Контракт

Ночь. Полная луна, чьим лучам не достигнуть подвала старинного замка, заливает мертвенным светом черные стены. Над замком стоит неестественная тишина. Вот подъехала очередная карета без герба, из недр которой шагнул человек в плаще. Слуга проводит его в зал, карета вернется в Лондон. И никаких следов не останется. Человек, проходя в зал, словно попадает на маскарад Тьмы. Лица присутствующих здесь скрыты под уродливыми масками – остроносыми, алыми, черными, пугающими. Мужчины и женщины здесь разодеты в костюмы из дорогих тканей, свет отражают сотни драгоценных камней, надетых на пальцах, оттягивающих мочки ушей. - … Говорят, приготовил на сегодня что-то особенное… - … Величайшее достижение! Что-то немыслимое!... - Последний из проклятого рода, вы слышали? Человек усмехается. Последний из проклятого рода? О, да, лакомый кусочек, ему ли не знать? Тонкие губы кривятся в усмешке. Люди подсознательно огибают фигуру в плаще, будто чувствуя что-то. Распорядитель приглашает всех начать веселье, и темная душная атмосфера сгущается над толпой. Кажется, будто даже запах становится иным, словно прогнившие души могут источать вполне ощутимую вонь. И никому нет дела, что фигура одного из гостей много ниже остальных посетителей. В подвале взорам гостей открываются клетки с прехорошенькими мальчиками, обряженными в платья и парики, чьи взгляды распаляют похоть. Но куда примечательнее тело молодого мужчины, прикованного к алтарю. Длинные волосы не скрывают бледное аристократичное лицо, нарочито бесстрастное, на глазах повязка, но очевидно, что мужчина в сознании. Тело его в синяках и ссадинах, но заметно, что его старались не калечить. Берегли для гораздо более худшей участи. Лишь на плече горит клеймо их общества, знак, что мужчина теперь – их собственность, что он в их власти. - Здесь и сейчас мы совершим с вами то, что не удавалась никому! Благодаря посетившему наше собрание графу Михаэлису мы призовем в наш мир существо, которое исполнит все наши желания! Все, о чем вы когда-либо мечтали исполнится этой ночью: богатство, власть, сила, красота или вечная молодость! Все это в наших руках, ибо сегодня, используя кровь последнего потомка проклятого рода, мы призовем демона!!! Слова потонули в криках и восторженных воплях толпы. Руки бьющихся в экстазе людей касались Михаэлиса, заставляя его сжимать зубы. Он не видел никого, но слышал, чувствовал всем своим телом их смрадное присутствие. Все эти люди были уверены, что им удастся призвать демона, оплатив сотни желаний одной жизнью. Они убивали и ранее, похищали и насиловали детей, творили свои ритуалы, насыщая свою жажду крови и похоть. Все они были… Омерзительны. Они заслуживали смерти, но граф был реалистом и понимал, что умрет сегодня он и, скорее всего, умрет мучительно. Осознание этой простой истины наполняло его сердце черным отчаяньем, но гордость и воспитание заставляли держать маску равнодушия. И тем внезапнее оказался шепот, от которого вдоль позвоночника поползли мурашки: - Надо же. Какая воля! Михаэлису показалось, что его от участников оргии отделила стена: звуки стали глуше, стало заметно холоднее, будто в подвале он остался один. Но отчего-то ему не стало спокойнее, наоборот, страх наполнил тело, но мужчина лишь сжал зубы и заставил себя выпрямиться. - Сколько гордости! – воскликнул собеседник, а Себастьян поразился тому, как неуместно здесь звучит голос, должный принадлежать какому-нибудь мальчишке. – И это при том, что тебе совсем не хочется ни умирать, ни проигрывать! И я мог бы тебе помочь... Казалось, неизвестный ждет ответа, но пленник предпочитал молчать, сохраняя все то же презрительно-равнодушное выражение лица. Выждав еще какое-то время, его неожиданный собеседник нетерпеливо спросил: - Ну так что же? Спасти тебя, Себастьян Михаэлис, последний граф Михаэлис? - Ты мог бы… Вызвать… Полицию? - О, нет, - расхохотался мальчик, - полиция не по моей части. Однако я могу нечто большее. Но должен предупредить: если согласишься на мою помощь, ты, Себастьян