прижимаешься к пластрону и, тяжело дыша, переводишь блестящие глаза то на окружающее вас помещение, то на близко находящееся, лучезарно улыбающееся лицо паренька. И все это под музыку шипения, ойканья, возгласов и кое-где брани, раздающихся за кадром. — Страшно? — почему-то шепотом интересуется Майк, и ты, заставив себя сглотнуть, мотаешь головой и с трудом растягиваешь губы в улыбке. — Не-а, просто необыкновенно. Одно дело — летать в скафандре, с помощью которого передвижения можно контролировать, а совсем другое — парить без всего, хаотично болтаясь в воздухе, как мыльный пузырь. Словно килограмм пятьдесят разом сбросила. — Ага. — И низким, донимагу довольным голосом добавил: — Здорово, правда? Ты улыбнулась еще шире и, следя, чтобы тело никуда не улетело, собрала волосы в пучок. — Полетаем снаружи? — заговорщицки подмигнув, предлагает Майки. «Снаружи» — это за пределами тесной комнатушки, и ты сразу понимаешь это, но в голову все равно лезет мысль, что вы дрейфуете в космосе, отчего становится как-то не по себе. — Там же ребята, — с улыбкой спокойно говоришь ты. — Они нас убьют. Катанами нашинкуют, на саи наденут и слопают. — WTF?! — вскрикнул Майки и, оттолкнув, с плохо сдерживаемым хохотом стартанул из комнаты, с помощью рук и ног отталкиваясь от стен. — Чокнутая! Совсем чокнутая! — Майки, погоди, я ж пошутила неудачно! — взвыла ты, столкнувшись спиной со стеной. Сейчас в тебе кипел просто коктейль эмоций: и страх, что тебя бросили в таком беспомощном положении, и стыд, что смолола такую фигню, и душащий смех, что эта фигня получилась такой жуткой. — Не бросай меня тут! Отдаленное эхо-смех послужило тебе ответом. И ведь сбежал наверняка не из-за твоих слов, тьфу вообще на них, и не такое морозила, а из-за его желания поиграть в салки в невесомости! Все еще тяжело дыша и цепляясь короткими ногтями за стену, ты напоминала паука. Только вывернутого… в другую сторону. Оставаться тут одной категорически не хотелось, хотелось наружу, к ребятам, пускай и злым, но всегда шумным, а, значит, не скучным, и все равно любящим, чего бы ты не натворила. Хотелось к Майки, снова ощутить тепло его кожи, которая становилась такой из-за длительного контакта с нею. Вроде как… собственное тепло. Хм. Надо будет позже подумать об этом. Сейчас же тебе просто хотелось снова услышать веселый голос мальчишки. О боже… ты уже соскучилась по нему? Это… странно. Но с ним всегда было спокойнее, абсолютно всегда. Наверное, потому что он никогда не давал тебя в обиду, бесился почти как Раф, когда тебя-таки обижали. Кстати, эдакая «сердитая» сторона Мики обнаружилась не так давно, но тебя впечатлила. Кхм… ну, хватит, пожалуй, разглагольствовать о Микеланджело, ведь это странное, почти болезненное чувство тоски и страха у тебя зародилось не потому что он ушел, правда? Не потому что именно ОН ушел? Тебе просто… не хотелось быть совсем одной. Да! Последнее время ты стала отчаянно не выносить одиночество. Казалось, что в любой момент могут выскочить инопланетяне и сожрать твои мозги. Пускай Лео сто раз объяснял, что они никакие не зомби, и так трусишь ты напрасно. — Майки! — снова кричишь ты, но, увы, в пустоту. Ушел… Бросил! От обиды даже захотелось всплакнуть. Однако ты быстро передумала. А то еще польются слезы не вниз, а вверх, замочат волосы, и они завьются! Прикусив нижнюю губу и сделав глубокий вдох, ты