Алые мечи

Услышав эти слова, Сатин вздрогнула, отшатнулась и вжалась в спинку кровати — казалось, она ждет самого худшего. Дарт Мол мысленно пожалел о том, что явно сболтнул лишнего — ведь очевидно было, что герцогиня его боится. — Ну что ты сразу так испугалась, — он не знал, как исправить свою оплошность. — Как тебя послушаешь, так получается, будто я в твоих глазах какой-то монстр только на основании того, что ситх. Сатин хотела было что-то ответить, но побоялась — во рту у нее пересохло, она в страхе озиралась в поисках хоть какого-нибудь предмета для самозащиты. Конечно, прострелить врагу голову или ударить его тяжелым предметом — это совсем уж крайняя мера, и идти на такой шаг миролюбивая Сатин была не готова, да и в принципе однозначно не хотела… хотя что за глупая мысль, ей по-любому не справиться с ситхом. — Это тебе Кеноби всякими байками про нас голову забивает? — продолжал тем временем Мол. — Что мы убиваем первых встречных за просто так или вообще ходим по ночам и людей жрем? Мандалорка по-прежнему ничего не отвечала. Ей хотелось закутаться в шерстяной плед, но она чувствовала себя парализованной почти что паническим страхом. Дарт Мол на всякий случай отступил на пару шагов назад — может, так ему удастся хоть немного убедить герцогиню в том, что он не представляет для нее опасности. — Так вот, я его разочарую. Ситхи — такие же обычные разумные существа, как и все остальные, у нас просто есть своя жизненная философия, которой мы придерживаемся, и себе подобных мы по ночам не ловим и не едим. В общем и целом ситхи могут вести абсолютно такой же образ жизни, как и все вокруг, они точно так же, как и все, ходят на работу, женятся и заводят детей! Вон Дарт Вективус дожил до глубокой старости и умер в кругу семьи, и чем он отличался от других? Вроде бы он не был похож на кровожадное чудовище! Одновременно с тем ему стало неловко из-за своего слишком резкого тона — она же совсем беззащитная и несчастная. Ему хотелось как-то ее успокоить и поддержать — по правде говоря, он бы ее с удовольствием обнял, но боялся напугать еще сильнее. — Может, тебе что-то нужно? — более мягко поинтересовался он. — Принести еще поесть? Хотя нет, пока что тебе слишком много не надо, плохо станет. У меня вот что есть, угощайся. Он сунул руку в карман своей черной мантии и вытащил оттуда маленькую шоколадку в красной обертке с золотой надписью «Огни Корусканта». — Держи, — он бросил ее рядом с Сатин на покрывало. — Она довольно дешевая, но, как ни странно, очень вкусная. Я в свое время на них и не смотрел, пока ученика себе не взял, а у него детство тяжелое было, он на мусорной свалке жил и был и тому рад. Он мне как-то раз одну такую шоколадку и принес, пока я в госпитале долечивался. Мне она очень понравилась, с тех пор мы с Хейдисом только такие и покупаем. Сатин смотрела на него, боясь не то что ответить, а даже шевельнуться. Внутри нарастало отчаяние: ей было некуда бежать. Может быть, Оби-Ван еще не окончательно забыл об их старой дружбе и, когда узнает о том, что произошло на Мандалоре, прилетит сюда и выручит ее? В ее душе затеплился крошечный огонек надежды, но сейчас важно было постараться не спровоцировать ситха на агрессию и не испортить все, не дождавшись помощи. Хорошо, что он не попытался коснуться ее или ударить… по крайней мере, пока что. Дарт Мол посмотрел в окно: короткий мандалорский день — в местных сутках было всего девятнадцать стандартных часов — подходил к концу, и на улице стремительно темнело. — Тебе надо отдохнуть, — вполголоса произнес он. — Завтра еще поговорим. * Когда он ушел, Сатин какое-то время так и сидела, боясь шелохнуться, и смотрела на шоколадку, лежащую на покрывале. Гордость и постоянное чувство голода боролись в ее душе, но в итоге последнее оказалось сильнее, и