~Zz*sS~
~ZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZs~
Baby, we could have had it all
~ZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZs~
Его светлые, желтые глаза пронизывают насквозь, заглядывая в открытую для него душу. Он так давно работает с ней, что задавая вопросы, уже знает ответы, и делает это не для того, чтобы удостовериться в том, что прав, а для того, чтобы помучить её. - Спрошу последнее, Калифа. БлегЛег для тебя что-то значит? В тот день стояла солнечная погода. Приятный ветерок мягко оглаживает покатые плечики женщины, ласково касаясь белоснежной кожи шеи и запутываясь в длинных светлых локонах. Небо было предательски голубым, лазурным и невинным, завораживая своей глубиной, заставляя наслаждаться этим бескрайним мощным явлением. Небо завораживало, и его цвет был настолько же глубок, как и синева Его глаз. Но нет, она знала, что Его глаза были цвета океана. Небо только сегодня напоминало Его, только сегодня оно было ласково и нежно, оставаясь в душе сладковатым воспоминанием лжи и гнили. Её тошнило от этой теплоты, а на коже от ласковых прикосновений волосы вставали дыбом. Это чувство сродни тому, когда чужие похотливые руки касаются тела. Отвращение. Да, до тошноты и скрипа не таявшего сахара на зубах. Отвращения от того, что всё ложь. Можно сказать, она выросла во лжи. Нет, детство было прекрасно, но не для неё. Она всегда знала, что сможет взлететь, если будет одна, и если будет жить в том мире, где ложь является генератором успеха. Её красота была её визитной карточкой, её характер тяжелой артиллерией, а её ум – крыльями к мечтам. Проживая в этом мире уже третий десяток, она думала, что она знает многое. По крайне мере, ложь для неё была вкусом бурбона на губах, съедаемая любовниками вместе с красной помадой. Только один любовник отличался от всех. Наверное, начиная с того, что он жил в её доме. Нет, этот день не должен был быть таким ярким. В вышине предательского неба силуэты птиц размыты лучами солнца, того самого палящего огненного диска, оставляющего на коже зуд и ожоги. Она чувствует каждой клеточкой давление - безжалостное, всепоглощающее, ослепляющее и невыносимое. Словно сегодня, как и небо, солнце было похоже на Него. Но и это было обманчиво. Его цвет был куда благородней. Золото… Он был, как чистый металл, твёрд и непререкаем во многих вопросах, гибок и проницателен, как белое золото с женщинами. Сияя благородством, как рыцарь в начищенных доспехах, привлекая внимание на себя, он был желаем для многих и в то же время оказывался чёртовски дорогой пробы, становясь не позволительной роскошью для многих. С чего началась их первая встреча сложно припомнить. Она лишь потом поняла, что её использовали, точнее воспользовались случаем, оставив в тени недопонимания и просто не до рассказав всей правды. Словно она была тем, кто никогда и не смог бы догадаться о настоящем умысле. Наверное, именно это тогда и покорило прожженную ложью и интригами женщину. Так она решила завести себе лиса - голубоглазого, с белозубой открытой улыбкой, влюбленными глазами и сжигающим, жарким внутренним пламенем. То, что он стал для неё дорог, она поняла слишком поздно. Вовлеченная в обманчивую игру, без права на спасение, она поняла только недавно на что потратила свои пять лет жизни. И спрашивая себя, жалеет ли она о содеянном выборе, она ответит, что нет. Даже если можно было вернуть всё назад, ничего бы не изменилось. И ответ на вопрос «почему» настолько нелеп и неестественен для неё, что легче поверить в сговор солнца и неба, чем в правду о её нелепых и неправильных чувствах. Признаться себе она никогда не позволит. И пускай эта правда никому не нужна в этом мире, она будет отказываться