Алые мечи

Риина Кваад была объявлена в общегалактический розыск, но все усилия имперских властей по ее поиску оказались тщетными: бедная девочка словно в воду канула. На свое счастье, ни формовщица Межань Кваад, ни кто-либо еще в итоге так и не узнали, что конкретно с ней произошло — республикоиды замучили Риину до смерти в одной из своих лабораторий, и, к сожалению, она оказалась одной из первых, но отнюдь не последней жертвой сторонников Новой Республики. Несчастная Межань Кваад, потерявшая ребенка, горько плакала, не спала ночами и всюду искала свою Риину; всех случайных разумных, которые проездом оказывались на Биммиеле, она постоянно спрашивала, не видели ли они ненароком где-нибудь ее ненаглядную девочку или не слышали ли о ней хоть что-нибудь. В какой-то момент она, пытаясь хоть каким-нибудь образом совладать с терзающим ее отчаянием, завела роман с Вуа Рапуунгом из касты воинов. Вообще-то отношения между представителями разных каст были явным нарушением обычаев йуужань-вонгов, но в настоящее время Шимрра смотрел на это сквозь пальцы: за время путешествия по кромешной тьме в ограниченной популяции и так нарушилось генетическое разнообразие, так что пусть себе живут, если в итоге принесут здоровое потомство, а не дефектных уродов — это только пойдет всем на пользу. — Смиритесь, — посоветовала ей ее ученица Нен Йим, — мне очень жаль, но ваша дочь, скорее всего, уже давно мертва. Вам же все говорили — отдайте девочку в ясли. Там она была бы в большей безопасности… Ее искать — это все равно что Йуужань’тар, там на месте планеты, поди, давно и обломков не осталось, одна пыль… Та резко обернулась к девушке — вид у нее был такой, словно она вот-вот ударит неосторожную ученицу, которая по недомыслию ляпнула нечто нехорошее. — А ну, заткнись немедленно! Не смей так говорить! Ты меня поняла?! Я верю, что моя Риина жива и что я найду ее! Нен Йим решила от греха подальше замять тему и быстро перевела разговор на что-то нейтральное, хотя в душе была убеждена, что ее наставница в корне неправа. Межань, впрочем, не унималась — было видно, что слова ученицы здорово задели ее за живое. — И не кощунствуй, слышишь?! Ты навлечешь на нас всех беду и гнев богов! — А вы уже навлекли, — не осталась в долгу Нен Йим, после чего высказала наставнице не самые лестные вещи о ее личной жизни. Вуа Рапуунг какое-то время слушал их перебранку, потом аккуратно оттащил свою разгневанную возлюбленную от проштрафившейся ученицы. — Да отстань ты от девчонки, — настойчиво посоветовал он. — Не понимает еще толком, что к чему, вот и несет ерунду всякую. Разойдитесь, вы так друг друга поубиваете. Межань нехотя согласилась: ее куда больше влекла перспектива приятно продолжить вечер в объятиях своего любимого, нежели скандалить с юной дурочкой. * Пускай все беды обратятся в дым, Пускай среди зимы на миг наступит лето, И на немой вопрос, не заданный одним, Другой не станет требовать ответа… «Лисья сказка» Скорей ныряй в мой тихий омут, ты нравишься моим чертям. Афоризм неизвестного автора Как-то раз ученице Дарта Вейдера Люмии довелось присутствовать на очередных переговорах между имперцами и гостями из другой галактики. Один из молодых спутников мастера войны все время поглядывал на нее с явным взаимным интересом, а когда мероприятие закончилось, подошел к ней поближе. — Как ваше имя, прекрасная госпожа? — их взгляды встретились, и он робко улыбнулся. Она слегка смутилась и протянула ему руку для знакомства. Он назвал ее прекрасной? А в своем ли этот парень вообще уме? Хотя у них так принято, чем больше шрамов и увечий, тем более высокого ранга и красивее считается йуужань-вонг… — Шира Бри… нет, Люмия. Дарт Люмия. — Эте. Эте Шаи. Вы очень красивая, — юноша обратил внимание на ее боевые шрамы, которыми ученицу Вейдера не так давно наградил глава секты джедаев. — Спасибо, — она была приятно удивлена таким комплиментом, потому что каждый день, умываясь и принимая душ, видела в ванной комнате, как жутко ее разукрасил Люк, и сильно сомневалась в том, что с такими чудовищными шрамами по всему лицу и телу когда-нибудь сможет понравиться какому-либо мужчине. — Вы тоже ничего… очень хорошо выглядите. Тот едва заметно улыбнулся. Эте Шаи и впрямь был достаточно симпатичным даже по человеческим меркам — у него были черные слегка волнистые волосы и удивительно красивые глаза редкого светло-голубого цвета; шрамов на лице пока не слишком много — похоже на то, что ее новый знакомый был воином невысокого ранга. От его темной одежды, по виду и текстуре чем-то напоминающей дорогой шелк, исходил едва ощутимый, но очень приятный