она, развернув обертку, быстро съела угощение, потом уже мысленно пожалев о том, что плитка была такой маленькой. Если бы не постоянный давящий страх, благодаря своему нынешнему ужину она сегодня даже смогла бы заснуть, не мучаясь от голода. Скомкав обертку и бросив ее в давно уже пустующую мусорную корзину, Сатин, не снимая платья, завернулась в теплый шерстяной плед и закрыла глаза, пытаясь все же заснуть, хотя это было небезопасно — вдруг кто-то из врагов появится в комнате и попытается ее убить? Тем не менее постоянная усталость дала о себе знать, и герцогиня наконец задремала. Проснулась она уже ранним утром, когда туман за окном начал розоветь — вставало солнце. Сатин надеялась, что за ночь все переменилось, что ее старый друг все же узнал о произошедшем и пришел ей на помощь, но жестоко ошиблась. Через некоторое время в ее покои снова заглянул жуткий ситх с татуировками по всему лицу — на этот раз он принес ей завтрак: яичницу и кофе со сливками. Мандалорка судорожно сглотнула — она уже давно забыла их вкус и запах, и теперь у нее немилосердно сосало под ложечкой. — Доброе утро, — сказал он. — Выспалась? Есть хочешь? Бедная, натерпелась ты тут. — Ешьте сами, — холодно ответила Сатин, — и вообще, отстань от меня. — Ты так и будешь делать вид, что тебе ничего не хочется, хотя желудок ноет от голода? — насмешливо спросил Дарт Мол. — А шоколадку ты вчера все-таки съела, — он заметил обертку в мусорнице. Сатин с трудом поборола искушение залезть под плед с головой, понимая, что это ее все равно не спасет. Съела. Зачем она это сделала? Тем не менее она собрала волю в кулак, стараясь казаться спокойной. — Поешь, пожалуйста, — настойчиво повторил он. — Сейчас дождешься, что все остынет. — Ну ладно, — герцогиня все-таки взяла тарелку, — я так понимаю, иначе ты от меня не отстанешь. Она поднесла ко рту вилку с куском яичницы, с закрытыми глазами принюхалась, вдыхая давно забытый аромат, и стала медленно жевать, наслаждаясь каждой крошкой еды. Ситх посмотрел на нее с удовлетворенной улыбкой. — Ну вот, — тихо рассмеялся он. — А делала вид, будто не хочешь. Сатин внезапно отставила тарелку. — Слушай, я вот никак не пойму, чего ты от меня хочешь, — резко ответила она. — Хотя понятно, чего. Решил таким способом отомстить Оби-Вану, который в свое время чуть тебя не убил, он рассказывал мне о том, что произошло на Набу. Не могу только взять в толк, почему бы тебе сразу не воспользоваться преимуществом в силе, а не тянуть резину. Ты ведь можешь меня задушить или сломать мне шею, даже не сходя с места. Или ты хочешь от меня кое-чего другого, но я для тебя пока что слишком страшная, откормить решил? Дарт Мол внезапно рассмеялся. — Ты глупая. Доедай лучше, потом поговорим. Когда она положила вилку на опустевшую тарелку и допила кофе, ситх пристально посмотрел ей в лицо: сейчас она уже не выглядела такой изголодавшейся, несчастной и усталой, как вчера. — Знаешь, если бы я хотел отомстить Ебла… извини, то есть Оби-Вану, это мой ученик его таким прозвищем наградил, да и я сам уже по привычке тоже иногда его так называю, я был бы полным идиотом, если бы использовал для этих целей тебя, Энакина или еще кого-то из тех, с кем он общается. Знаешь, почему? Если ты еще не поняла — объясню и развею твои иллюзии, если таковые у тебя еще имеются, пусть это и больно. Он джедай в полном смысле этого слова, и этим все сказано. Да, я могу хоть сейчас активировать меч и тебя убить. Или даже не тратить на это время и в самом деле сломать тебе шею. А еще я могу выбрать удобный момент, хорошо прицелиться и выбить мозги его ученику. Только ты думаешь, это хоть немного затронет его сердце? Думаешь, он станет рыдать от горя? Сожалеть о вашей смерти? Да как бы не так. Будет время, посмотри голозапись с похорон Квай-Гон Джинна, как