Я так хочу

POV - Есоб Перед глазами все плыло. Он, приобняв меня за плечи, вел куда-то. Меня пошатывало из стороны в сторону, а заплетающиеся ноги постоянно на что-то натыкались. Ему надоело это и он, что-то недовольно бурча под нос, о мелком мудиле, которому сейчас не поздоровится, подхватил меня на руки, и последовал к месту назначения. Через несколько минут мы оказались в какой-то незнакомой комнате, но это меня не сильно волновало. Как только мой взгляд наткнулся на кровать, я сразу же последовал к этой мебели. Сонливость, что мне часами удавалось отодвигать на второй план теперь напомнила о себе с новой силой, будто бы весь мой мир сходился на этой ебаной кровати в ебаном задрипанном отеле. Но спать хотелось ужасно. А вот думать не хотелось. Только я умудрился сделать почти ровный шаг к данному предмету мебели, как он схватил меня за шкирку не позволяя двигаться. Резко дернул, разворачивая к себе. - Если пить не умеешь, так какого черта хлещешь это дерьмо?! – Зло прошипел он, придерживая за плечи и не давая упасть, - Черт, – недовольно слетело с его губ, - чтоб тебя! С меня резко сдернули куртку, а затем опять куда-то повели. Все, что мне нужно было именно в той комнате откуда меня выводили. Но ладно хоть путь был не долгий. Хотя конец нашего путешествия мне не понравился. Мы зашли в ванную. - Раздевайся. – В его голосе слышались повелительные нотки. В ответ я только посмотрел на него пьяными глазами, особо не улавливая суть и совсем не желая её понимать. - Раздевайся, - недовольно повторил он, - в таком состоянии у тебя все быстро вылетит из головы, а я хочу, чтобы этот день ты запомнил надолго, – уже тише проговорил он. Я, конечно, услышал его слова, но смысла все равно быстро улетел от меня. - Мне еще раз повторить или помочь тебе? – резко спрашивает он. Я только отрицательно помотал головой, и руки неуверенно тянутся к краю футболки. - Вот и хорошо, - протянул он, выходя из ванной. Через несколько минут он вернулся с непонятной ухмылкой на губах. - Тебе понравится, - довольно протянул он и легко стянул с меня оставшуюся одежду. - Уродище! – осматривая мое худое тело, произнес он, а затем затолкал в душ. С моих губ сорвалось злое шипение, когда капли воды коснулись моей кожи. Вода была ледяная. Я задергался под ее струями, пытался вылезти из-под нее, но его сильные руки не давали мне попросту двигаться. Я ногтями впился в его руки, царапая. Он только зашипел и зло усмехнулся, но когда я укусил его, то уже было не до шуток. Я заскулил, когда его кулак сильно и больно прилетел мне в живот, и, обхватив себя руками, сполз по кабинке вниз. - Ничего я еще отыграюсь! – яростно выплюнул он и сделал напор сильнее, и теперь холодная вода с силой хлестала мое тело, не давая нормально вздохнуть. Я кашлял, но уже не дергался. Тело привыкло к холоду. Вздернув голову вверх, я посмотрел на Чунхена из-под длинной челки, тот встретившись с моим взглядом только оскалился. - Кажется ты уже протрезвел немного, - проговорил он, но заканчивать эти странные водные процедуры не спешил. Только когда меня стала бить несильная дрожь, он выключил воду. Я так и остался сидеть на полу кабинки, недовольно зыркая на обидчика из-под длинной челки. А он, долго не бездействуя, с силой вздернул меня, поднимая на ноги, и наскоро прошелся жестким полотенцем по коже и куда-то потащил. Мокрые дорожки отметили мой путь от ванны до комнаты. На пороге я оцепенел. В комнате были открыты все окна. Январь, мать вашу! Схватившись о дверной косяк, я сделал шаг назад. На его губах заиграла злобная улыбка, и он посильнее вцепившись в мою руку, дернул меня на