Aetate fruere, mobili cursu fugit

Изначально человечество не было рождено с силой Бога. Наши предки развивали хозяйства, приручали животных и учились разводить костры, подчиняясь силе естественного отбора и природному любопытству. Поэтому именно благодаря природе мы, люди, являемся доминирующей расой на планете. Но что, если мы перестанем ей быть? Будем ли готовы встретить то, что вчера казалось сказкой? Сможем ли найти ответы самостоятельно? А может весь мир погрязнет в хаосе, лжи и лицемерии? Даже если это будет казаться нереальным, сможем ли мы улучшить себя ради выгоды? Ради выполнения долга мне не раз хотелось выбрать самый простой путь, злоупотребив доступными мне возможностями и ресурсами, но я этого не делал, потому что я ценю человеческую жизнь и стараюсь всегда максимально уменьшить потери. Однако даже этого было недостаточно, чтобы я оказался в тупике. Смогут ли они на этот раз сделать все правильно? Не знаю. — Так что же ты предлагаешь? — Снисходительно спрашивает Элиза. — Решать в данной ситуции не мне. И не Дэрроу, не Шарифу, не Таггарту. Элиза, сделай одолжение. — Слушаю, Адам. — Запусти таймер взрыва на три минуты. Я не смогу им помешать, как и никто другой из этой станции. И это не потому, что есть огромный риск погибнуть при взрыве. Не в этом дело. Ты же понимаешь о чем я, да? — Ты пытаешься инсценировать смерть? — Именно. Никто не узнает, кто стал причиной катастрофы, значит, и обвинять будет некого. Людям самим придётся искать ответы на эти вопросы, главное — иметь веру. Если человечество потеряет надежду на будущее, то цивилизация обречена на абсолютный раскол. — А если ничего не выйдет? — Я «вернусь» к жизни и вновь буду искать. Если же нечего опасаться, пробуду в тени. — Подтвердите ваше действие. — Подтверждаю. — Хорошо, Адам Дженсон, благодарю за содействие, мне было приятно с вами общаться. После начала отсчета, аугментированный человек побежал к выходу из Панхеи. Он проскальзывал сквозь обезумевших аугментированных людей, подверженных лишению рассудка. Сам биомеханизированный человек уже не помнит, смог ли выбраться из Панхеи или только удача в виде огненной волны протолкнула его, тем самым спася от обломков. Но был уверен, что он остался жив.