его любимый ученик там стоял и до ушей улыбался, словно не собственного учителя в последний путь провожает, а врага заклятого. Вот возьму я сейчас и тебя убью, и что же Оби-Ван? Он ляжет спать и заснет сном младенца, а на следующее утро даже и не вспомнит, что ты была в его жизни. Да, мне ничего не стоит с тобой разделаться, и что? Это будет месть? Нет, просто бессмысленное убийство, потому что ему все равно. Это уже было с Сири Тачи, история просто повторится. Ты ему безразлична и как женщина, и как человек. А вот мне — нет. Сатин замерла. — Веришь или нет, но я изначально не имел намерения причинять тебе вред, — продолжал он. — Ты действительно мне очень нравишься. Герцогине внезапно подумалось, что ситх просто над ней издевается. — И что дальше? Если я тебе, как ты утверждаешь, нравлюсь, ты мог бы не ходить вокруг да около, а просто немного меня придушить, пока я сознание не потеряю и сопротивляться не смогу, и делать со мной все, что тебе хочется. Или даже не душить. Ты все равно сильнее меня. Мол подошел ближе; их взгляды встретились. В желтых глазах ситха появилось странное выражение — Сатин даже затруднилась бы сказать, что оно означало, но вздрогнула от испуга и неожиданности. Она же не хотела его провоцировать, а получилось… что сейчас будет… — Ну да, я мог бы, — произнес он таким тоном, что у мандалорки от ужаса перехватило дыхание — зря она это ляпнула, сейчас он точно ее убьет или покалечит, а то и что похуже! — Только вот не хочу. Да, мне ничего не стоит это сделать, но какой в этом смысл? Я лишь причиню тебе боль, а силы, как ты сама признаешь, у нас неравные. И чего я тогда добьюсь? Того, что ты меня возненавидишь? Испытаешь ужас и отвращение? Хорошо же ты обо мне думаешь, я что, по-твоему, на республиканца похож? Это у них традиция такая — если меня не хотят, я все равно буду свои грязные лапы распускать. Мой ученик над ними хорошо издевается — одному голову раскроил, второму отрубил обе руки, повесил их ему на шею, выжег у него на спине паяльником надпись «сексуально озабоченный садист» и в таком виде выставил его на улицу, а третьего, который рабыне-твиʼлечке сигареты об грудь тушил, посадил голой задницей на раскаленную плиту. Знаешь, когда кто-то нравится, ему плохо ни физически, ни морально не делают. Так что меня можешь не бояться. Я не сделаю ничего ужасного ни тебе, ни твоим людям. Ты меня обижаешь, ведь я действительно хочу тебе понравиться. Сатин тем временем, пока он говорил, внимательно его рассматривала — ей внезапно подумалось, что Дарт Мол, несмотря на пугающие татуировки, в общем-то довольно красивый и без них выглядел бы совсем не жутко; черты лица у него очень правильные, разве что нос немного вздернутый. — Извини, — она подумала, что зря так резко с ним разговаривала. Наверняка она и в самом деле его обидела, ведь он не причинил ей никакого зла, хотя у него была такая возможность, напротив, он даже ее пожалел. — Я не хотела… кстати, спасибо за шоколадку, она действительно была очень вкусная. — Ничего страшного. Нас все вечно считают какими-то кровожадными монстрами, от которых нужно держаться как можно дальше, а то убьют ни за что. Вот только попробуй кого-нибудь убедить в том, что это не соответствует действительности. Мой собственный ученик — добрейшей души парень, всегда заступается за тех, кого мучают республиканцы, но если вдруг кто узнал бы, что он ситх, то сразу бы испугался и начал бы от него шарахаться, хотя если бы не он, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Герцогине стало любопытно и уже не так страшно. — Я думала, что у тебя в учениках твой брат Саваж. Дарт Мол улыбнулся. — Почему-то многие так думают. Нет, он не у меня. Мой ученик — Дарт Хейдис с Лото Минора. Я тебя с ним как-нибудь познакомлю, думаю, вы друг другу