принимать её, потому что сердце этой женщины не будет любить. Любить кого угодно, особенно Его. Осознания того, что её карьера подходит к потолку, а дальше, туда, на самый верх её просто не пускают рамки этого мира, заставили женщину искать себе того, кто обеспечит выход ей наверх. Не обязательно парить под облаками свободной птицей, когда можно остаться на земле и снизу управлять за веревочку воздушным змеем. И ей никогда в голову не приходила мысль, что именно её маленький лисёныш может быть тем змеем, что воспарит подобно истинным птицам. Небольшая гостиная, освещенная настенными светильниками, была наполнена разбросанными книгами и тяжелым дымом от сигарет. Женщина скидывает спортивную сумку на пол, облокачиваясь о стену и скрещивая руки на груди. Возвращаясь домой после очередной двухнедельной командировки, она ожидала или запахов сытого ужина или одиночество в квартире, но никак не читающего любовника за столом. Санджи поднимает взгляд, отрываясь от страницы и глядя поверх очков. - Калифа-сан! - восклицает он, широко улыбаясь, - я не ожидал, что вы вернётесь так рано! Позвольте, я сейчас же приготовлю вам ванну! - Откуда всё это? - спрашивает она, кивком головы указывая на разбросанные книги, - это из архива Импел Дауна? - Взял немного почитать на ночь, - оправдывается он, отодвигая толстый фолиант, ещё недавно напечатанный, сохранивший запах краски и новой бумаги. Она неспешно подходит к столу, останавливая поднимающегося мужчину и заставляя его сесть обратно. Пробегаясь пальцами по корешку, она отворачивает главную страницу, замечая чёрную печать. - Кто тебе дал разрешение? – хмурит она брови, - это материалы о Голд Ди Роджере. Тебя за это посадят, Санджи. Верхний свет отражается бликами в стеклах, и всего на секунду ей почудилась усмешка на его губах. - Мы ведь не будем никому говорить, что ты их видела, - мурлычет он. Он поднимается, осторожно вытаскивая книгу из её рук и наклоняясь так, что она может вдохнуть чужой аромат женских духов, пропитавших его дорогую голубую рубашку. Его жар тела всегда действует на неё плохо, книга выскальзывает, и она позволяет себя обнимать. Лисья широкая улыбка завораживает, и рука сама снимает очки. Её лисёныш скучал. И лишь потом, ночью, она найдёт в рубашке металлический пропускной, с новой выгравированной цифрой в коде, заставляя её всматриваться в код снова и снова, не веря собственному зрению. Ещё пара дней, прежде чем она узнает, что её маленький лисёныш уже месяц, как имеет должность выше её начальства. Тогда то, она снова увидела того хладнокровного безжалостного лиса, кем изначально был Санджи. Только с женщинами он становился маленьким покорным лисёнышем, пускавший кровь из носа при виде груди его любимого четвертого размера. Он просчитывал кажется любую деталь, и ему везло подобно дьяволу. Многие в Импел Дауне считали его сыном Дьявола, за его сообразительный ум, за его хитрость диверсантской войны, за его умение распалять своей жаркой речью холодные наивные сердца подчиненных. О... Санджи умел говорить. Он говорил так, словно сам умел верить в мечты. Но порой, его взрывной характер накатывал на него безумными волнами, и Санджи говорил ей об затонувших цивилизациях, о неком таинственном океане ОллБлю, о каком-то затерянном острове и пиратских кораблях. В такие моменты она не слушала его, всегда останавливала, когда в порыве своего бреда, лис начинал собирать вещи, чтобы отправиться в море к какому-то плавучему ресторану и стать коком. Она знала, что он остынет на следующий день, посмеётся над своим безумием и снова станет Санджи БлегЛегом, начальником секретного отдела Импел Дауна, птицей, что выведет их двоих на самый верх. На вкус он был горьким