отталкиваешься всеми конечностями от стены и летишь к двери из комнатки. Там хватаешься за дверной косяк, немного переводишь дух. И продолжаешь по-лягушачьи, по-лягушачьи «плыть» на звуки, доносящиеся где-то не слишком далеко. Хорошо, что темный коридорчик узкий, позволяет равномерно отталкиваться то от левой стены, то от правой, при этом сильно не болтаться, кувыркаться. Ну… давай же… еще чуть-чуть… Есть! Добравшись, не без труда и отдышки, до двери, за которой кричали, притом было отчетливо слышно, что кричали на Майки, ты ударяешь по кнопке, дверь открывается, и в лицо ударяется яркий свет. Ты жмуришься, держась одной рукой за дверной косяк, а ногой упираясь в стену. И, на ходу убирая упрямо взмывающие вверх волосы, «вползаешь» в разгневанную обитель. — О! Еще одна хулиганка! — О, кажется, Кейси рад тебя видеть. Кхм, это был сарказм, если что. И надо же, тебе даже не страшно, что тебе попадет. От обиды на голубоглазого тебе вдруг захотелось сказать, что ты тут вообще не при чем, и работал Майк один. Подло, да. Ну, а что! Он же от тебя тоже отвернулся! Однако, когда ты раскрываешь рот, на тебя сзади налетает что-то, что явно караулило тебя у входа, и ты визжишь, зажмурившись еще крепче, потому что все цвета разом смешались, а комната завертелась волчком. Через свой собственный визг ты слышишь какие-то отголоски сердитых голосов ребят, но громче всех хохот Микеланджело, который как раз и оказался тем самым нападающим. В полете он разворачивает тебя лицом к себе, хватает за плечи и снова кружит. Глаза уже привыкли к бьющему свету, сквозь выступившие слезы ты видишь донельзя счастливую зеленую мордашку в оранжевой повязке. От подобной карусели захватывало дух, в горле встал горький комок, а сердце ухало, проваливаясь в самые пятки. Это уже было ни фига не весело! А если он тебя отпустит?! Тогда швыряние в стену с размаху тебе будет обеспечено. За такую выходку одними слезными извинениями и тасканиями за тобой хвостом он не отделается, это уж точно! И, словно прочитав твои мысли, парень вдруг резко кривит лицо, вскрикивает и разжимает пальцы. Как выяснилось позже, Рафа окончательно разозлило это веселье, в то время, как старшие пытались вдолбить в пустую голову братишки то, что такая выходка переходит все границы, и он решил вдолбить эту информацию пластиковой миской с чипсами. Во время этого краткого полета ты забываешь, как дышать, поэтому воздуха для пронзительного вопля в легких не обнаружилось, вследствие чего в Леонардо ты врезалась абсолютно безмолвно. Отсутствие гравитации не дало ни ахнуть, не постонать, не потереть ушибленные места. Она не дала полежать в объятьях друг друга и минуты, поэтому, чтобы не улететь под потолок, тебе пришлось быстро схватиться за нагрудные ремни Леонардо. Ахнув, Майки тут же бросился тебя поднимать, что понравилось тебе еще меньше, чем старания твоего тела взлететь в небеса. Куда угодно, с кем угодно, только не к Майки! Подскочив, юноша хватается за твою талию, чтобы поднять, а ты в свою очередь с тоненьким писком начинаешь судорожно хвататься за Лео, за первое попавшееся под руку. И этой жертвой оказывается синяя маска. Которая, увы, почти сразу перестала находиться у офигевшего паренька на лице, а оказалась у тебя в ладони. Все еще продолжая брыкаться, истоптав руками-ногами несчастного лидера, ты привычным «лягушачьим» манером взмываешь