понравитесь. Он тоже очень добрый, прямо как ты. Мандалорка засомневалась, можно ли в принципе использовать такой эпитет по отношению к ситху, но ничего не сказала. Мол в свою очередь понял, что лед между ними начал давать трещину. Сейчас ему надо было постараться окончательно его сломать — и дело сделано, у него будет шанс ей понравиться. Сатин же не дура и прекрасно понимает, что не нужна Оби-Вану, более того — что он тот еще мерзавец. Когда на Мандалоре начался голод, неужели у него не дрогнуло сердце и он не подумал, что было бы неплохо хоть чем-то помочь старым друзьям? Он протянул руку и слегка коснулся светлой пряди ее волос. — Ну что, тебе полегчало? Уже лучше себя чувствуешь? А ведь этот придурок Оби-Ван знает, что здесь творится, хоть бы еды тебе привез, честное слово. — Да вроде бы… да, — неуверенно ответила Сатин, у которой впервые за долгое время с утра не кружилась голова от голода. Она почувствовала обиду на Оби-Вана: а ведь мог бы и впрямь приехать или хотя бы с ней связаться и спросить, как она тут и не нужно ли ей чего. Он же и впрямь повел себя так, словно они никогда и не были друзьями! — Ну тогда, может, все-таки выйдешь отсюда? — спросил Дарт Мол. — Посиди с нами, познакомься поближе с моим братом, пора бы тебе и с сестрой помириться, все-таки она тебе не чужая. Сатин на мгновение потеряла дар речи от подобной наглости. Надо же, они сами ее здесь заперли, а теперь Мол ведет себя так, будто это сама герцогиня не хочет ни с кем разговаривать и от чрезмерной гордости закрылась в своей комнате. — Нет, — хмуро произнесла она, — я пока что тут посижу. Это ты со своим братом дружишь, а у меня с Бо-Катан всегда были очень натянутые отношения. — Ну ладно, как пожелаешь, — он решил, что настаивать не будет, ей нужно время, чтобы окончательно во всем разобраться и понять, что он ей не враг, да и Бо-Катан тоже. — Тебе сейчас и в самом деле нужно побольше отдыхать. Успокойся, поспи, а потом еще увидимся. * Так прошло несколько дней; отсутствие каких-либо новостей из республиканского сектора вообще и от Оби-Вана в частности окончательно убедило Сатин в том, что Мол был прав в отношении своего врага и его слова не были простым желанием дурно отозваться о том, кто в свое время едва его не убил. — Знаешь, я не отношусь к патологически обидчивым и мстительным типам, — сказал Дарт Мол герцогине утром четвертого дня, когда в очередной раз угощал ее завтраком, — и вообще-то дело тут не в том, что он мне лично что-то плохое сделал. В бою никто не смотрит, в кого стрелять и кого рубить, там либо ты, либо тебя, если это только и в самом деле не драка на почве личной неприязни, разве что поначалу, когда ты серьезно ранен и тебе совсем плохо, у тебя может возникнуть желание сделать тому, кто причинил тебе боль, нечто подобное в ответ. Дело в том, что он как личность… именно то слово, которым его называет мой Хейдис. — Вежливый у тебя ученик, — съязвила мандалорка. — Уж какой есть, пусть и матерится, зато не злой, — он вздохнул и слегка коснулся пальцами ее руки. — Ты Энакина Скайуокера, думаю, знаешь? — Знаю, — кивнула она, при этом ситх заметил, что Сатин не отдернула кисть. — Это ученик Оби-Вана. — А ты ни разу не замечала, как он себя с ним мерзко ведет? — поинтересовался Мол. — Унижает и оскорбляет прилюдно, постоянно читает ему нотации совершенно ни за что. Мы с моим учеником уже поспорили на три шоколадки, когда дело дойдет до того, что он Энакина попросту ударит. Честно говоря, не знаю я, что ты в нем в свое время нашла. Сатин после нескольких дней общения с Дартом Молом и месяцев голода на Мандалоре уже и сама не понимала, что умудрилась найти в Кеноби… хотя нельзя было отрицать, что в годы своего ученичества под бдительным и чутким руководством Квай-Гона он был несколько другим человеком и