Без слов понимаем мы солнце

Сильнее, чем это место работы, МакКой ненавидел свою жизнь. Для него казалось, что мир потерял свои краски, красоту и вообще хоть каплю смысла существования. А всё потому, что его бывшая жена, черт её дери, решила, что они не могут быть вместе и предложила развестись. При том, что у них была дочь. И если на Мириам Леонард хотел плевать с высокой колокольни, то по Джоанне, которую увезли совершенно в другой штат, он скучал. Он работал в рядовой больнице Атланты, которая дорожила таким хорошим доктором как МакКой. Хоть и нередко все пытались упрекнуть его в том, что пьет он слишком много. Но для него это было единственным спасением через вечный круг «работа-дом-выходные-посиделки с Джимом-работа»… этот день не выбивался из привычного круга. Всё так, как и должно быть. Сентябрь был солнечным, хотя Леонард терпеть не мог солнце по утрам. Ему казалось это… слишком ярко, слишком позитивно. А он ненавидел всё яркое и позитивное. Поэтому противные зелёные шторы в его кабинете сразу же натягивались на небольшое окно, чтобы не было слишком ярко. Хоть он и сидел спиной к окну, его всё равно это раздражало! Очередной стук в дверь, и Боунс устало потирает глаза. Правда? Сейчас же только утро! Кого могло притащить в больницу в такую рань? И почему именно он? Леонард ворчит секунд десять, прежде чем разрешает войти. Дверь неприятно скрипит, и в смотровую заводят какого-то мальчишку в коротких синих шортах и в яркой зелёной футболке. Он улыбается всему, что видит, и выглядит так ярко, что Леонард невольно хмурится. Его привела сестра Чаппел, которая дала короткую информацию, что это Павел и он студент по обмену, а потом она поспешила удалиться. МакКой не понял такого жеста, но всё же поднялся из-за стола. Вначале своей работы в этой больнице он жаловался, что слишком мало пациентов и ему нечем заняться, сейчас же он готов отдать всё, лишь бы посидеть в кабинете спокойно. — Что с тобой произошло? — спрашивает Леонард, сведя брови на переносице. Царапины, ссадины, синяки, что уже начали наливаться. А ещё ветки в светлых кудряшках… ох, этот мальчишка точно странный. — Privet. YA vas ne ponimayu, no mne i ne nado. Mne hvatit togo, kakoj vy krasivyj. — совсем не на английском произносит пациент и Боунс давится воздухом. — Что ты сказал? На каком это языке вообще? — он хмурится ещё сильнее и сажает Павла на койку, чтобы осмотреть его раны. — U vas golos takoj krasivyj… — Павел смущённо улыбается и во все глаза рассматривает своего врача. Да, Чехов знал, что сейчас его не понимают. Но ему было всё равно. Потому что он точно не ожидал того, что падение с дерева приведёт к таким приятным последствиям. И для него оказалось сюрпризом, что у этого последствия такие мягкие руки и шикарный голос. Он готов ради такого падать с дерева каждый божий день! — Так, ладно… ты не говоришь на английском, я понял. Святые небеса, за что мне это? Я доктор, а не переводчик! Я тебя не понимаю, но если ты обещаешь сидеть тихо, то я обещаю, что всё обойдётся без боли. Как говоришь тебя зовут? Павел? — Леонард не был уверен, что его вообще понимают. То есть, он был уверен, что его не понимают, но Павел выглядел как сообразительный малый. Или это просто похмелье? — Pavel CHekhov! — громко и резко произносит Павел, что у доктора из рук выпадает антисептик. МакКой качает головой и думает о том, что до пенсии осталось каких-то двадцать лет. Но он уже начинал жалеть о выбранной профессии… Хотя он начал жалеть о выбранной профессии ещё в академии. Боунс поднимает антисептик и начинает исследовать раны, оценивая ситуацию. Ничего серьезного. И если бы он не знал, что Павел не говорит на английском, то он бы удивился, почему такого лёгкого пациента привели к нему. Спихнули всю ответственность на него. — Ладно, мистер «Чеков», сиди тихо, ладно? — МакКой пытается угомонить слишком весёлого ребёнка. И сколько ему лет? На вид где-то около семнадцати, но он уже студент… первый взгляд бывает обманчив. — Babushka vsegda govorila, chto u vrachej grubye ruki, no ehto tochno ne pro vas. — по всей видимости, Павел не понял просьбы, поэтому и начал что-то рассказывать. И, если быть честным, то на вторую минуту этой бессвязной (для него) речи, Леонард начал расслабляться. У Чехова был очень мягкий голос и он так смешно что-то рассказывал. Это были какие-то истории, Боунс был в этом уверен. Он иногда кидал взгляды на спокойное лицо парня, который не замолкал ни на секунду. Говорил, не стесняясь ничего. И Леонарду начало казаться, будто они говорят на одном языке и он понимает всё, что рассказывает мальчишка. Здесь он обрабатывает раны, а тут уже переносится в какой-то красивый сад, где пахнет вишнями. И почему-то это заставляет расслабиться его напряженные плечи и продолжить свою работу в очень медленном темпе. Он просто хотел подольше послушать эти истории… Когда Павел шутил, он тихо смеялся, закидывая голову назад и это заставляло Боунса улыбнуться в ответ, будто бы он понимал шутку. От Чехова пахло грибным дождём в середине июля, цветущими