me its u. u its me

- Минхо, смотри! Пять сантиметров в секунду! - Что? - Один лепесток сакуры падает на землю пять сантиметров в секунду… - твой мягкий голос взбудоражил меня. - Ааа… Ты так много чего знаешь… - я взглянул на тебя. Ты тут же довольно хихикнул. - Ух ты, Минхо, лепесток на ощупь такой мягкий и нежный…. Прямо как снег! – на твою миниатюрную белоснежную ладошку плавно приземлился хрупкий мягко-розовый лепесток сакуры. Я улыбнулся. Ты нежно потрогал лепесток и убежал, радостно смеясь. Я привык к твоим непредсказуемым действиям и побежал за тобой. На перекрестке, возле остановочной станции троллейбуса я заметил тебя на другой дороге. Вдали от меня. Ты стоял, повернувшись ко мне лицом, и легонько напряг мышцы лица, чтобы улыбнуться. И внезапно между нами пронесся огромный троллейбус с такой мощью, что даже птицы, невдалеке ворковавшие между собой, сильно хлопая крыльями, улетели прочь. После, на другой стороне дороги тебя уже не оказалось… Часы показывали три часа ночи сорок семь минут. Уже как полгода я просыпаюсь в одно и то же время от одного и того же сна, связанного с тобой. Я не мог понять смысл этого сна, и, как мне казалось, сон продолжал будить меня, чтобы я мог ощутить хоть какую-то близость с тобой… Но тебя все нет… И тот мимолетно показанный отрывок из моего сна… это лишь иллюзия… Хоть и прошло столько времени, я до сих пор помню все очертания твоих мягких черт лица… Твоего нежного тембра голоса… твои бессмысленные и трогающие в самое сердце любого черствого человека разговоры о бесконечности… И … твои бархатные шелковые шоколадного цвета пряди волос, которых ты то и дело завязывал в тугой хвост перед остальными. И лишь только мне удавалось гладить твои распущенные до плеч волосы… Твои белоснежные тонкие руки, которыми ты созерцал музыку на пианино… твои сочиненные песни, убаюкивающие меня каждую ночь… твои длинные и тонкие пальцы, умевшие влюбить в себя любого только из-за игры на музыкальном инструменте… Твои темно-карие большие лучистые глаза, в которых было много боли. Я всегда чувствовал, что ты со всей силой, сжимая зубы, глушил в себе слезы. Но ради меня, через боль ты улыбался… Я отчетливо видел, как ты время от времени все чаще так улыбался…. Зачем? Для чего ты это делал? Зачем ты манипулировал мной, подобно кукловоду? Почему ты ушел, оставив лишь за собой воспоминания и те сохраненные в старом комоде письма? Ты знал, что я перечитывал твои шесть писем все эти 6 лет? Ты присылал одно крохотное письмо длиной в одну страницу каждый год… но в этом году я не получил от тебя ни одной весточки. Мне было плевать, что сейчас ночь. Лунный свет, отталкивающий всю бодрость живой души в такое время, проникал в мою комнату невыносимо медленно. Мне казалось, что эти минуты ненавидели меня и по этой причине длились так ужасающе долго… Я не мог включить свет. Мне… просто хотелось перечитать твои письма именно при лунном свете, а не в освещенной комнате искусственным светом в обыкновенной лампочке. Это … слишком обычно. Через тридцать минут лунный свет все-таки окончательно проник в мою комнату, заглатывая в полумрак компьютер, книжную полку, шкаф… Тридцать минут длились как тридцать часов. Я настойчиво ждал этого и говорил себе: «Тэмина удовлетворит мое действие…» Я одурманен тобой, Тэмин. Я безумен тобой. Я словно загипнотизированный простой человек следовал за тобой, Тэмин. А сейчас тебя нет. Ты не существуешь для меня. Ты не живешь для меня. От таких мыслей мое сердце больно сжалось, я, глотая рыдания в горле, потянулся за письмами в комоде. Ты есть только в моей маленькой шкатулке. Подаренная тобою. Твоя фотография. Последнее напоминание о твоем красивом лице. Тут мы вместе: счастливо улыбаемся и, словно дети, машем в камеру руки. Это фотография. Фотографии – это остановленные моменты в жизни, к которым ты всем сердцем хочешь прикоснуться. Но мне всегда казалось, что эта фотография двигалась. Я знаю, это сумасшествие. Но я ничего не могу поделать с моими фантазиями. - Минхо! - Что? - Скажи тру-с-сыы! – ты расплылся в счастливой улыбке и приобнял меня за талию – а теперь улыбайся и маши в камеру. Ты посмотрел мне в глаза и сразу же отвел взгляд. В эти короткие мимолетные секунды я прикоснулся к вечности… В твоих глазах я снова заметил боль. Ты не умеешь врать, Тэмин. Я плотно прижался к тебе и почувствовал бешеное биение твоего хрупкого сердечка. Я почувствовал бесконечность… Это было так давно, так ли? Мы были детьми… На фотографии