уж однозначно менее черствым и бездушным. Однако сейчас все было иначе, и Оби-Ван сильно изменился. Однако Дарт Мол по-прежнему внушал герцогине страх, пусть и несколько меньший, чем раньше, но тем не менее пока что она не могла его до конца преодолеть. В целом она уже не испытывала при виде ситха панического ужаса, который поначалу едва не лишал ее воли и дара речи, и даже отваживалась о чем-то с ним говорить, но в остальном их беседы часто заходили в тупик — она попросту терялась и не знала, что ответить, чтобы не вызвать у него припадок ярости, ведь ей доводилось слышать от Оби-Вана, что ситхи не способны контролировать свои эмоции, в особенности гнев, и способны убить на месте того, кто их нечаянно разозлил, не глядя, кто перед ними. Сам же Дарт Мол, долго мучаясь сомнениями и нерешительностью, вечером того дня, дождавшись, пока все лягут спать и никто уж точно не помешает, снова заглянул в покои герцогини теперь с уже более серьезными намерениями — он же, в конце концов, не Кеноби-Хреноби, чтобы годами ходить вокруг да около. Надо было окончательно с ней объясниться, если он пришелся Сатин по сердцу и у него есть хоть какая-то надежда, так можно и дальше действовать в соответствующем направлении, а если нет — на нет и суда нет, насильно мил не будешь. Сатин, несмотря на поздний час, еще не спала и стояла возле окна, вытирая полотенцем мокрые волосы — видимо, она только что приняла ванну. Услышав шаги и скрип открывающейся двери, она вздрогнула и обернулась. — Ты меня напугал. — Ну не бойся ты меня! Я уже который день уверяю тебя в том, что ничего тебе не сделаю, а ты по-прежнему мне не веришь. — Я не боюсь. Ты просто очень неожиданно… я думала, что ты сегодня не придешь. Ее слова несколько обнадежили ситха: кажется, все не так уж плохо, просто ей нужно было привыкнуть к тому, что она услышала, и немного подумать, однако он сомневался, правильно ли ее понял. — Я тебе уже говорил, что ты мне очень нравишься, — с вызовом произнес он. Уголки ее губ опустились, лицо выглядело напряженным. Она до сих пор не могла поверить в то, что слышит — тот, кого она считала врагом, только что фактически признался ей в любви! Какое-то время Сатин молчала, а потом все же решилась заговорить. Со страхом в голосе она ответила: — И чего ты все-таки от меня хочешь? — Знаешь, Сатин, я хочу, чтобы ты подумала над тем, что я сказал… может, я тебе тоже не безразличен? Я не стану тебя ни к чему принуждать, если ты скажешь — нет, значит, нет. Мандалорка замерла; в другое время она залилась бы краской, но сейчас еще не успела оправиться после длительного голода. Каким-то образом события последних дней почти уничтожили в ее душе старую симпатию к Оби-Вану — а была ли это любовь? Пока она размышляла, что ответить, Дарт Мол прижал ее к себе и прикоснулся губами к ее губам; Сатин ощутила стыд и страх, но не решилась его оттолкнуть или попытаться вывернуться из его объятий. С одной стороны, ей меньше всего хотелось его разозлить, с другой — он вовсе не казался ей отвратительным, напротив, про себя она отмечала, что у него очень красивое лицо и выразительные глаза, пусть поначалу она и сочла его взгляд откровенно пугающим. Он продолжал ее целовать. Сатин не сопротивлялась, а потом наконец нерешительно ответила на поцелуй — губы у ситха были теплые и немного обветренные. Она еще не избавилась окончательно от страха в своем сердце, но все происходящее уже переставало казаться ей совсем уж жутким и безнадежным. А ведь она знала Оби-Вана много лет, но он ни разу не попытался ее обнять или поцеловать… — Отпустишь меня или так и будешь держать всю ночь? — наконец прошептала она. — А ты что-то имеешь против? — Дарт Мол разжал руки. — Я бы тебя всю жизнь не отпускал, но если тебе это не нравится… — Мне все нравится, — Сатин не