запах каких-то благовоний. — Может быть, немного прогуляемся? — осторожно предложил он. — Ну хорошо, пойдем, — Люмия слегка сжала его ладонь в своей. * Первое и далеко не последнее свидание Люмии и Эте затянулось до самого рассвета; они гуляли по парку, разговаривали обо всем на свете, а под конец юноша сказал, что обязательно хотел бы увидеть ее еще раз. Ученица Вейдера озадаченно задумалась. — Ну ладно, сможешь завтра в это же время? Он с готовностью кивнул, потом поднес к губам ее руку и поцеловал. — Я приду. Когда они встретились следующим вечером, Люмия снова пригласила его погулять по парку — она отлично понимала, что для йуужань-вонга с его традициями это самое подходящее место, да и ей самой там легче дышалось. Они сели рядом на траву. Эте провел по стеблям ладонью. — Как чудесно, — мечтательно проговорил он. — Я так рад, что могу все это видеть. Люмия несколько удивилась. — Так это просто трава. — Я родился на корабле-мире и совсем недавно впервые в жизни увидел, как это все бывает по-настоящему, а не в книгах, легендах и протоколах, — пояснил ей Эте. — Если бы ты никогда не видела реальной травы и солнца, для тебя это тоже было бы в диковинку. Ты же отлично знаешь, что с нами произошло. — Знаю. Ваша родная планета погибла вместе со всей вашей галактикой. Она поежилась, представив себе корабль-мир в пустом черном пространстве. Да уж, этим ребятам не позавидуешь, и в самом деле ситуация не из приятных — покинуть родной дом, лететь фактически в никуда безо всякой надежды найти пристанище, постоянно находиться в замкнутом пространстве без возможности его покинуть, а кругом сплошная космическая тьма, холодная, жестокая, готовая в любой момент убить того, кто случайно с ней соприкоснется. — Ты прекрасна, — Эте хотел было ее поцеловать, но она отстранилась, испугавшись собственных мыслей. Если он все о ней узнает, так наверняка вместо страсти почувствует к ней только отвращение! Люмия несколько призадумалась. Она уже кое-что знала об обычаях и верованиях его расы и поняла, что этот наивный юноша искренне принимает ее за воина высокого ранга, наверняка считает ее чуть ли не мастером войны среди местных жителей, но ошибается, а когда все поймет — сразу же в ужасе ее отвергнет. — Я должна тебе кое в чем признаться, — ученица Вейдера собралась с духом. — И в чем же? — Эте заинтересованно склонил голову; в его душе боролись противоречивые чувства — может быть, он просто ей не нравится или она считает его себе неровней, поэтому сейчас попросту оттолкнет, встанет и уйдет. — Говори, я тебя внимательно слушаю. — Я не знаю, в курсе ли ты, — осторожно начала Люмия. — Мои шрамы — это не показатель моего высокого ранга как воина-ситха, а результат того, что меня изувечил безумный джедай. У меня половина частей тела механическая, а ваша вера, насколько я слышала, не позволяет… но вот я такая, какая есть, и я не стану обижаться, если после этого ты сегодня меня оставишь. Эте пожал плечами. — Я все о тебе узнал еще в тот день, когда мы познакомились. Я это понял и продолжаю тебя любить. Будь моей — если, конечно, я тебе не безразличен. — Ты мне не безразличен, — пользуясь тем, что вокруг почти темно и никто не может их видеть, Люмия сняла с себя одежду и прижалась к нему всем телом. Рассвет застал их на траве в объятиях друг друга. Несмотря на все это, радость Люмии была недолгой. В один далеко не прекрасный день Эте попросту не пришел на встречу. Ученица Вейдера прождала его несколько часов, но безрезультатно; не появился он и на следующий день, ни еще через день. Она очень сильно переживала — конечно, Люк чудовищно искалечил ее тело, но душа-то ее осталась прежней, и ей, как и всякому обычному разумному, хотелось и плотской, и духовной любви. — И на что я только понадеялась, — жаловалась она вечером своему учителю, вытирая слезы. — Естественно, что Эте я нужна как банте пятая нога. Падме почему-то показалось, что здесь что-то неладно. — Ты думаешь, он просто взял и тебя бросил? — Да, — ответила Люмия таким тоном, словно речь шла о чем-то заведомо определенном. — Ты сама видишь, какая я уродина с механическими частями тела. — А если с ним на самом деле что-нибудь случилось? — высказала предположение жена Дарта Вейдера. * Люк был не только страшным как война, но к тому же еще злобным и завистливым типом; предметом его особой зависти обычно были чужие успехи в любви и чужая красота, потому что ему самому не повезло ни в том, ни в другом. Красивым его считала только Мара Джейд, и то делала ему комплименты лишь в самом начале их отношений; впрочем, запав на главу секты джедаев, она в итоге