Шахматы.

«Я сейчас проткну вилкой эти наглые, серые, свинячие глазенки! Я ему не статуя в музее искусств, чтобы на меня так пялиться!». Гермиона Грейнджер, как и все ученики школы чародейства и колдовства, завтракала в Большом зале. Вот уже почти целый месяц она каждое утро мечтает убить наглого слизеринца Драко Малфоя. Дело в том, что, по некоторым причинам, ей пришлось прикинуться другой девушкой и поцеловать его, но ее раскусили, и теперь так называемый слизеринский принц просто-напросто издевается над ней. Нет, он не говорит по этому поводу ничего – пока не говорит, но его пристальное наблюдение за ней и многообещающие взгляды просто достали бедную гриффиндорку. «Аваду Кедавру ему в задницу! Чтоб его собственная совесть задушила, чтоб он в Запретном лесу заблудился, чтоб его подземные источники засосали, чтоб... чтоб... ух!», — гриффиндорка с ненавистью воткнула вилку в бифштекс. Ее «оптимистический» настрой не остался незамеченным. Гарри Поттер печально вздохнул. Он был в курсе всей этой ситуации и даже помогал ей, но состояние подруги его пугало все больше и больше. — Гермиона, хочешь, я поговорю с ним? — А? Что? – Каждое утро ее рассеянность просто выходит из-под контроля, раньше такого не было, да и читает она в два раза меньше, а это уже совсем серьезная проблема. — Хочешь, я поговорю с ним и выбью всю дурь из его белобрысой головы, в народе именуемой тыквой? Гермиона криво улыбнулась: — Спасибо, Гарри, но не надо. Не стоит напоминать ему об этом, а то все может стать еще хуже... — Гермиона, я волнуюсь за тебя, ты сама на себя не похожа! — Это временно. Я почти пришла в себя, – девушка посмотрела на Гарри честными глазами и съела остатки «убитого» бифштекса. — Кахой бербый уфок? – Рон, как всегда, потрясал своими ораторскими способностями. — Рональд, сколько можно тебе повторять – не говори с набитым ртом! – Гермиона строго посмотрела на друга, но все-таки не смогла удержаться от легкой улыбки. Все на свете меняется, но есть что-то, что остается неизменным. И это «что-то» – привычки Рона Уизли. Сколько ни повторяй ему одно и тоже, он все равно заляпает содержимым своего рта не только себя, но и окружающих. — Он хотел спросить: какой первый урок? – перевел мальчик-который-выжил, вытирая лицо салфеткой. — Мог бы уже запомнить к концу учебного года, – пробурчала недовольная гриффиндорка. – Трансфигурация, а потом астрономия. — И какой дурак придумал изучать астрономию по утрам, когда звезд не видно? – Рон закинул себе в рот очередную порцию картофеля. — Астрономия два раза в неделю, одна утром – теоретическая, а одна ночью – практическая. Разве не очевидно... – начала объяснять Гермиона, но Рон только закатил глаза, а Гарри фыркнул. Наевшись, тройка лучших друзей отправилась на первый урок, и никто даже и не вспомнил про мерзкого слизеринца с мерзкой фамилией Малфой. Сегодня профессор МакГонагалл разошлась не на шутку и, объяснив материал, попросила Невила Долгопупса превратить его жабу в табурет. С ее стороны было опрометчиво просить столь многого от бедного Невила, но профессор аргументировала это тем, что за весь год она ни разу не видела положительного результата от этого ученика, и, может быть, публичное выступление покажет хоть какой-то результат. Ох, как она ошибалась... Бедный Тревор лишь раздулся до размеров табурета и, к тому же, очень испугался. Прокричав испуганное «ква», жертва неудачного эксперимента ринулась к партам, и теперь уже испуганно кричали девушки, которые ненавидели все склизкое и зеленое. В этом дурдоме кто-то нечаянно толкнул Гермиону, и большое чернильное пятно залило всю ее мантию! Вдобавок, чернила оказались несмываемыми, и даже волшебство не смогло очистить безнадежно испорченную форму. Именно поэтому Гермиона направлялась на следующий урок в полном одиночестве. Ей пришлось сходить в башню Гриффиндора и сменить одежду. Пребывая в, мягко скажем, не очень хорошем настроении, девушка медленно шла в Астрономическую башню и думала о том, что больше она никогда, ни за что на свете не будет покупать несмываемые чернила. Девушка уже хотела подняться на первую ступеньку винтовой лестницы, ведущей в башню, как вдруг чьи-то сильные руки схватили ее и затащили в ближайшую нишу. Кто-то явно не хотел, что бы их заметили, а потому прикрыл ей рот рукой и прижал к стенке лицом. Такое обращение не понравилось гриффиндорке, и она начала отчаянно бить «кого-то» всем, чем могла, истошно вопя, при этом и понимая, что это бесполезно. Каким-то чудом Гермиона смогла задеть стоящее на полке железное ведро, и оно с огромным грохотом свалилось прямо на неудачливого обидчика. Хватка рук на талии ослабла, юная староста воспользовалась моментом и со всей силы укусила ладонь, зажимающую ей рот. — Ты что, совсем уже озверела, Грейнджер?! — донесся до нее злой холодный шепот. — Малфой?!!