отстранилась. — Тогда что ты стоишь как каменная, — ответил он и, взяв мандалорку за тонкие запястья, положил ее руки себе на плечи. — Обними меня. Сатин снова подумала, что добровольно идет на что-то неправильное — по идее, ей давно надо было бы начать кричать и вырываться, попытаться оттолкнуть ситха или вообще ударить его коленом в пах, но ей почему-то не хотелось этого делать. Тот снова поцеловал ее — и она ответила, робко, нерешительно, но ответила. Остановиться сейчас было уже невозможно, Сатин чувствовала, что мысли у нее путаются и ноги подкашиваются. Утром этого дня она думала о том, что ее бывший друг Оби-Ван окончательно о ней забыл, и отчасти она была права: все уже давно были в курсе того, что произошло на Мандалоре, но помогать герцогине никто не собирался — хотела все независимости и нейтралитета, сама доигралась, пусть сама и расхлебывает. Оби-Ван полностью положился на мнение Йоды: тот лучше все знает, он как-никак один из самых опытных джедаев! — и тоже не собирался выручать старых товарищей; естественно, он бы не полетел на Мандалор, если бы его своенравный ученик Энакин не попытался, к величайшему неудовольствию Муси-Винды и Зеленого Гоблина, вправить своему учителю мозги. — Да как ты можешь? — возмущался юноша. — Как вы все так можете? Наверняка Сатин сейчас в большой беде, вероятно, ее там мучают или убивают! Ты же тут сидишь спокойно на безопасном Корусканте… Оби-Ван жутко разозлился на своего наглого ученика — ему было и без того дурно после того, как он увидел в новостях живого и здорового Дарта Мола, которого считал мертвым целых двенадцать лет. Проигрывать или просто терпеть неудачи он с детства не умел и не любил, и в том случае, когда у него что-то не получалось, очень раздражался, поэтому тот факт, что его враг каким-то непостижимым образом оклемался после смертельной раны и сейчас снова вполне себе твердо стоит на ногах, очень сильно ударил по его самолюбию. Как же он это так умудрился не убить его на месте? Надо было рубануть ученика Верджер мечом по шее, а не по талии, тогда бы он уже точно не очухался, а тут ему, видимо, либо датомирцы помогли — вон он братца своего на Мандалор приволок, либо сама фош с ее целительными слезами, способными лечить любые раны и болезни! Однако Энакин не унимался и все подливал масла в огонь, и в итоге Кеноби, взяв для конспирации старый корабль своего ученика, вылетел в систему Мандалор. Сам Энакин намеревался было отправиться туда со своим учителем, но на бедного парня накричал Муся-Винда и велел ему остаться на Корусканте. Оби-Ван приземлился в Сандари под видом обычного гражданина Республики, который решил навестить родственника, и, будучи никем не узнанным, пошел искать герцогиню. Забравшись на верхние этажи дворца, он встал на небольшой выступ под окном Сатин; отсюда было удобно обозревать окрестности и даже при необходимости представлялось возможным вывести мандалорскую правительницу наружу из ее покоев, если ей удастся открыть окно изнутри — разбить стекло не представлялось возможным, поскольку оно было противоударным. Затаив дыхание, он осторожно заглянул внутрь и внезапно увидел откровенно непристойную сцену. Его чудом выживший заклятый враг увлеченно целовал и обнимал герцогиню Сатин. В первое мгновение джедай подумал, что ему сейчас волей-неволей придется лезть в драку с ее обидчиком, чтобы спасти мандалорку от надругательства, но тут же заметил, что та откровенно не сопротивляется, более того, ей это, судя по всему, даже нравится! От злости у Оби-Вана перехватило дыхание. Так вот чего стоили все слова герцогини, которая не так давно клялась ему в любви — теперь она, потеряв всякий стыд и совесть, вовсю обнимается с ситхом! А говорят, что у мандалорцев такие строгие нравы, интимная близость до брака не приветствуется, тут