Никуда не отпущу

      До сих пор чувствую запах мокрого плаща. Ты принёс с собой холод и запах улицы. Отсюда чувствую, что ты напряжён, как натянутая струна. Твои губы наверняка такие же холодные и мокрые, как твой плащ. Несмотря на это, безумно хочется их коснуться. Проломить ледяную стену, которую ты воздвиг вокруг себя, и растопить все айсберги твоей души.        Рейдзи…        Знаю, я не имею права звать тебя по имени, но это единственное, что я смог произнести, когда посмотрел в твои серые глаза — бездонные, по цвету похожие на лезвие ножа, которым ты готов резать всех, кто полезет тебе в душу. Мне кажется, вонзи ты такой клинок мне в грудь, я бы улыбнулся, чтобы показать, что может быть тепло. Накрыл руки, держащие рукоять, своими — и вспыхнул фениксом. Опалил жаром. Признайся, тебе хочется этого.        Мне жаль, что расплатой за мои победы стал твой уход. Ты так любезно согласился посетить меня в последний раз. Последняя встреча… Сколько обещающего одиночество и тоску в слове «последний». Я хочу налить тебе не чашку чая — ванну. Рассказать, что бывает тепло. Одурманить чарующим ароматом, чтобы вызвать улыбку. Ты очень редко улыбаешься. Вероятно, потому, что знаешь, каким можешь быть в этот момент красивым.        Хочется провести ладонями по серебристым волосам и долго-долго любоваться глазами. Не хочу расставаться с твоей душой — слишком изнурительно для неё длительное одиночество. Сколько мы не виделись? Достаточно, чтобы забыть друг друга. Мы пытались сделать вид, что так и произошло, но до сих пор храним брелоки как память. Скажи, ты думал обо мне все эти годы? Я о тебе — беспрестанно.         — Нарухудо… — начал Мицуруги Рейдзи, но адвокат оборвал прокурора.         — Рюичи, — с улыбкой поправляю я. — Зови меня Рюичи.        Боишься панибратства? Оно гораздо страшнее, чем-то, что я сейчас могу схватить тебя за грудки и больше потом никуда не отпустить? Что я поддамся давнему желанию, появившемуся ещё с первого судебного процесса, и покажу, насколько приятным может быть общение между нами? Признаться, защищать клиента перед прокурором в лице тебя — лучшее, что могло случиться в моей жизни. Не потому, что я обошёл тебя как самого умелого обвинителя. Причина проще: интеллектуальная химия. Тебе тоже нравилось состязаться, не так ли? И эта связь между нами стала слишком тесной. Она прошла сквозь года, выдержала проверку временем.        Поэтому ты стоишь у меня на пороге, с твоего плаща капает вода, а сам ты стоишь как неприкаянный. Всё так, как и должно быть. Давно надо было схватить тебя за грудки, чтобы меня обдал запах сырого асфальта и дождя, чтобы на лицо закапала вода с твоих волос. Чтобы наконец можно было почувствовать сухие, тонкие губы, постепенно искажающиеся в усмешке. Мне плевать на твои уколы. Я слишком долго ждал, пока ты придёшь, ведь ты мог этого и не делать. Мог просто раствориться в толпе, разыграв из себя гордого одиночку.        Но ты пришёл, и я целую тебя, и всё переворачивается внутри. Хочется стиснуть сильнее: за шею — и просто потащить в спальню, торопливо раздевая на ходу. Пусть летят пуговицы и трещит ткань костюма — плевать, как же на это плевать! Хочется, чтобы твой запах окутал меня всего с головы до ног. Целуй меня до изнеможения.        Целуй меня, Рейдзи.        Слишком долго тянулся самый долгий судебный процесс в моей жизни, где на чаше весов висели твоё сердце и твоя гордость. Не хочу проснуться утром и обнаружить, что гордость победила. Никуда не отпущу. Мы по разные стороны баррикад, но сейчас — ближе стать невозможно. Сбрось плащ как обет безбрачия, и пусть в сердце войдёт не нож — ласковые пальцы, которые смажут его мёдом. Биться будет охотнее и сильнее, и на душе станет до невозможности сладко. Всего бы тебя обмазал мёдом, чтобы больше не было на твоей шее следов от удавки тоски. Она тебя не задушит. Я ей не позволю.        Позволю только рвано и ритмично дышать. Достаточно холода и дождя на сегодня. Мягкая постель с прилипающей от пота спине простынёй — более чем достаточно. Упавшие подушки, скинутое одеяло и временами поскрипывающий матрас — это ли не красота? Следы от ногтей на спине, впивающиеся в плечи пальцы — и чувственные, прерывистые вздохи. Затуманенные взгляды, искусанные губы, мольбы о продолжении. Не молишь — всем видом повелеваешь прикоснуться. Не могу противиться повелению. Это тело создано для прикосновений и нежных ласк.        Завернуть бы тебя в твой же ледяной плащ, но только для того, чтобы обездвижить — и ты бы никуда больше не скрылся. Остался на месте, такой же хмурый, немного уставший от жизни — и желанный. Увидишь такого — и захочется на всю жизнь рассесться на бёдрах, чтобы шептать пошлые глупости и смотреть, как хмуришься. Вот и всё. А ты придумал горделивую печаль, способную лишить тебя главного — нашей связи. Золотой цепи, протянутой сквозь время и пространство. Она незрима, но так ощутима. Так звенит, когда твоё лицо прямо над моим и ты всматриваешься мне в глаза, кажется, кончая. И я кричу вслед за тобой, чтобы обнять ещё сильнее. Стиснуть зубы и кулаки ещё крепче.        Ведь я люблю тебя, Рейдзи.        И никуда не отпущу.