***
Дождь идет, а Михён будто все равно. Она медленно шагает темной аллеей, оглядываясь по сторонам на горящие фонари. До выхода осталось всего ничего, и через минуту с лишним она оказывается в более людном переулке. Нужно найти остановку и ехать домой, потому что уже поздно, а ей завтра на учебу. Она проходит жилые дома один за другим, зачем-то всматривается в адреса, сама не понимая зачем. На встречу Михён в переулок заезжает такси. Свет фар слепит, и машина останавливается с другой стороны улицы. И в этот момент в очередной раз понимает, что судьба откровенно издевается над ней. Потому что из салона автомобиля вываливается Хосок и шагает прямо к двери подъезда. Теперь-то она поняла, почему всматривалась в адреса, почему название улицы показалось ей знакомым, хотя она была уверенна, что раньше здесь не бывала. Просто когда-то Чонгук слил ей координаты Хосока, когда тот перебрался в Сеул с родителями. Наверное, думал, что они помирятся, заживут счастливо и умрут в один день. Михён провожает фигуру парня взглядом и еще долго пялится на дверь, за которой он скрылся мгновение назад. Зачем, Ким Михён? Включай мозги. Тебе абсолютно точно не надо туда идти. Станет только хуже. Но через секунду девушка плюет на все, и решает, что хуже уже точно не станет и направляется к подъезду. Рука тянется к дверному звонку, а на глаза наворачиваются слёзы от внезапно оживших воспоминаний. Рука обессилено падает и задевает звонок. Михён хочет убежать, потому что ей совершенно нечего сказать. Да и ком в горле стал, даже если бы хотела, не смогла. Дверь медленно открывается, и в проеме появляется лицо парня. — Михён-а, ты что тут делаешь? — с небольшой запинкой выговорил Хосок, открыв дверь. — Как нашла мой адрес? А Ким шумно вдыхает и до сих пор не может найти слова, чтобы оправдаться. А потом думает: зачем? — Ну, если скажу, что я сталкерила тебя, ты все равно не поверишь. — Не слишком уверенно отвечает девушка, опуская глаза на миленький красный дверной коврик и снимая черный капюшон толстовки. Хосок смотрит на нее, и откровенно не понимает, что сказать или что сделать. Ладонь только сильнее сжала ручку двери, а взгляд опустился на промокшие кеды Михён. — Слушай, а зайти не хочешь? — спрашивает Чон практически одновременно с «ладно, я пойду» девушки. И двое опять замолкают, а в воздухе повисает неловкая тишина. Будто Хосок на секунду уже успел пожалеть о своих словах, а Михён все еще решает, что ответить.***
Хосок живет теперь один. Наверное, родители переехали из шумного Сеула назад в Намъянджу, думалось Ким. И правильно, жизнь в мегаполисе не для них, она ведь их хорошо знает. Даже сама Михён не успевает за этим городом, несмотря на то, что живет здесь пять лет. Квартира Чона довольно простая, большая и просторная. В прихожей стоял всего лишь шкаф, а рядом со стеной аккуратно были сложены несколько пар обуви. Гостиная выглядела практически пустой. Ох уж этот минимализм. Красиво, но эти голые белые стены слепили глаза. Спасал только ночной вид на Сеул с окна. — Можешь повесить куртку на вешалку, хотя бы немного просохнет. Проходи, садись. — Покосившись на девушку, пробормотал парень. Михён кивнула и поплелась следом за Хосоком. Прошла к дивану, аккуратно села, а Чон включил чайник и начал зачем-то рыться в тумбочках. — И с каких это пор ты стал таким чистюлей... — пробормотала та, оглядываясь вокруг. — На двадцать втором году жизни понял, что иногда убираться все-таки нужно. — Его голос прямо дрожит, он метается туда-сюда, будто не знает, куда себя деть, и Михён понимает это. Потому что чувствует себя сейчас так же. Это так смешно, серьезно. Раньше они не могли находиться друг без друга, а сейчас пребывание в одной комнате доставляет обоим неудобства. Похоже, оказалось, даже их дружба