никотином, чуть солоноватым, острым, как обжигающий утренний кофе, с чуть малым послевкусием на языке сладкой ванили. Но у него не было запаха. Её острый нечеловеческий нюх улавливал только чужие женские запахи на нём, но его личного, лисьего, она не чувствовала. Иногда она задавалась вопросом, чувствуют ли другие женщины его вкус, различают ли запах. И не находя ответы, она лишь усмехалась своим вопросам. Её никогда не волновало с кем он спит. Её не волновала чужая помада, царапины на теле, яркие засосы, испорченная одежда. Всех женщин было много, но он всегда возвращался к ней, домой. Порой, её одолевали странные чувства, когда лис звал ночью кого-то по имени. И она бы сказала, что это всего лишь любопытство и беспокойство за его здравомыслие, если бы он не звал воображаемую мелорин тем чертовым молящим тоном. И когда он просыпался в поту с криком «маримо» на устах, она делала вид, что спит, молча, тайком наблюдая и за долгое время теряясь, не зная, что нужно делать. Был месяц май. Они остановились в отеле, в одном из курортных городков, на своём задании. Зачем она поехала с ним, Калифа не знала, но ей было скучно сидеть дома, в свой отпускной, выданный ей за пять лет беспрерывной работы. Она читает сводку новостей, умостившись на шезлонге, в их номере. Дело у Санджи было не сложное, по крайне мере для такого лиса, как он, политическое убийство такого человека, как мера Дона Крейга Калифа не считала делом. Билеты на самолет лежали в сумке. Они вылетят ночью, сразу же, как только, Санджи всё подчистит. Санджи возвращается в отель с белым конвертом, чуть бледный сам и слегка взмокший. - Что с тобой случилось? – сухо интересуется Калифа, глядя поверх солнечных очков, чуть опуская газету, чтобы было лучше разглядеть любовника. Глухо падает летний пиджак на соседний стул. Он облокачивается руками о стол и, прищурив глаза, бесстрастно смотрит на бассейн номера. Она выжидает, молчаливо требуя разъяснений. - Хм… скажи…- он облизывает пересохшие губы. - Соберись, Санджи, - тут же одергивает она, - тебе сегодня работать. Или хочешь провалить дело? - Нет-нет... - качает он головой и неожиданно громко вздыхает. Он ещё с минуту переводит дыхания, собираясь с мыслями, - скажи, ты что-нибудь слышала в Импел Дауне об Ророноа Зоро? Она приподнимает брови в немом вопросе. - Ророноа Зоро, - припоминает Калифа, - воспитанник Михавка, охотник, что с первым выходом в свет заимел голову на сумму триста миллионов белли. Он восходящая звезда среди охотников, на него даже делают ставки букмекеры. Пророчат первое место в списке. Мужчина на её глазах бледнеет ещё сильнее, его лисьи светлые уши чуть опускаются к голове растеряно, но он не замечает этого. Резко отцепившись от стола и оставив короткие полосы от деформированных коготков на поверхности, он неожиданно опускает очки, пряча глаза за желтыми стеклами. - Надо же… - тихо выдыхает он, - мне нужно побыть одному. Калифа-сан, если вам что-то понадобится, вы знаете, где найти вашего преданного раба. И глядя в его спину, она слышала лишь последнее имя произнесённое на выдохе шепотом. Маримо. В ноябре этого же года она уже планировала выйти из своей группы, с которой проработала не меньше пятнадцати лет. СР9 и без её участия трещала по швам. Их капитану – Луччи – ещё каким-то образом удавалось связывать всех вместе, но участь команды была предрешена. Она видела только своего воздушного змея. Он взлетал так быстро, ускользая из её рук и поднимаясь наверх с такой упомрочительной скоростью, что первые месяцы, ещё задумываясь и ища ответы на вопросы, она вскоре быстро сдалась. Санджи просто жил этим, у него был жаркий дьявольский характер, почему-то притягивающих к себе всех. О том, какими