Моему принцу не за что извиняться

      Молодой Фридрих больше всего на свете любит собак, бешеную скачку и звук сумасшедше стучащей крови в висках. А еще будущий великий король любит хорошие шутки, потому не может отказать себе в удовольствии подшутить над зазевавшимся фон Катте. Ганс давно уж должен был привыкнуть к его выходкам, ведь они знакомы не первый год, но когда принц на всем скаку срывает с него треуголку и несется верхом через все поле, заливисто хохоча, фон Катте возмущенно кричит, что сейчас догонит его и, невзирая на высокое положение в обществе, поколотит. — Ты без лошади, — хохочет в ответ Фридрих, нарезая вокруг него круги. — Две ноги против четырех?       Но фон Катте серьезно намерен вернуть шляпу и начинает погоню. Фридрих смеется, нахлобучив треуголку на затылок, и стрелой несется прочь от него в высокую желтую траву. Фон Катте отстает на несколько метров, чертыхается, но не останавливается. Фридрих бросает повод, раскинув руки в стороны, подставляет лицо ветру и разрешает лошади нестись во весь опор. Вдруг кобыла вытягивается над землей в прыжке, высоко подняв передние тонкие ноги в белых чулках, и он с коротким вскриком летит в канаву. — Фриц! — доносится до него испуганный вскрик. — Фри-и-ц!       Фон Катте, запыхавшийся от бега, с раскрасневшимся лицом и каплями пота на лбу, падает на колени рядом и старается вытащить его за шиворот. Фридрих не пытается помочь ему в этом: в ушах звенит, и он позволяет тащить себя, как тряпичную куклу. По счастью, он невысок и худощав — фон Катте не составляет труда поднять его. — Прости, — бормочет Фридрих, утирая кровь с виска. — Я помял и испачкал твою треуголку… — Иди к черту с этой треуголкой! — фон Катте отряхивает его камзол. — Ты сам испачкался и помялся!       Фридрих улыбается уголками губ, наклонив голову вбок, отчего становится похож на свою собаку, которую он прячет от отца на заднем дворе конюшни. Фон Катте помогает ему подняться, подсаживает в седло, и они неспешным шагом едут к королевскому поезду; точнее, Фридрих едет, а Ганс ведет лошадь под уздцы, больше не доверяя принцу повод.       Когда они подъезжают, и конюх забирает лошадь, Фридрих, хоть и так знает, что друг не обижен, просит тихим голосом: — Не дуйся на меня, Катте… — Моему принцу не за что извиняться, — Ганс смеется одними глазами, зная, что в голос рассмеяться нельзя. — Нет, правда! — Фридрих хватает его за руку. — Если хочешь… Если хочешь, приходи вечером на задний двор, я сыграю тебе на флейте! Хочешь?       Фон Катте, конечно же, хочет. Фридрих хорошо играет и неплохо сочиняет музыку. Но все это он делает тайно, ночами, и единственными слушателями принца являются лошади, собака, фон Катте и несколько конюхов. Отец запрещает ему играть на флейте. Фридрих-Вильгельм считает, что музыка — глупое женское занятие, размягчающее душу. Король хочет, чтобы его сын был таким же солдатом, как и он. Чистописание, арифметика, экономика, история и география — вот все, что может изучать бедный Фридрих. Никакой музыки, никакой литературы — боже упаси, тем более французской! — никакого рисования. Только воинское искусство, верховая езда и охота.       Но Фридрих тайком занимается и музыкой, и чтением, и наукой, и все нужное для этих занятий поставляет ему Дюган. Фон Катте тоже помогает, чем может, но чаще всего он просто слушает этюды и стихи юного принца.       Вечером Фридрих, дождавшись темноты и тишины, бесшумно выскальзывает из спальни и бежит к конюшне, прижимая к груди флейту. Он спрятал ее в последний момент перед отъездом вместе с отцом в путешествие по южной Германии. Фон Катте уже ждет его, сидя на бочке и качая носком сапога. — Я думал, отец никогда не уснет, — выдыхает Фридрих, улыбаясь. — Я опоздал?       Фон Катте качает головой, указывая на часы. Фридрих пришел вовремя. Принц утирает пот со лба, глубоко вдыхает морозный осенний воздух, стараясь унять бешено бьющееся сердце, и достает флейту из футляра. — Послушай, я сочинил это совсем недавно, — говорит он и подносит инструмент к губам.       Над двором разносятся печальные звуки флейты. Фридрих всегда пишет задорную, похожую на марш музыку, но этот этюд отличается от других. Он тихий, грустный, задумчивый, совсем не похожий на своего композитора, ведь Фридрих так редко сидит спокойно.       Фон Катте щурится, стараясь разглядеть в сумерках лицо друга и его эмоции. Фридрих играет, прикрыв немного веки, и глаза таинственно поблескивают из-под ресниц. Ветер шелестит желтой листвой и раздувает волосы и рубаху принца. «Он похож на эльфа*, — думается Гансу. — Да, наверное, он эльф. Они все невысокие** и прекрасно играют на своих свирелях, так отчего бы одному из них не выучиться играть на флейте и не делать вид, что он — наследный принц?..». Фон Катте пристально всматривается в фигуру Фридриха и пытается понять: а не острые ли у него уши?..       Фридрих вдруг обрывает мелодию и порывисто вдыхает, словно ему не хватает воздуха. Волшебство тут же заканчивается, и перед фон Катте снова обычный Фридрих, какого он привык видеть. — Я не досочинял дальше, — поясняет принц, крутя иструмент в руках. — Не было времени. В поездке мне сложно прятать флейту от отца. — Жаль, — вздыхает Ганс в ответ. — Жаль… — задумчиво соглашается Фридрих. — Послушай!.. Я доработаю это произведение до нашего отъезда в Голландию, обещаю! Ты обязательно услышишь его полностью! — Ты часто так говоришь про свои недописанные работы, — улыбается фон Катте. — А потом забываешь про них. — Нет-нет, эту я не забуду, — Фридрих качает головой. — Знаешь… Мне отчего-то грустно. Я доведен до самого отчаянного положения. Король совершенно позабыл, что я его сын. Катте! Он обращается со мной, как с денщиком! — Деньги и карету я уже нашел, — фон Катте продолжает улыбаться. — Уже скоро можно будет бежать. Англия ждет. — Ах, Катте, милый Катте, друг мой, что бы я делал без тебя? — Фридрих грустно смеется, убирая флейту. — Мне не хочется уезжать из Пруссии… — затем его лицо перестает быть мечтательным и принимает суровое выражение. Он, чуть помедлив, добавляет: — Но, раз все оборачивается так, я готов попрощаться с дорогими моему сердцу местами. Пускай он лишит меня престола, мне все равно. Я не могу более позволять обращаться со мной, как с вещью… А этюд я закончу, Ганс. Он посвящен нашему отъезду. Я хочу его завершить.       Фон Катте вздыхает. Ему кажется, что он никогда не услышит законченное произведение, и он прав в этом предчувствии.

