Нас учили стрелять в цель

Первый раз его я заметил месяц назад. Был обычный день,четверг,17 января, 10.46 утра. Все по расписанию. Когда только дверь распахнулась, я нахмурил брови. Руки затекли и я поменял позу, перехватив свою SSG-69, поудобнее устроился на земле. Я находился ровно в 500 метров от НЕГО. Между нами был лишь ручей и небольшой лес, когда он появился в дверях. Если бы я не был на земле, то точно потерял бы равновесие. Я мало что помню с той минуты. Помню только лишь то, что он стал смыслом моей дальнейшей жизни. Я стал одержим. Это был человек с виду с не очень запоминающейся внешностью, но все в нем на столько сочеталось, что я автоматически составил для себя образ идеального человека. Средний рост, белоснежные зубы, аккуратный нос и свисающая на глаза тонкая угольная чёлка. Глаза. Их стоит отметить лишь своей величиной и проницательностью. Цвет не покорил бы, да и все остальное тоже, но сочетание бледной кожи, тёмного пальто и длинных кожаных сапог... Выглядывающего испод верхней одежды белоснежного воротника новой рубашки... А потом он заговорил... Возможностей моего слуха не хватило бы разобрать даже языка, на котором он говорил, нет... Меня покорило другое. С каждой сказанной фразой его мимика могла победить бы самый большой и прочный камень. Ни брови, ни лицо, ни руки. Даже глаза иногда ленились посмотреть на собеседника. Все это пугало. Хотелось покинуть это место. Подойти ближе. Слишком близко, рискованно. Хотелось знать больше. Опять любопытство побеждает страх. Моё положение было ужасающе иронично. Глупо. Первый день - наблюдение. Как и последующие, примерно сорок. Дальше нужно собрать максимально информации и закончить миссию, отправление в штаб. Эта война такая выматывающая. Никчёмная, бесполезная. Место, где все выполняют свои роли. Моя роль тоже одна из самых предсказуемых. Никто этого не планировал, но это случилось только потому, что все мы родились в этом месте. В месте, где две страны воюют уже который год, и возможно это только начало. Назвать это судьбой? Или шуткой Создателя? Или это намёк на то, что хуже быть уже не может? Тогда спасибо. Я наблюдаю за ним уже месяц. По моему столько же я уже не ем. Вначале не было сил оторвать взгляд от происходящего в пол километре от меня, а сейчас просто нет сил подняться из-за голода и усталости. Каждый день в промежутке времени между 10 и 11 он появляется из одной и той же двери. Всегда красивый и ухоженный, занятой. Сразу же все набрасываются на бедного, с бумагами, известиями со всех сторон. Всё же его звание позволяет к себе внимание, ответственность. За это время их сторона дважды атаковала нашу с воздуха. Мы дали отпор лишь первый раз, так как были предупреждены мной и остальными партизанами. Второй раз всё произошло слишком быстро. Так считают все, кроме меня. В тот день к НЕМУ пришли. Довольно милая девушка, с кудрявыми шелковистыми волосами и широкой улыбкой. Все солдаты провожали её горящими глазами и заинтересованными взглядами. Не знаю почему, но после того дня я почувствовал, что скоро умру. Не только по физическим признакам. В тот момент стало болеть абсолютно все. То, что раньше не болело, что болит всегда, и то, чего в организме человека вообще обычно не болит. Ну или просто не у всех. Я долго не мог прийти в себя, но когда я вспомнил, что Земля так и продолжает вращаться, на НАШУ базу было совершенно воздушная атака. С тех пор все стало ещё серьёзней. Мы готовим нападение. После