путями он взлетает, в Импел Дауне ходило много слухов. И стоило увидеть его прогуливающимся с начальником тюремного отдела – Мегелланом, как их уже записали в любовники. - Ты бы снял с себя награду, - грохочет Мегеллан, возвышаясь над лисом, как статуя Зевса в храме перед молящимся греком, - а то не ровен час, попадёшь в мои камеры. - И избавить себя от такого удовольствия? - презрительно хмыкает блондин, раскуривая сигарету, - насчёт Согекинга мы договорились? - Я как и ты ненавижу эти бумажки, - морщит он нос, грузно передвигаясь, - поэтому так уж и быть, чисто ради солидарности сделаю тебе услугу. - Я пришлю килограмм этой травки, - выдыхает он струю дыма в сторону, широко улыбаясь, - ты точно не пожалеешь, Мегеллан. Она встречает его у выхода из корпуса, усмехаясь и как обычно пропуская мимо ушей влюбленные речи лиса. - Откупиться незаконной травкой у начальника тюрьмы… это даже смешно звучит. - Этот Согекинг славный малый, - говорит он ей, предлагая локоть и не спеша, после выполненного дела, прогуливаясь по тихому сегодня коридору, с молчаливой и безмолвной стражей, - врёт на ходу. И так живо врёт, что в пору действительно начать верить. Но снайпер из него отменный. Трусливый, конечно, но профессионал своего дела. - Был, - поправляет она его, - ты списал его. - Да, - выдыхает он с каким-то сожалением, - Согекинга больше не существует в этом грешном мире. Она удовлетворенно кивает головой. Санджи всегда чисто и быстро выполнял работу, с какой-то даже педантичностью. - Ты говорил с Крокодайлом? - меняет она тему. Санджи кривится, выдыхая в сторону дым и непроизвольно замедляя шаг. - Поговори с ним, - настаивает холодным тоном женщина, - его на днях сделают премьер министром Алубарны. Это твой шанс, Санджи. Он молчит, тихо скуривая сигарету и в который раз обдумывая всё. Она точно не знает всех деталей его задания, но то, что от результата зависит их будущее, она поняла хорошо. - Отправь Робин к Крокодайлу. Ты ведь всё равно не знаешь, что с ней делать, а она, в свою очередь станет твоей страховкой. Имя Робин всегда вызывало в ней странные взволнованные чувства. Об этой женщине, называемой демоном, ходило много слухов. И когда он отзывался о ней, как о несравненной Робин-тян, Калифу пробирала злость. Но она не могла ревновать. Нет. Только не его. Но ещё больше раздражения вызывало другое имя. - Сменим тему, Санджи, - говорит она ему, - сегодня обновили список охотников. На первом месте теперь Ророноа Зоро. Ты знаешь, даже букмекеры не ожидали такого скорого подъёма. Санджи снова не реагирует, но она замечает его внутреннее напряжение. И это начинает сводить её с ума. Она узнала кто такой Ророноа. Тигровый охотник, прошедший учение у Михавка. Всё что известно о нём, это нынешние пол года. За короткий срок он убрал несколько лучших сотрудников Импел Дауна и даже пару людей уровня Михавка. О нём говорят, как о безумном демоне. Она всегда знала, что охотники ненормальные. Наслаждающиеся погоней, они изматывают свою жертву до состояния после Мегеллановской пыточной. Охотники сумасшедшие. Они хуже воров, аферистов и киллеров. Её лисёныш и охотник… их явно что-то связывало в прошлом. Санджи всегда был умным хитрым лисом, порой обманывая саму судьбу, но даже такому везунчику как он, приходилось порой вляпываться по самые уши. - Что же, Mr. Prince, - у Крокодайла низкий мягкий тембр, сейчас пропитанный сарказмом и презрением, - пускай победит достойнейший. Калифа не могла поверить, что Крокодайл сделал это. Ей даже сложно представить, сколько он потратил денег, чтобы купить этот шанс. И где он взял эти деньги. Но факт оставался фактом. Крокодайл и лисёныш были выдвинуты на одно и тоже место в мировом