сильно просчиталась — ее поначалу горячо любимый муж вскоре стал злоупотреблять спиртными напитками и утратил способность радовать супругу в спальне, а она сама стала то и дело поглядывать или даже похаживать налево. Ситх Дарт Детори всегда был предметом жгучей зависти спивающегося сектанта, который во всем брал пример со своего учителя-мучителя. Еще больше это чувство подогревал тот факт, что как сам Детори, так и его отец были люто ненавистны не только самому главе секты джедаев, но и его покойному наставнику Кеноби-Хреноби, который прожужжал воспитаннику все уши по поводу того, как его бросила бесстыжая герцогиня Сатин. Не так давно до Люка дошли вести о том, что его недруг спутался с какой-то приезжей; в первый момент сектант решил, что это пустая прихоть избалованного папашей-ситхом отморозка, однако, как ни странно, пара получилась очень гармоничная — даже сыночка родили. Об этом глава секты джедаев с притворным ужасом поведал своему старшему племяннику. — Ну, — задумался Бен, который поначалу не слишком поверил дяде, — может, он просто пока еще не знает, что она вонг? Они же, как я от наших слышал, что-то там надевают и могут под обычных людей маскироваться. Или под другие расы. Одна вон, слышал, какому-то мужику в кабаке все лицо разворотила — только он сам виноват. Люк слышал об этой истории, однако встал на сторону якобы невинно пострадавшего. — Бен, ты что? Как так — сам виноват? Это она его спровоцировала, она же выглядела в своей маскировке как женщина расы тви’леков — ну и оделась соответственно, была почитай что голая. Ты же сам прекрасно все знаешь про тви’лечек, какие они. Парнишка в очередной раз решил, что дядя мелет чушь. — А у него что, своих мозгов нет, что его спровоцировала какая-то случайная шкура в кабаке? Если бы он к ней не полез, то и не пострадал бы! Ты же знаешь, как дело было — сначала он подсел к этой якобы тви’лечке, решил угостить ее коктейлем, она отказалась, причем вежливо и культурно, он начал настаивать, она его послала, он принялся ее лапать, но не знал, что на деле перед ним переодетая вонгша. Она ему по роже и надавала, что потом ему с трудом собрали все кости, врач удивлялся, что этот тип вообще жив с ушибом мозга, разрывом твердого неба и переломом обеих челюстей в нескольких местах! Я понимаю, что решать все проблемы мордобоем тоже не есть хорошо, но твой разум должен господствовать над инстинктами, а не наоборот! Его учитель-мучитель ухватился за эту фразу племянника как за спасительную соломинку. — Ну, а я о чем? Да о том же, что разум должен господствовать над инстинктами, а не как у личностей типа Люмии и Детори, которые готовы уже с вонгами сношаться! И не надо защищать Детори, он не может не знать, что она вонг, потому что их не видно в Силе, а он как-никак ситх, а не простой смертный! — возмущался снедаемый страхом и жаждой мести джедай. Бен пожал плечами. — Значит, его это устраивает. — Я бы на его месте побоялся плодить уродов, — не унимался Люк. — И вообще, как ему не противно? Я бы лично резаной мордой как женщиной попросту побрезговал! Если бы передо мной в постели вместо твоей тети Мары оказалась вонгша, меня бы прямо там стошнило! Джедайский грандмастер был вовсю готов судить других, хотя сам, подобно своему покойному учителю, постепенно уже начал терять человеческий облик. Он перестал следить за собой, в частности, редко мылся и брился, почти не стирал одежду, многолетнее пьянство наложило негативный отпечаток на всю его внешность — лицо утратило здоровый цвет, отекло и расплылось, словно блинное тесто на сковороде, он растолстел, обрюзг, начал страдать мучительной одышкой, а также источал отнюдь не самые привлекательные ароматы. Естественно, в силу этого он даже и без импотенции перестал привлекать Мару как мужчина, да в принципе таким сокровищем побрезговала бы любая — даже если бы он остался последним представителем своего пола в галактике; впрочем, наблюдать за собой он не любил и самокритикой не страдал. Рациональный Бен лишь развел руками. — Но дядя, к счастью, ни меня, ни тебя никто не заставляет ложиться в постель с вонгами, а если Детори не только потомственный ситх, но до кучи еще ксенофил и извращенец, так это его личные трудности. Пусть себе сидит на своем Мандалоре или где он там живет, пока он нас не трогает! Что он тебя вообще так беспокоит? Люк нахмурился. — Да потому, что его мерзкий папаша живет и здравствует, хотя уже много лет как должен быть на том свете, а мой учитель давно мертв! — Надо было действовать с Вейдером не силой, а хитростью, — сделал вывод Бен Соло, — а он сам же в открытый бой полез!