атаки их защита ослабла, многие солдаты были переведены в места более ожесточённых действий. ОН, не меняя расписания, просыпается каждое утро, не сразу выходит на улицу, выполняет обязанности. После у него какие-то деловые встречи с остальными представителями подразделений с юга, запада и севера. Позже он поднимается в свой кабинет, окна которого выходят на сторону наблюдения. Бумаги, бумаги, дела... Он меня не знает. Никогда не видел, да и не увидит. Никогда не узнает кто я, где я был, и то, что я знаю его лучше, чем всё его окружение. Чем все, с кем он говорит каждый день. Каждый день одно то же, но я то вижу, КАК он смотрит в окно. Бумаги, бумаги... Всё чаще, с наступлением тёплых дней, он открывает окна всё шире и шире, не отрывая глаз то от заходящего солнца, то просто от пошевелившейся от ветра ветви сосны. С каждым днём я все больше его жалею, а он ведь ещё слишком молод и для должности, и для готовящейся участи. Иногда мне кажется, что он знает больше, чем видно на первый взгляд. Иногда он слишком долго смотрит в лес. В МОЮ сторону. Это довольно жутко, но... Я хочу, что бы он меня нашёл. Очень хочу, что бы он подошёл ближе, чем эти чёртовы 500 метров. Если даже он пойдёт убить меня. Если он пойдёт, то убьёт. Я видел, как он убивал. Я буду самым счастливым, если ОН сделает это первым. Ещё я бы все отдал, что бы увидеть как он улыбается. Я видел его улыбку, но всё чаще осознаю, что это был сон. Его глаза блестели, а лицо было живым, ямочки на щеках и лёгкий румянец. Здесь снова будет уместна фраза "я бы всё отдал", но у меня ничего нет. И жизнь моя ничего не стоит. Я не достоин и его взгляда в мою сторону. Судьба та ещё шалунья. Я часто ловлю себя на мысли, что всё же я здесь кукольник. Все же эти 30 дней. Я мог убить его в первую же секунду. Каждый день наблюдать как он ходит по Земле, дышит одним со мной воздухом...через мишень. Можно сойти с ума. Лишь одна кнопка, пуля, щелчок. Его жизнь в моих руках. Боже, он такой уязвимый. Ещё чаще я думаю, что предатель. Такое не здоровое увлечение, а он же мой враг. Это война. Или ОН или я. Каждую минуту смириться с мыслью, что мне все же отдадут этот приказ становится сложнее. Другой на моём месте лишь с облегчением выдохнет и спустит пулю. Процент моей неуверенности растёт. Я был рождён не для этого. Я стал таким, я здесь я только из-за войны. Ищу виноватых. Ведь гораздо легче обвинить в смерти обстоятельства, чем оружие в руках. Мне труднее жить с каждой минутой. Моей смерти не избежать. Кто будет первым? Он у меня на мушке. *** Наконец все измениться. Понедельник, 25 февраля. Ровно сорок дней с МОЕЙ встречи с этим человеком. Сегодня все изменится, все в предвкушении. Сегодня - это последний день жизни многих людей с обеих сторон. Всем страшно, но не так, как мне. Первая атака проводится в 4.30. Это ровно через два часа. За это время мне нужно встретить партизана - доносчика, который введёт меня в курс событий и повествует план действий. Последнее время всё чаще наблюдаю за НИМ. Наверное мне показалось, но в его глазах что-то изменилось. Возможно ли это, но они потухли ещё больше, чем раньше. Так и хотелось подойти и спросить "что случилось". Почему я такой легкомысленный? Ведь все знают, что все гораздо сложнее, чем кажется. И я это понимаю. Может, я просто хочу, чтоб все было просто? А может я умер? Скорее всего, так и есть, а всё это лишь моё воображение. Как бы я хотел, что бы все было так. Очень. Я бы сейчас поднялся, и абсолютно обессиленный бросился бы к НЕМУ. Не знаю, с какими силами, но поднялся б в его комнату. Распахнул дверь. Подбежал бы к спящему молодому человеку, что, скорее всего, будет спать обняв подушку. Я всегда так себе это и представлял. Его волосы, как и в большинстве времени, спадали на глаза. Я осторожно подхожу и лёгким движением смахиваю их, приоткрывая лоб. Наклоняюсь. Мной движут чувства. Я хочу его поцеловать? Это неправильно. Но я целую. Сначала в лоб, потом в нос, в губы...