себя. Я сделал несколько шагов по ледяному полу и заскулил. Он вытащил меня на центр комнаты. - Стой! Не смей двигаться, – приказал он и уселся на кровать, с явным презрением наблюдая за мной. И я стоял, не смея двигаться. Почему… почему я слушаюсь его? Стою, смотря в одну точку, а из окна дует пронизывающий ветер и меня начинает бить дрожь, ноги сводит судорогой, и я стараюсь не упасть. Ледяной пол обжигает. Я каждой частичкой тела чувствую холод, который врывается внутрь меня, стараясь заморозить, остановить движение разгореченной крови, замедлить движение моего бешено бьющегося сердца. Чувствую, что меня хватить ненадолго. На глазах закипают позорные слезы. Я не хочу проиграть ему, но игра идет не по правилам, и с самого начала я был обречен на проигрыш. Усмехаюсь этой мысли, а зубы давно стучат от холода. Обнимаю себя руками, пытаясь согреться, но это не помогает. Ногтями впиваюсь в кожу, стараясь унять дрожь - тоже не помогает. До крови кусаю губы. "Лишь бы не упасть… лишь бы не упасть" - как мантру повторял я, но и это не помогло. Ноги подкосились, и я уже был готов встретиться с холодной поверхностью пола. Только почему-то с полом я не встретился, а встретился с горячими, обжигающими руками, крепко обнимавшими мое подрагивающее тело. Меня подняли, а затем куда-то понесли. Через пару секунд, мое тело, как мешок картошки бросили на кровать, радует, что не пол. Сейчас до отрезвленного сознания доходила вся суть моего плачевного состояния. Что будет дальше? Это уже не секрет для меня. Чунхен обходит комнату, закрывая окна, а затем плавной походкой подходит к кровати, наблюдая за моей реакцией. - Ну, что уже пришел в себя? – ехидно спросил он, касаясь обжигающе-теплой ладонью моей щеки. - Еще как – прошипел я. - Вот и отличненько. Он резко приблизился ко мне, седлая мои бедра. Правая рука собственнически легла мне на голову, пальцами зарываясь в волосы, а левая вцепилась мне в руку. Не удерживая, а просто давая понять, что деваться мне совершенно некуда. Он с силой вцепился мне в волосы и оттянул их назад, заставляя меня вскинуть голову… Глаза в глаза. Наступает несколько минут тишины. Мне тяжело на него смотреть, видеть как в нем плещется ничем не прикрытая похоть с примесями ярости. Зажмурившись, стараюсь абстрагироваться от окружающего мира, стараюсь забыть свое постыдное положение, забыть Чунхена, сидящего на мне и причинявшего мне боль. Весь ужас сегодняшнего дня, который, как назло, не собирается заканчиваться. Я слишком устал. Сегодняшнее выступление изрядно потрепало мне нервы, фансервис, который перешел границы дозволенного, непонятное поведение рэпера, игнор с его стороны, клуб, алкоголь, а теперь все продолжается здесь, в номере отеля, где меня собирается поиметь мой собственный хен. О да, как все эпично получается. Я просто в восторге. - Чунхен, за что ты так со мной? – мой голос разбивает тишину. Старший несколько раз моргнул, и всего на мгновение там можно было заметить ясные мысли, но потом все утонуло в забвенном желании и безграничной власти. - Просто я так хочу. POV – Чунхен Посильнее сжав руку на его макушке, я насладился болезненным шипением. Его глаза как будто горели во тьме, пожирали меня, старались пленить, отговорить, разжалобить, и наверное все-таки соблазнить... Что ж интересно. Я резко отодвинул его от себя, и он упал на кровать. Что за уебищный человек? Весь такой хрупкий, ранимый, а характер полное гавно. До ужаса худое тело, выпирающие ребра, острые плечи, тонкая шея, острые скулы и горящие глаза. Он не похож на девчонку, парень… парень… К удивлению, это совершенно не пугает, а скорее даже