на меня смотрели два счастливых друга, и эти два друга были частью вечности… Я взял первое письмо. Потертое, золотистого цвета, со старой почтовой маркой. Стук в сердце участился… « Минхо! Ты … ведь не злишься на меня? Надеюсь, что нет… Тут очень жарко: солнце печет всей своей космической мощью. Ты же знаешь, я ненавижу такую погоду. Я встретил много хороших людей… они… принимают меня таким, какой я есть… Прямо как ты… Минхо, привет….» Это все. Я знал, что ты в реальности бывал чересчур болтлив, тебя невозможно было остановить… Но… после уезда ты стал краток и немногословен. Я не понимал, почему ты напомнил мне про свою ненависть к жаркой погоде… Сейчас я понял. Ненависть к той среде, к которой тебя принудили полюбить, снова вонзила в тебя острым кинжалом, оставляя глубокую рану в сердце. Это снова та боль. И там тебе было все еще больно… Второе письмо было синего цвета с неряшливыми узорами вроде корней сакуры… « Минхо… Сегодня я просидел на земле, расстеленный разноцветным ковром цветов, весь вечер и встретил превосходный закат. Солнце красиво заходило за эти зеленые бескрайние равнины, оставляя за собой заставляющие сощуривать глаза лучи. И в ту же минуту, как бы в дополнение, на небе запорхали лепестки сакуры… Минхо… Я буду ждать того дня, когда мы снова сможем полюбоваться закатом и падающими лепестками сакуры… Привет…» В предпоследнем предложении я ясно ощутил снова твои незаметные передачи той боли. Тебе стало тоскливо от этого невыносимого расстояния между нами… Я понимал. Мы больше не сможем любоваться закатом и ловить лепестки сакуры… « Луна сегодня придавала не ту красоту, которая она обычно издает, а жуть. Привет…» Его третье письмо не успокоило меня, не разгладило мои нахмуренные от беспокойства брови. Ему было больно до сих пор… « Минхо… Привет…» Я помню. - Минхо! - Привет, Тэмин! - Привет! - Привет! - Привет? - Привет! - Привет… - Привет… Я показывал ему свою привязанность в этом слове. Он отвечал мне тем же. Я ощутил умиление и… невероятную тоску, что одолевала меня каждый день без тебя. Но это была не та тоска, к которой я обычно привык. Это… тоска по нашим «Привет»… Привет, Тэмин… « Минхо, Я ехал на поезде в Токио, добрался в полночь и одиноко гулял по белоснежному слою покрытого снега на том лугу, где я… привет, Минхо…» Он … меня … любит… привет, Тэмин… Больше нет той боли, что мучила его на протяжении двадцати трех лет. Появилась новая боль, которая началась через пять лет после его уезда вдаль… Боль по имени Минхо. Я его новая боль… « Минхо, ты не забыл меня? Я тебя не забыл. И не забуду. Привет… За эти шесть лет мы с тобой изменились, ведь так? Я не такой, какой был прежде. Знай это. Ты должен принять эту новость. Прими это. Не замыкайся и …твердо забудь меня. Забудь. Давай не привет, а… пока? П…О…К….А…» Это последнее письмо от тебя, Тэмин. Неужели это действительно пока? Уже год, как я ломаю голову над этим дерьмовым пока. Я не хочу принимать это, Тэмин. Не хочу. Я прекрасно осознавал, что новая боль совместилась со старой. Они проглотили тебя, Тэмин. Они изменили тебя. Они создали нового Тэмина. Неужели ты хочешь, чтобы я забыл тебя, ради нового тебя? Ты бы так не поступил… Я взглянул на часы. Без пятнадцати шесть утра. Уже утро. Меня не клонило в сон, бодрость от мыслей про тебя прогнали любовь спать и видеть сказочные красочные сны. Эта бодрость придает мне уверенность, что ты даешь мне силы жить дальше. Благодаря тебе я живу. Луна была полная, бледно-желтая с некоторыми впадинами на поверхности. Ты говорил, что боишься полнолуний. Это явление причиняет тебе боль? Я долго смотрел на луну, пока та бодрость медленно покидала мое тело. Мозг отключался. Разум темнелся. Я захотел спать. - Минхо, спи, … - Тэмин, спой мне песню… Ты поешь своим ангельским голосом, заставляя армию мурашек бегать по моей коже и задурманивая мой разум. « Я это ты… Ты это я…» Ты прикрываешь глаза от удовольствия, нежно поглаживая мою большую жесткую ладонь. « Мы улетим… В дальние края… В бескрайние края бесконечности…» Я любуюсь твоей красотой, твоим детским личиком, твоим кукольным телом. « Забудем, что такое взрослый мир… Давай окунемся в галактику детства… Попробуй…» Ты мягко улыбаешься, слегка покачивая своей головкой. « Я это ты… Ты это я…» Последнее, что я вижу, это твои глаза, полные любви и ласки, твои слова, излучающие ту необъятность твоего таланта, твои тоненькие пальчики, гладящие мое лицо… Это далеко не пока, Тэмин… Это… новое привет…