правительстве, и решение выборов сделает теперь кого-то из них навсегда заклейменным, а кому-то предоставит место под облаками. Они сидят в прокуренном плохо освещенном кабинете. За окном барабанит дождь, окрашивая день в монотонный серый цвет и понижая градус. Сегодня или завтра снова обещают снег, словно зима не хочет разжимать свои объятия, не подпуская сестрицу-весну в свои уже уполномоченные владения. На полу разбросаны папки с документами, с вывернутыми листами и где-то мятыми страницами, на каждой из которой стоит код высшей секретности. Она уже почти остыла после очередного скандала. Пара выкуренных сигарет и Калифа чувствует, как ярость и злость отпускают её. Это стало привычкой. А ведь год назад, этой же весной ещё шёл снег, и она улыбалась, предчувствуя победу. Санджи изменился. Изменился на столько, что ей казалось, будто его подменили. Он больше времени проводит в архивах, словно забыв о том, что у него грандиозный заказ, длившийся уже почти три года. Будто он совсем забыл, что осталось сделать совсем немного того, что исполнит их мечты. Она сказала бы, что он боится, но Санджи никогда не был трусом. Она сказала бы, что он сдался, но Санджи был слишком горд для этого. Она сказала бы, что он проиграл, но он был слишком хитрым лисом. - Что ты намерен делать? – она курит тонкие длинные сигареты с ментолом, оставляющие послевкусие свежести, так напоминающее состоянии природы после тяжелой грозы. - Давай уедем, - тихо отвечает он, хмуря брови и говоря серьёзно. Он держит руку у рта, не видя пепла, спадающего на его белоснежный костюм тройку, устроившись в мягком кресле, вытянув длинные ноги и глядя на тёмный провал за окном. Её рука дрожит, замерев на пол пути к губам. Именно этого она боялась больше всего. - Ты серьезно? - Да. Она тушит окурок в пепельнице, выдыхая в сторону остатки дыма и поднимаясь с кожаного кресла. - Куда? - Куда захочешь, - тут же отвечает он, глядя на то, как она, покачивая бёдрами в обтягивающих брючках, медленно подходит. Его взгляд очерчивает угловатые бёдра с выступающими косточками, скользит выше, к тонкой талии и, не добираясь до полных грудей в распахнутой блузке, ощущает резкую боль на левой стороне лица. Её ладонь горит, и она сжимает её в кулак. Мужчина перед ней почему-то улыбается, закрыв глаза и не торопясь разворачивать голову. - Идиот, - рычит она сквозь зубы, - хочешь бросить всё только потому, что испугался? Только потому, что захотелось? Устал?! А обо мне ты не думал? Ты не думал, что я тоже устала выслушивать твоё нытьё и твои жалобы! Я не собираюсь тебя тянуть, Санджи, но если понадобится, я приму меры. И поверь, ты пожалеешь о том, что всё бросил. Она делает пару шагов назад, обхватывая себя руками. Всегда спокойная и уравновешенная, сейчас её била мелкая дрожь сорванных с петель нервов. Ей снова хотелось с размаху влепить ему пощёчину, снова скинуть все папки со стола, вырвать к чёрту из его рук документ и выбросить его в окно. Ей хотелось встряхнуть его так, чтобы он снова стал её любимым лисёнышем, вселяющим уверенность в её мечты. С чего начало рушиться их будущее, сложно сказать, но Калифа верит, что с той новости, когда Санджи передали, что Ророноа собирается взять награду на его голову. Может быть, это послужило тому, что её лис пропал, резко исчезнув так, словно его не существовало вовсе. После него остался лишь один сожженный отдел в архиве, посвящённый предателю Импел Дауна - Голду Ди Роджеру. И лишь глядя на остатки пепла, не подлежащих восстановлению, она неожиданно улыбается. В них есть сходство. Одного, в своё время называли Королём, другого называли Принцем и оба они стали предателями. Спустя некоторое время обнаружили огромную потерю