***

      В замке Кистрин холодно. У Фридриха нет ни свечей, ни мебели, а из книг у него лишь Библия, которую принц не открыл из гордости. Из-за чувства собственного достоинства он до сих пор не извинился перед отцом, хотя мог бы выдавить «простите» и был бы отпущен на свободу. Но Фридрих не хочет извиняться. Ведь отец ни за что на свете не отпустит фон Катте. Он объявил юношей предателями и требовал высшей меры для обоих.       Суд подписал смертный приговор Гансу, но не Фридриху. Узнав об этом, принц в бессильной злобе и отчаянии всю ночь мечется по камере, ожидая рассвета. О, как он ненавидит себя, как он ненавидит отца, как ненавидит сейчас белый свет. Единственный, кто, казалось, его понимал, утром взойдет на эшафот под окнами замка.       Вот слышится нарастающий треск барабанов, и Фридрих кидается к окну. В горле царапает, грудь сдавливает от невыносимой душевной боли. — Катте! — кричит он, задыхаясь. — Катте, прости! Прости, Катте!       Фон Катте уже на эшафоте. Он поднимает голову на этот отчаянный крик и, силясь улыбнуться, кричит в ответ: — Моему принцу не за что извиняться!       Его толкают, и он падает на колени. Снова трещат барабаны, слышится леденящий душу свист и короткий предсмертный вскрик. Фридрих, побледнев и отшатнувшись от окна, прислоняется спиной к холодной стене и сползает на пол, рыдая. — Прости… Катте… — шепчет он, словно Ганс может его услышать.       «Моему принцу не за что извиняться», — звучит в ушах эхом.