никогда бы не подумал, что ОН ест сладкое. Или это его губы на вкус, как конфеты? Я думаю, что конфеты на вкус, как сахар. Сахарные губы. Он поворачивается, медленно приоткрывая глаза. В то время я уже почти сам лежу на нём, целуя его лицо. Он не задаёт вопросов, не кричит, не сопротивляется. Они прижимает меня к себе, обхватывая руками шею. Его руки такие холодные, как я себе и представлял. Пальцы нежно перебирают волосы на затылке, из-за чего моя кожа покрывается мурашками. Хотя, я уже не знаю, из-за чего именно. Я теряю равновесие, прижимаясь к НЕМУ ещё сильнее. У меня сильно кружится голова, а он продолжает медленно вести рукой по моей коже. Я не чувствую ни ветра, ни одеяла на кровати, ни одежды на себе. Только ОН. Я отдался ощущениям. Страшнее всего напоминать себе, что это воображение. Что такого никогда не будет. Даже, если через 10 минут мы заключим мирный договор. Я хочу вернуться в ту комнату, но мне всё труднее уловить хоть одну мысль. Картинки меняются одна за другой. Карусель останавливается. Передо мной снова мишень. ОН стоит посередине, смотря точно мне в глаза. Между нами нет и метра и я до сих пор в силах спустить курок. Мне страшно. ОН прожигает меня взглядом. Голова немного поворачивается набок, а зубы смыкаются. Он смотрит с ненавистью? Его рука медленно наводит на меня оружие. Он молчит. Скажи хоть слово. Это всё, о чём я мог мечтать. Видимо суждено мне видеть тебя лишь через зелёный кружочек мишени. Через чёрные, уменьшающиеся линии и самую важную часть, которая сейчас направлена тебе точно в сердце. Я дрожу. Ты берёшь дыхание. Скажи. Скажи любую фразу. "Твои дни сочтены", " Сдохни тварь" или " Победа за нами". Ты открываешь рот. Я перешёл на ты? Ты говоришь. На твоём лице по прежнему нет мимики, пропала и ненависть. Ты продолжаешь пытаться что-то до меня донести, но я, как и всегда не слышу твоего голоса. Я плачу? Почему бы не поплакать. ТЫ. ОН всегда будет для меня чужим. Я никогда не услышу его голоса, и не посмотрю в живую. Без вечной угрозы для жизни, в готовой к выстрелам SSG-69. - Эй, ты живой? - меня кто-то тряс. Оставьте меня, пожалуйста. Оставьте в покое, которого я никогда не обрету, - эй, ты что, заснул? Эй! Когда ты последний раз ел? - Чего? - получилось как-то уж слишком по-мертвенному. Я старался. Все же, месяц ни с кем ни говорить. - Чего?! Быстро вставай, ты что, спать сюда вызвался?! Ешь, я принёс еды на весь отряд, но тебе уж точно нужнее, - голос был какой-то писклявый. Его точно убьют первым. Я открыл глаза. Передо мной навис какой-то мальчишка. Из всей этой ситуации он сильно выделялся. Все же война. Патлатый блондин с маленькими, но уж довольно любопытными и какими-то умными глазами. Я точно предатель. Именно он, если хочу сейчас врезать тому, кто отправил этого ребёнка на войну. - Эй, ты адекватный? Ешь быстрее, у нас меньше получасу. - Я спал? - Я тоже удивился. Тут все как на иголках, а ты спишь. А он спас мне жизнь. Ведь это был не