денег, естественно списавшую на Санджи. Всё стало рушится так быстро и скоро, что Калифа будто смотрела на это со стороны. Её проверял сам Мегеллан, ведя допросы в маленькой душной комнате, с ярким светом настольной лампы. Все её дела заморозили, а счета аннулировали. Она жила на те средства, что откладывала на чёрный день, дожидаясь, пока её не вычеркнут из списка подозреваемых. Каждый день она видела со стороны то, как рушится будущее подобно карточному домику. С исчезновением Санджи не стало ничего. С самого верха для старой команды СР9 поступил приказ на убийство Санджи БлегЛега, с пометкой, только мёртвый. Ей не хватало дождя. Грозы. Ливня. Порывистого ветра, но никак не ласковых лучей и не щебетания не знавших трагедии птиц. Ей нужен был холод, промёрзшая сырость, добирающаяся до самых костей, холодные воды разразившегося неба, которые проникали бы морозным инеем внутрь неё, замораживая душу и сердце. Раскаты чёрного неба, от которых вставали бы волосы дыбом, ослепляющие вспышки молний, прожигающие землю и палачи-смерчи, с посланиями от богов, спустившиеся на грешную землю за грязными липкими душами - вот, что она хотела бы сейчас увидеть, услышать и почувствовать. Ей хотелось, чтобы именно сейчас небо оплакивало того, кто лежит на двадцать метров под землёй, пребывая совсем в ином царствии. - Не верится мне, что он мёртв, - позади раздаётся недовольный тихий голос Каку. Она знает, что они стоят поодаль. Вся её группа собралась сегодня здесь, у могилы их заказа, чтобы обговорить дальнейшие планы и объявить, наконец, о конце затянувшегося дела. - Есть документы, - пренебрежительно отвечает в ответ Джабура, умостившись на соседнем монументе и глядя на высокое голубое небо, - его труп или точнее то, что осталось после пожара, опознали. Это он. Женщина стоит неподвижно, глядя на серую плиту у ног, с ещё свежей выгравированной надписью. Всёго лишь одно имя, но его так чертовски сложно читать. Мёртв. Одно слово, и она видела не его смерть, а свою. Первые дни после его смерти Калифа не помнила. Был алкоголь, пустая квартира, наполненная запахами сигар и сгоревшего ужина, были разбросанные вещи, сломанный разбитый экран телевизора, слишком раздражавший скучным надоедливым бормотанием. Ещё была его любимая рубашка, цвета мёда, с чёрными жёлтыми полосками. И конечно, его белый костюм тройка, не тронутый, висевший в шкафу. Ей уже далеко за тридцать, а она как девочка, сидит на подоконнике в его рубашке, глядя на тёмное звёздное небо, глотая виски со льдом и куря свои сигареты с ментолом. И в голове уже строится чёткий план, как ей жить дальше, стремиться к тому, что она хотела… только тело не двигается, словно тот стержень изнутри был сломан, и все команды её хладнокровного здравого смысла больше не могли воздействовать на её сломанный организм. Не известно, как долго бы всё это продолжалось, если бы не Робин. Честно признаться, она и не предполагала, что именно Робин невольно вернёт её к жизни, точнее её признание перед судом о том, что её начальник жив. Реальность обрушилась на неё так резко, что та пустота внутри неожиданно для самой Калифы оказалась переполнена злостью. Конечно, этот чёрт был жив. Он слишком хитер для того, чтобы умереть от руки такого негодяя, как Джабура. Лисёныш жив. И осознание того, что Санджи жив стали для неё подобно тому, как снимают розовые очки с наивного ребёнка. Никогда не существовало её лисёныша. Всегда был только Санджи БлегЛег, не принадлежащий никому и способный одурачить, кажется, весь мир. Всё это был миф, придуманный ей же. Её маленькая мечта, осуществить которую мог яркий лживый лис, никогда не могла быть исполнена. Рожденному на земле, не суждено парить под облаками подобно