вишнями, клубничной зубной пастой, совсем немного листьями каштана и чем-то таким тёплым, что заставляет грубое животное внутри умеренно заурчать и свернуться калачиком. Особенно, когда Чехов замечал его улыбку на очередную шутку, он так смущался и говорил что-то совсем тихо. Леонарду казалось это очень милым… Он заканчивает всё через сорок минут. Хотя обычно управился бы за пятнадцать. Но он был отвлечён грибным дождём и вишнями, чтобы куда-то спешить. Хотя он был явно расстроен тем, что всё закончилось так быстро. Под дверью уже была очередь из противных серых людей и Леонард был уверен, что ни один из них не пахнет листьями каштана, чтобы простить им этот визит. — Всё готово, Павел. Ты можешь идти. — не без разочарования произносит МакКой и Чехов немного расстраивается, когда он отходит. — Vy mozhete zvat' menya Pasha, a mozhete zvat' menya na svidanie. — летит такая милая глупость в ответ и Леонард невольно улыбается тому, как краснеют щеки парня. Боунс даёт ему выписку, а в ответ Паша протягивает ему конфету. Обычную шоколадную конфету, в яркой желтой обёртке и Леонард позволяет себе засмеяться. Это было так мило и невинно, что ему кажется, что внезапно в мире появились краски. Яркие такие. Зеленые, как чужая футболка, и желтые как обёртка от конфеты. И он берёт эту конфету. Павел машет ему рукой, что была вся в бинтах и пластырях, и уходит. Леонард впервые за долгое время открывает противные зелёные шторы и внезапно думает, что их стоит сменить… *** Вторая встреча происходит ровно через четыре дня. Леонард стал каким-то более спокойным, хотя никто кроме Джима этого и не заметил. Потому что эти изменения были слишком незаметными для окружающих… в этот раз был обед, за окном моросил холодный дождь и солнце скрылось за тучами. МакКой подумал о том, что ему не хватает солнца… Но он не успевает привыкнуть к этой мысли, как персональное яркое солнце заваливается кабинет. Яркие кудряшки были влажными, желтая футболка выглядела помятой, а красные джинсы были потерты на коленях. Леонард точно не ожидал увидеть его, хотя… честно признаться, он очень этого хотел. В этот раз у Павла стёрты костяшки, будто бы он бил стену руками и царапинки на шее. Боунс усмехается и поднимается со своего места, предлагая присесть. Несмотря на погоду на улице, запах Павла всё так же остаётся летним и мягким. Леонард наслаждается этим… На этот раз Павел протягивает ему стеклянную конфету со вкусом клубники и Боунс радуется этому маленькому угощению как маленький ребёнок. Джим бы точно сказал, что он стареет… А затем встречи участились. Павел (Zovite menya Pasha) ходил к нему с такой частотой, что МакКой уже всерьёз забеспокоился о его здоровье. Они даже пытаются общаться, хотя из этого ничего не получается. Леонард ворчит что-то о том, почему он не стал переводчиком и наслаждается тем, что есть. Внезапно он замечает, что начинает наслаждаться красотой окружающего мира. Особенно красотой окружающего его Паши. Потому что Паши в его жизни стало очень много. Ну, вот прям действительно много. — Ты всегда калечишь себя именно в мою смену? — однажды спрашивает Леонард, когда обрабатывает на его лице царапину какой-то кошки. В ответ он получает лишь яркую улыбку и весёлый смех. Они учатся понимать друг друга без слов… Но доктор МакКой отказывается понимать Пашу даже со словами, когда тот приходит к нему вечером, держась за руку и болезненно шикая на каждого, кто пытается к ней прикоснуться. Кроме Леонарда. Леонард получает в ответ лишь виноватое молчание. Когда Боунс накладывает гипс, он наблюдает за тем, как Паша мило хмурится, будто что-то обдумывал. А потом Чехов просто заставляет поперхнуться его воздухом! — Я… могу звать… вас… свидание… — немного неразборчиво произносит Павел и всё ещё хмурится, пытаясь понять, всё ли правильно сказал. И в тот момент Леонард МакКой чувствует такую необходимость в том, чтобы выучить русский. Прямо здесь и сейчас! *** И через месяц, нежась в постели в своей некогда одинокой и хмурой квартире, Боунс начинает видеть все краски, оценивать красоту и понимает, что в его жизни появился смысл существования… нет, жизни. Он наблюдает за спящим русским парнем, который смешно морщится, когда лучи такого редкого и нужного сейчас солнца попадают на его лицо. Привычный ритм жизни был навсегда сломлен, когда в его жизни появился Паша. И пусть его счастье состоит в том, чтобы с утра поцеловать парня в губы, позавтракать вместе, получить свой законный обед на работе, вернуться домой в объятия тонких, но крепких рук, заснуть вместе, получать шутки со стороны лучшего друга, который действительно счастлив за Боунса, но это его счастье. Он начинает верить в мир, начинает верить в солнце… И его не смущает, что его мир ограничивается тонкими пальцами и пухлыми губами, а его солнце не перестаёт светить даже ночью. Кстати, Павел забыл упомянуть, что он говорит на английском и он просто хотел провести какого-то эксперимент сам для себя. Но для Леонарда это стало пустяковой новостью, потому что они понимают друг друга без слов.