просто сон. Прямая дорога в ад. А куда ещё? Предателей там и держат. Патлатый быстро накормил меня и рассказал весь план дальнейших действий. Ничего хорошего. Я, и ещё пять снайперов, остаёмся на местах. Здесь в работу пойдет винтовка. Остальные пойдут на пролом, и ещё двое с воздуха. Они в ловушке. Все происходило быстро. Через двадцать минут, НАШИ снайперы убили охрану. Самолёты разбомбили домики вокруг эпицентра. Не хотелось сейчас говорить, что эпицентром мы называли ЕГО дом. Не хотелось говорить. Думать. Я солдат. Я расставил всё по полочкам. На верхней, как нас и учили, как нам и говорили изо дня в день, каждый чёртов год, всю нашу маленькую и такую никчёмную жизнь, на самом главном месте страна, за которую мы сражаемся. Ничего главнее. Ведь это правильно? Через пол часа нам нужно было продвигаться ближе. Метр за метром. Я не отрывал взгляда от дверей, из которых он выходил каждый день. Ведь НАШИМ войскам нужен только ОН. Если ОН сдастся, то не нужны и эти смерти. И где же ТЫ? Если ОН сейчас выйдет, МЫ ТЕБЯ убьём. Таковы наши действия. За это время убили больше половины нашего подразделения. Да, снайперов осталось двое, считая меня. Мы аккуратно продвигались всё ближе, это казалось мне нереальным. Вскоре я смог видеть дом не вооружённым взглядом. Трупы товарищей мы старались оставлять в одном месте. Конечно, начал эту большую кучу мёртвых тел Патлатый. Тогда я был готов собственноручно убить президента. Который, кстати, сейчас наверное спит. Спит, когда дети, которые совсем недавно ещё смотрели на солнце, как на нечто невозможное. Дети, которые с рождения видят во всем только хорошее. Которые с детства знают, что за Президента надо умереть. Чтоб тебя запомнили, наградили. Что бы тебя полюбили - надо умереть. Ведь если это поколение школьников не умрёт, то и следующие вряд ли выживет. Мы подошли слишком близко. Мы зашли слишком далеко. Из НИХ в живых осталось от силы человек двадцать. Больше никто не стрелял. Дверь открылась. Я попросил товарища отложить винтовку. Я сам выглянул из-за прицела. Теперь я мог без проблем увидеть каждую деталь. Вначале показалась кровавая простынь. Потом девушка. Она лежала на руках у НЕГО. Её голова неестественно свисала. Я застыл. Сейчас, без этих вечных чёрных линий, без прицела и запаса пуль. Сейчас ОН был ещё красивее. Свет луны подчёркивал и бледную кожу, большие глаза, угольные волосы. Но он был не идеален. Его одежда была вся заляпана кровью, рубашка помята, а пальто и вовсе отсутствовало. Глаза были как и всегда пустыми, но сейчас в них мелькало отчаянье. Сейчас я знал, что будет дальше. Судьба непредсказуема? Я тоже так думал. Винтовка в моих руках задрожала, а на глазах выступили слёзы. Пожалуйста, успокойте, скажите, что где-то есть лучшая жизнь. Что где-то, если ты хочешь увидеть улыбку человека, стоит ему об этом сказать. Если ты хочешь его поцеловать, то не обязательно засыпать. Если ты хочешь, чтоб следующий день настал, то он настанет для вас обоих. Ведь где-то есть такая жизнь. Мне как будто прострелили уши. Я лишь смотрел вперёд. Не знаю, возможно, я как и многие мёртвые дети ждал чуда. "Поднимите руки" - отголоски фраз врезались в разум. Все кончено? ОН стоял. Да вы что? Как же он их поднимет, там же девушка! "Поднимите руки, иначе мы начнём огонь" Люди! Не будьте слепыми! "Готовность!" Да что же ТЫ?! "Раз!" Эй! Это мне говорят? "Два!" Мне стрелять?! "Три!!" Я спустил курок. Я не промахнулся. Меня учили стрелять в цель.