Михаэлис, потеряешь право на свет и Спасение, и душу. На ничего не значащие мелочи, в общем. А взамен приобретешь… Все, что пожелаешь. Едкий страх, отвратительно-постыдный, ужалил Себастьяна в самое сердце, и, уже зная ответ и боясь услышать подтверждение, он спросил: - Кто ты? И, не видя, он догадался, что мальчишка усмехнулся: - Я тот, кого все эти люди надеются призвать. Потерять свою душу в обмен на спасение жизни, уподобиться тому сброду, что собрался здесь сегодня… Нет, такого спасения Себастьян не хотел, предпочитая умереть с честью. - Я отказываюсь. И все прекратилось: и давящая на уши тишина, и пробирающий до костей холод, и безотчетный страх, и тьма, чье движение он кожей чувствовал с самого начала их разговора, отступила. - Что ж, жаль, - с ноткой досады отозвался мальчик. – Какая бездарная растрата материала: ни души последнего потомка, ни детей. Растерзают и одного, и других ради собственного удовольствия. Прощайте, граф Михаэлис. Окружающий мир вновь навалился на Себастьяна. И среди доступных ему звуков слышны были смех, развратные стоны, детские крики и плач. Последний граф глубоко вдохнул тяжелый воздух, полный сладкого дурмана. Потерять свою душу в обмен на продолжение жизни было недостойно последнего графа Михаэлиса. Но обменять ее на спасение нескольких невинных душ – уже что-то. Он не был бескорыстным или добрым, но уже множество лет Себастьян выполнял обязательство своего рода перед королевским троном, служа разящим мечом Его или Ее Величества. И потому обмен души на возможность спасать и помогать другим людям в дальнейшем – цена, которую граф посчитал приемлемой. - Спаси, - негромко сказал в пустоту Себастьян, не сомневаясь, что его услышат. - Я слушаю, - прошелестел уже знакомый голос. - Я готов заключить с тобой сделку, если сейчас ты спасешь невинных и будешь помогать мне в этом и впредь. - Да будет так, - усмехнулся мальчишка, а Себастьян напрягся, когда вокруг закричали люди. Мгновение – и с глаз его стягивают повязку, а двенадцатилетний мальчик с неуместно-алыми глазами смотрит на него с искренним любопытством. И неважно, что прочные железные оковы под руками этого мальчишки рвутся, будто ленточки. - Где дети? – Хрипло спрашивает Себастьян и получает в ответ усмешку: - Все выжившие на улице. Демон помогает мужчине подняться и с любопытством смотрит, как оглядывает зал Себастьян. Зал, где не осталось ни одного живого существа. И целого. Он подмечает и легкую дрожь пальцев, и то, как нервно мужчина сглатывает, и даже восхитительное выражение брезгливости, которое появляется у графа на лице, когда он понимает, что стоит в луже крови. - Как мне тебя называть? – Резко спрашивает мужчина. - Как пожелаете, - покладисто отвечает демон, чтобы замереть от иронично-горького ответа: - Тогда я буду звать тебя… Сиэль. Да. Сиэль Фантомхайв. И твоей обязанностью будет защищать меня тогда, когда я не смогу защитить себя сам, ты всегда должен говорить мне только правду и быть только на моей стороне. - Как прикажете, милорд, - усмехнулся мальчик, чьи глаза стремительно приобретали оттенок ясного неба в летний полдень. На правом вспыхнула сложная печать и в тот же миг вместе с болью точно такая же печать появилась на руке Себастьяна. Граф без интереса осмотрел печать. Демон немного нахмурился. – Что дальше? - Дальше… - Граф огляделся вновь, будто впитывая, впечатывая каждую мелочь того места, где он заключил сделку с демоном. На лице его вновь проступило глубоко отвращение. - Если здесь не осталось живых – уничтожь замок. Сиэль улыбнулся – жутко, пугающе, и сквозь открытый рот мальчика в мир просочилась древняя тьма. Граф, безусловно, был сложной и интересной личностью, и молодой демон предвкушал занимательную игру, готовый наблюдать, как одним за одним будут нарушаться принципы Себастьяна Михаэлиса, погружая его во тьму все дальше и дальше. С небольшой помощью Сиэля... Над древним замком, откуда таинственным образом исчез граф и его спутник, эхом звучал зловещий нечеловеческий смех.