не могла длиться вечно. Дружба. Она и не понимала, что именно из-за этого противного слова, которое так крепко связало их вместе, и в то же время нарисовало черту, которую просто так было не пересечь, ей тогда стало тяжело. Из-за него она отчаялась на столько, что решила сбежать от Хосока. — Как поживает Хёджон? — тихо спрашивает Михён, не глядя на парня. В мозгу Хосока внезапно образовалась черная дыра, и все вопросы, которые он подготовил, повалились прямо туда. В голове пусто. Все. Остались только факты, в виде воспоминаний. — Не знаю... — как-то слишком обрывисто ответил он, наполняя чашки кипятком. «Ах, ну ясно.» — думает Ким, хмыкнув. А Чону и слов не нужно, чтобы понять, о чем та подумала. Михён частично радуется своей правоте, и частично жалеет, что Хосок понял это слишком поздно. Прошлое не вернуть, и сказанные слова тоже. И извинения тут не помогут. — Она, кстати говоря, меня в университете нашла даже. Все твердит, что я тебя обманула. — внезапно говорит девушка, найдя в себе смелость. Самой интересно, что подтолкнуло ее на такие слова. — Или может... ты тоже так думаешь? Все. Хосок не может дышать. Он никак не может себя оправдать. Ни единым словом. Все, что он скажет, потом будет использовано против него. Поэтому, он просто обессилено опускает руки и вспоминает. Еще раз вспоминает. Как сначала отверг ее, а потом поверил на слова другому, почти не знакомому человеку, предав доверие. — Знаешь, я даже сейчас не могу понять, кто из нас больший идиот. — Михён сделала небольшую паузу, а потом продолжила. — Я, из-за того, что пришла сама и решилась разобраться со всем этим спустя пять лет, потому что меня душило все то, что я не высказала тебе в лицо тогда, или ты. Даже не удивился, когда я появилась у тебя на пороге... Значит, ты узнал меня, несмотря на то, что внешне я довольно-таки изменилась. И струсил сказать элементарное «привет». А сейчас... — до ушей парня донесся тихий всхлип, который заставил его обернуться. Его виноватый взгляд встретился с ее, заплаканным, но полным решительности. — Сейчас ты приглашаешь меня к себе, завариваешь чай, как будто ничего не случилось!? — Михён, не говори… — Что не говорить? Правду? — прервала его девушка, внезапно подорвавшись на ноги. Хосок хмурится, наконец-то оставляет несчастные чашки в покое и подходит к Ким. — Не говори так, будто только тебе было тяжело. Будто только ты переживала! Михён не уверена насчет его переживаний. И больно даже не от того, что она видит его насквозь, а из-за того, что хочет верить в искренность его слов. Между ними где-то метр. Девушка смотрит в эти шоколадные глаза и находит, что еще сказать. Этот взгляд просто кричит «прости», а сам Хосок так напряжен, но терпеливо ожидает хоть какой-то реакции. И Михён, удивляясь самой себе, улыбается. И оборачивается к выходу. — Михён-а, — Хосок успевает схватить ее за локоть прежде, чем она успеет отойти. — Прости меня, Михён. Правда, прости. Девушка поворачивает голову и опять смотрит на Чона. Старается улыбаться и не плакать. Освобожадет свою руку из его хватки и уходит в прихожую. Обувается, стягивает куртку с вешалки и одевает ее. Цепляет за одну шлейку рюкзак и открывает дверь. А Хосок так и остался стоять в гостиной. Только провожает ее взглядом. Михён выходит за порог и бросает последний взгляд. — Мы можем начать с начала! — наконец-то выкрикивает парень, срываясь с места. Дверь захлопывается перед его носом, так и не пропустив ответ. При других обстоятельствах Михён, не раздумывая, ответила бы согласием. Но в их случае все гораздо сложнее и запутаннее. Хосок готов, а она нет. Он не боится последствий, а Михён боится опять пострадать.«"Мы" не существуем уже пять лет, Чон Хосок.»
Следующим вечером пятый столик опять занят постоянным клиентом.