же у них поцелуи того и гляди перейдут в нечто большее! Оби-Ван был глубоко асексуальным типом и ни романтического, ни эротического влечения к другим живым существам любого пола и расы никогда не испытывал, более того, даже его ученик Эни время от времени сомневался, способен ли его учитель хоть на какие-то нормальные эмоции. Любовь со стороны знатной мандалорки льстила джедаю, но не более того, поэтому он и не решался, выражаясь образно, отрубить хвост целиком, послать Сатин прямым текстом куда подальше и открыто сказать, что ей ничего не светит. Однако сейчас он чувствовал себя уязвленным и оскорбленным, потому что герцогиня осмелилась его разлюбить и предпочесть ему другого, да кого — ситха! Будь проклята Верджер вместе со своим учеником, это ведь наверняка она обучила его всяким секретам Темной Стороны для поддержания жизни, что он не умер на месте после его удара, а потом еще и вылечила! Тем временем объятия и поцелуи и впрямь перешли в нечто посерьезнее: от такого зрелища Оби-Вана откровенно замутило. Так вот как ты честь свою бережешь — позволяешь этому мерзавцу лапать себя за все места, а я теперь что, получается, третий лишний? Дарт Мол, не переставая увлеченно целовать герцогиню, тем временем нащупал шнуровку на спине ее потрепанного платья и стал распутывать веревочки; приподняв подол юбки, он положил ей одну руку на обнаженное бедро, а другой сжал грудь. Сатин, часто дыша, зажмурила глаза от удовольствия, у ситха был затуманенный страстью взгляд и совершенно безумный вид. Когда он отшвырнул в угол свою черную мантию, а платье мандалорки упало на пол, джедай с отвращением отвернулся, чувствуя, что его вот-вот стошнит, и поспешил убраться прочь — эротические сцены с детства не вызывали у него ничего, кроме омерзения, и если Дарт Мол, будучи еще ребенком, замечал, что Сидиус время от времени водит к себе женщин, то Кеноби с того же возраста забивали голову тем, что привязанности и тем более любовь — это невероятное зло, непременно ведущее на Темную Сторону. К счастью, он пока что даже не догадывался о том, что его ученик Энакин тайно взял в жены сенатора Падме Амидалу Наберрие и счастливо живет с ней уже не первый месяц, в противном случае разразился бы грандиозный скандал с публичным позорным изгнанием провинившегося джедая из тоталитарной секты. Ситхи, к счастью, были свободны от предписания воздерживаться от привязанностей и — как следствие — половых контактов, поэтому Дарт Мол не забивал себе голову подобными вещами и в этот момент не думал ни о чем другом, кроме того, что его усилия не прошли даром и он все же добился взаимности от Сатин… какая она все же худая и измученная, касаешься ее тела — так все косточки руками чувствуешь. Ну ничего, самое страшное уже позади, со временем отъестся. Он поднял Сатин на руки — она показалась ему легкой, как перышко — и понес к кровати. Догадываясь о том, что у мандалорки наверняка нет никакого опыта в подобных делах, он старался действовать осторожно, но тем не менее та все равно вскрикнула от боли и неожиданности, пусть он и не хотел причинять ей физические или душевные страдания неосторожными прикосновениями или неправильными словами. На лице Сатин было странное выражение — похоже, несмотря на все признания, она и представить себе не могла, что между ними возможно что-то большее, чем поцелуи, и не была готова к тому, что он осмелился совершить. Потом они заснули рядом на ее постели, и для них наконец наступила такая долгая и в то же время такая короткая ночь. * Сатин проснулась с первыми лучами рассветного солнца; первой ее мыслью было то, что все произошедшее вчера ей просто приснилось — ведь еще неделю назад ей и в голову прийти не могло, что она когда-нибудь решится на нечто подобное, но в следующее мгновение она снова ощутила