под потолок, только бы подальше от рыжего чудовища. И сейчас ты не задумываешься о том, что у того нет никаких препятствий, чтобы последовать за тобой. Но в экстренной ситуации не будешь же досконально продумывать планы и просчитывать каждый шаг, ты сделаешь все, что угодно, лишь бы оказаться подальше от опасности, неважно, насколько дальше и насколько дольше. И все же, потолок оказался не лучшим твоим выбором. Ты и сама это поняла, когда внезапно твое тело вдруг отяжелело, словно налилось свинцом. Надо же, ты даже не ожидала, что настолько привыкнешь к невесомости, что ощущение собственного веса покажется тебе чудовищно тяжелым. Хотя любопытнее было бы узнать, когда это Фуджитоид успел проскользнуть в ту комнатенку и снова включить гравитацию, хотя-а… в такой-то суматохе реально и танк провести незамеченным. И вообще, кто сказал, что Зейтон не мог включить ее и с какого-нибудь другого места? Впрочем, размышлять об этом тебе не позволила ситуация. Ты моментально выгнулась дугой, так как отяжелевшее пузико потянуло тебя к низу быстрее, чем остальные части тела, и ты незамедлительно рухнула. На бедного Лео! О-о-о-й, кошма-а-а-р! Ну нетушки, этого черепаха тебе НИКОГДА не простит! А ты уж точно не простишь этого Майку! Да этот случай ребята будут помнить до окончания времен! Странно. Почему-то ты так долго падаешь, что успела обо всем этом подумать. Впрочем, ты уже давно почувствовала, что падение прекратилось. Что же это, снова вернулась невесомость? Ты и вправду снова зависла в воздухе, но только почти не могла пошевелиться. Словно тебя что-то удерживало. Наверное, все же стоит открыть глаза. Выполнив это нехитрое действие, первым делом ты видишь ошалевшее, без своей маски какое-то уязвимое и… почему-то светящееся голубым светом лицо Леонардо, которое было совсем близко от твоего. Ты удивленно расширяешь глаза и только еще через несколько мгновений понимаешь, что светится не мечник, а ты сама. Твои руки, ноги, тело — все словно окутано неощутимым голубым пламенем. Ты бросаешь изумленный взгляд в сторону и видишь Эйприл, что с крайне сосредоточенным и каким-то суровым выражением лица крепко сжимала в ладони свой магический кулон, подаренный ей Эонами. Нет, все же телекинез — это очень круто. А она еще жаловалась на свои силы, хотела быть обычной, чудачка. Наконец, рыжеволосая бессильно разжимает пальцы, голубое пламя исчезает, и ты летишь в объятья Лео, что успевает тебя подхватить. Эйприл, в свою очередь, пошатнувшись, падает в руки взволнованного Донни. — Эйприл! — испуганно вскрикивает гений, аккуратно ставя синеглазую на ноги, и та, болезненно зашипев, хватается одной рукой за висок. Жмурясь, она отыскивает пальцы Донателло и, ободряюще сжав их, с трудом открывает веки и слабо, натянуто улыбается, чтобы немного успокоить мастера шеста. — Пожалуй, на сегодня нагрузок на мой мозг достаточно. Мигрень до конца дня мне обеспечена, это уж точно, — жалобно бормочет она, с помощью друга ковыляя до диванчика. — Порядок? — проводив свою спасительницу рассеянным взглядом, тихо интересуешься ты у Лео, когда тот опускает твои ступни на пол. Тот глядит на тебя ошарашенным взглядом, а затем между его несуществующими бровями появляется сердитая складочка. Сейчас начне-е-тся… Стыдливо улыбаясь, ты прерываешь тесные прижимания, отлипнув от юноши, после чего разжимаешь кулачок, извлекая синюю