свободой птице. Но не будь её имя Калифа, чтобы она оставила всё так, как оно есть. О… он пожалеет о том, что предал её. Весть о том, что Санджи БлегЛег жив, взбаламутили многие отделы в Импел Дауне. Для многих он был великим, для других он оставался жалким предателем. И вновь пришёл приказ для СР9, с пометкой доставить БлегЛега домой, живым. - Стой, - низкий голос, за пятнадцать лет уже порядком приевшийся, останавливает её. Она чувствует на своем локте крепкую стальную хватку. Калифа разворачивается, невозмутимо глядя поверх очков на своего начальника. Луччи, в неизменной чёрной шляпе, бросавшей глубокую тень на лицо, прожигает её внимательным взглядом ярко жёлтых глаз. На его плече сидит голубь, надувшись и так же свысока, как и хозяин, взирая на неё. - Что ты делаешь, Калифа? В его голосе она слышит угрожающие нотки, хотя тон остаётся всё тот же, ленивый, не заинтересованный. Типично кошачий. - О чём ты? Он оставляет её локоть, и она опускает руку. - Я дал тебе свой пропуск не для того, чтобы ты наделала столько глупостей. Его губы чуть искривляются, словно он сдерживает себя, чтобы не оскалиться. - Если ты об секретном отделе, то я действовала по закону. Ты сам прекрасно знаешь, какое наказание понесут люди за ошибки своего начальства. - Мне без разницы на них. Хочется убивать, делай, но потом не жалей, что ты казнила сотни невинных душ. - Так или иначе они действовали по приказам предателя-БлегЛега, - женщина пожимает плечами, - камеры Мегеллана всего лишь пополнились парой десятков грешников. - Тогда какого чёрты, скажи мне, ты влезла к охотникам, - он неожиданно делает шаг вперёд, оказываясь близко и угрожающе выдыхая, - более того, ты подделала приказ, подставляя не только меня, но и весь Импел Даун. Ты понимаешь, что только что сдала охотникам голову Крокодайла? Свет отражается в стеклах очков, когда женщина склоняет голову. Прядь светлых волос укрывает лицо, касаясь чуть растянувшихся в довольной улыбке губ. - Зачем? - спрашивает он, замечая состояние Калифы. - БлегЛег, - поясняет она, растягивая губы ещё шире, - Ророноа и БлегЛег как-то связаны между собой. Отправив охотника в Алубарну, мы сможем выйти на логово лиса. Интуитивно, она давно знала, что охотник и лис связаны. Поэтому, даже ещё толком не осознавая, что конкретно она делает, Калифа подделала документы, впутав лучшего среди охотников в их маленькую личную игру. Пускай ей придётся пожертвовать многим, пускай охотник станет жертвой, но Ророноа будет убит. Не важно, Крокодайлом ли, Импел Дауном ли или стечением обстоятельств, но это произойдёт на глазах у лиса. Она заставит Санджи пожалеть о содеянном. Луччи молчит всего пару секунд. Научившись её читать, как раскрытую книгу, он понимает всё. - Ты подставила всех, ради того, чтобы отомстить. Молись богам, Калифа, чтобы ты оказалась права, потому что играть с охотником, по твоей милости, теперь придётся нам. Он отступает, протягивая руку и выуживая из внутреннего кармана её чёрного пиджака свой металлический пропуск. Удостоверившись, что пропуск принадлежит ему, Луччи снова переводит взгляд на бесстрастную светловолосую женщину. Его светлые, желтые глаза пронизывают насквозь, заглядывая в открытую для него душу. Он так давно работает с ней, что задавая вопросы, уже знает ответы, и делает это не для того, чтобы удостовериться в том, что прав, а для того, чтобы помучить её. - Спрошу последнее, Калифа. БлегЛег для тебя что-то значит? Она приподнимает голову, одёргивая края пиджака и уверенно отвечая. - Нет. Луччи усмехается, огибая и направляясь к выходу. - Глупая ты женщина, Калифа. Глупая… От автора: Собственно, вот так всё оно и было:) (пока что ничего не бечено, так что прошу прощения)