легкую саднящую боль в самом низу живота, сразу напомнившую ей о том, что она вполне себе добровольно натворила прошлой ночью. Теперь она лежала неподвижно и в какой-то момент заплакала от бессилия и отчаяния; надо было встать и одеться, но на это у нее не было сил — ни физических, ни душевных. Более того, она со страхом думала о том, что будет, когда ситх тоже проснется — сейчас она старалась даже не смотреть в его сторону. Что же она натворила… Что же наделала… И что теперь все скажут, когда узнают об этом жутком позоре? Тем временем Дарт Мол тоже открыл глаза и понял, что она не спит. Он прижал ее к себе и хотел поцеловать, но тут заметил, что мандалорка чуть слышно всхлипывает. — Сатин, ты что? — удивился он. — Тебе плохо? Что-то не так? Та вздрогнула, но не отстранилась. Деваться было некуда. — Все не так, — она вытерла слезы краем пододеяльника. — Я едва тебя знаю, а уже… я же столько лет любила Оби-Вана, а вчера ночью все это перечеркнула! — Слушай, забудь об этом упыре, — ситх медленно провел рукой по светлым волосам Сатин, пытаясь ее хоть немного успокоить. — Нужна ты ему, как банте пятая нога. У него вместо женщин Кодекс Джедаев, и этим все сказано. Ничего страшного не случилось. У нас теперь будет много времени для того, чтобы узнать друг друга получше, и я уж точно не позволю тебе умереть с голоду, тогда как Оби-Вану было на тебя наплевать. Где он был, когда ты не знала, будешь ли есть в следующий раз? Губы Сатин задрожали, а на глазах снова выступили слезы. — Вот что теперь будет? — Ничего страшного. Я понимаю, что для тебя это впервые, все произошло очень неожиданно и ты сейчас чувствуешь себя немного не в своей тарелке, но ничего ужасного и в самом деле не случилось. Ты мне очень понравилась, я понял, что у меня есть надежда на взаимность, и что мешает нам быть вместе? Я, в отличие от того же Оби-Вана, не связан дурацкими предписаниями, которые непонятно почему запрещают джедаям иметь привязанности, и никто не мешает мне с кем-нибудь встречаться или даже жениться. Мой ученик вон предпочитает твиʼлечек, а мне ты по сердцу пришлась. Тебе, кстати, лет-то сколько? — Тридцать пять, — Сатин немного успокоилась. — А я тебя на год младше, мне тридцать четыре, — улыбнулся Дарт Мол. — Как раз подходящий возраст для того, чтобы обзавестись своей семьей. Мандалорка встрепенулась и села на кровати, прикрывшись одеялом. — В смысле… ты мне что, предлагаешь за тебя замуж выйти? — удивленно произнесла она. Ситх рассмеялся и сжал ее ладонь в своей. — Предлагаю. И надеюсь, что ты не откажешься. Есть хочешь? Сатин молчала, потрясенная услышанным. Она искренне думала, что наверняка была для него просто развлечением на одну ночь, а Дарт Мол, выходит, все же не солгал, когда сказал, что она ему нравится. — Отвернись, я хоть оденусь, — смущенно проговорила она; стесняться после того, что между ними произошло, было уже глупо, но Сатин все же казалось, что выглядит она после всего пережитого не лучшим образом. — Кстати, по поводу того, чтобы узнать друг друга получше, — сказал он. — Какие цвета тебе нравятся? Твое платье давно пора пустить на тряпки, я хочу подарить тебе несколько новых, ты мне тогда расскажи, что из одежды тебе нравится. Сатин слабо улыбнулась — Молу все же показалось, что она немного оттаяла. — Ты еще начни моему ученику уподобляться, — усмехнулся он. — Хейдис неплохо зарабатывает, но сказывается мусорное детство — все время ходит в обносках. В свое время я хотел выбросить свой старый свитер, так Хейдис вытащил его из помойного ведра, зашил, сказал, что он еще вполне сгодится, и теперь за мной донашивает. Герцогиня невольно рассмеялась. — Я смотрю, ты со своим учеником хорошо ладишь, не то что Оби-Ван с Эни, — сказала она. — Расскажешь мне про своего Хейдиса… ну и вообще про себя?