помятую ленту с прорезями для глаз. Осторожно вешаешь маску на шею ниндзя, не прекращая улыбаться. Надо же, все могло было быть намного хуже. — Динь-динь-динь! — весело раздается из только что открытой двери, откуда появился довольный профессор, как всегда в хорошем расположении духа. — Прошу прощения за это безобразие, кажется, система искусственной гравитации вышла из строя. Правда, неисправность я так и не обнаружил, зато сумел вернуть всех членов экипажа в привычную им пространственную ориентацию. Надеюсь, никто не пострадал? — Нет, все отлично, профессор, — за всех отвечаешь ты с широкой улыбкой. В знак слабого отрицания с дивана доносится болезненный стон. — Ты уверена? — вдруг вопрошает Раф и в несколько быстрых шагов оказывается около тебя. Ты испуганно пятишься и инстинктивно пытаешься прикрыться руками, однако тот всего лишь кладет ладонь на твой лоб. Удивленно хлопаешь глазами, впервые видя такое беспокойство в лице темперамента. — Температуры нет? Голова не кружится? Нигде не болит? — Н-нет, Раф, я в полном порядке, правда… — Майк, а ты как? — Он оборачивается на брата, тот с улыбкой показывает большой палец, направленный вверх. — В таком случае… — Парень вдруг хватает тебя чуть ниже плеча и жарко шепчет на ухо. — Бегите. Даю вам тридцать секунд до того, как я начну выбивать из вас дурь. Один. Два. Тридцать! Нет, безумие не кончилось. Безумие продолжалось. Дикие вопли — гнева и ужаса смешались в один жуткий гул, заставляя несчастную Эйприл чуть ли не плакать. Но, правда, довольно-таки быстро все стихло. Вы нашли безопасное место, до которого им было не добраться, а те перестали орать, так как погоня кончилась. Разве что Раф продолжал с остервенением долбиться в закрытую дверь. Открыть с помощью кнопки ее не получалось, так как стоило двери начать подниматься, наподобие гаражной, вы тут же нажимали кнопку со своей стороны, и та опускалась вновь, не давая просунуть даже руку в открывавшуюся щелочку. — Да чего вы все всполошились?! — приникнув к двери, прокричала ты. — Сами же хотели ощутить легкость, вот вам и пожалуйста! Спасибо еще должны сказать! — ОТКРОЙ ДВЕРЬ, И Я ТЕБЕ СКАЖУ СПАСИБО, МЕЛОЧЬ! — Прекрати беситься, Раф! — послышался голос Кейси Джонса снаружи. Неужто пожалел вас? — Они сами себя загнали в ловушку! Посидят там, потом от безысходности сами выйдут! Оттуда им не сбежать, разве что, хах, прямиком в открытый космос. — А ведь стоит им нажать одну маленькую кнопочку, главная дверь наружу откроется и… их просто унесет… — испуганно пролепетал старший из братьев. — Не говори глупостей, Лео, они ведь не самоубийцы, в конце концов! — возразил Донателло. — Если они бы и захотели удрать с корабля, они бы не смогли этого сделать без скафандров. — А если там окажутся скафандры? — не унимался лидер. — Да откуда им там взяться?! — Кхм… Друзья? — Взволнованный голос Фуджитоида. — Боюсь, Леонардо прав. Там остались ваши костюмы с прошлой миссии… — ИЗДЕВАЕТЕСЬ?!

***

— ЭТО. САМАЯ. ДЕБИЛЬНАЯ. ИДЕЯ. ИЗ ВСЕХ. ЧТО ТЫ КОГДА-ЛИБО ПРЕДЛАГАЛ! А ЕСЛИ У НАС КИСЛОРОД КОНЧИТСЯ, А ЕСЛИ МЕТЕОРИТНЫЙ ДОЖДЬ НАЧНЕТСЯ, А ЕСЛИ НА НАС, БЕЗЗАЩИТНЫХ И ОТКРЫТЫХ, НАПАДЕТ КТО-НИБУДЬ?! САМАЯ РИСКОВАЯ И ОПАСНАЯ ИДЕЯ, САМАЯ НЕПРЕДСКАЗУЕМАЯ, САМАЯ… САМАЯ ЛЕО-ВОПИТЕЛЬНАЯ!!! — Знаю. Но будет весело. Ты же со мной, правда? — Ох… ну, естесна. Погоди, зачем тебе огнетушитель в космосе? — Смотрела «Валл-И»?