наоборот. Завлекает и распаляет. Парень. Такой же как ты. Это не есть что-то неприемлемое для тебя, все в рамках разумного… Никаких эмоций, никаких чувств, стараешься ты убедить себя, но почему тогда руки тянутся к его ледяной коже, почему этот же путь хочется проделать и губами? Почему этот взгляд загнанного зверька так возбуждает? И хочется его подольше помучить, а потом дать насладиться своим положением? Башню окончательно срывает. Руки беспрепятственно исследуют тело маленького чертенка, проводя пальцем вдоль линии каждой венки, выглядывающей из-под прозрачной кожи. Языком, вырисовывая непонятные никому рисунки на этом совершенном теле, заставляя его метаться в твоих руках, сводя с ума и еще больше распаляя. А это чувство… чувство сумасшествия и полного контроля, когда-нибудь оно появлялось раньше? Разве оно было, когда девчонки стонали под тобой? Нет. Только сейчас, только сегодня, только с ним ты чувствуешь это. Но ты упрям, ты не хочешь этого признавать. Ты опять закрываешься от всех и считаешь, что это он виноват во всем, и поэтому ты зубами впиваешься в такую сладкую кожу. Кровь медленно появляется в ранке, ты хотел доставить ему боль, но на самом деле неосознанно пометил его. Теперь никто не сможет подойти к нему. Несколько секунд всматриваешься в проделанную работу… Тело под тобой всхлипывает, и ты хаотично моргаешь, возвращаясь в реальность. Замечаешь алые струйки крови, плавно скользящие по его телу. В твоих глазах он заметил удивление, но не придал этому значения. Он был поражен тем, что ты принялся зализывать место укуса. Ты извинялся перед ним! Он не мог этому поверить. Но ведь это тоже получилось неосознанно. Ты сам себя не понимаешь. Мальчишка будоражил твою кровь, и ты привел его только для того, чтобы изнасиловать, получить только одностороннюю удовлетворенность, но сам не заметил, как перешел на полноценные ласки. Теперь согретый парень сам тянулся к тебе, он этого не понимал, сказывалось действие алкоголя, хотя он и выглядел трезвым. Он подсознательно тянулся к ласке, которую впервые так получал. Да - больно, да - унизительно, но при этом было и приятно, до сих пор пустующее сердце посмело впустить тебя внутрь. И ты это понимаешь. Но что станет с пацаненком, когда он осознает всю жестокость реальности? Ты и сам сейчас понимаешь, что ломаешь еще одну жизнь, но остановиться… нет, это не в твоем стиле, ты пойдешь до конца. Несмотря ни на что, по головам, по разбитым сердцам, по поломанным душам. Это никогда не останавливало тебя… Смотришь в его искаженное наслаждением лицо. Он прекрасен, тебе до безумства хочется коснуться его губ, таких пухлых, манящих. Но ты горд, упрямишься и, чтобы больше не поддаться соблазну, резко переворачиваешь его на живот, заставляешь согнуть колени и оттопырить задницу. Сил тянуть нет, и поэтому ты, натянув на два пальца презерватив, вводишь в него. Он вскрикивает и пытается отползти от тебя, но ты только впиваешься второй рукой ему в волосы, прерывая какое-либо движение. Он замирает, утыкается головой в кровать и тихо скулит, ты видишь, как его пальцы впиваются в простынь, побелевшие костяшки четко выделяются среди голубых ветвей вен. Усердно растягиваешь его, не хочешь доставить ему боль, усмехаешься этому желанию. Ты хочешь оттрахать его, но при этом не желаешь доставить ему боль. Не логично получается. Зверь внутри тебя против такого мягкого отношения. Он хочет взять мальчишку прямо так, не подготовленного, и драть его, чтобы он кричал, вырывался, плакал, умолял… Ты тоже этого желаешь, но не сейчас, что-то тебе подсказывает, что это можно будет сделать в следующий раз. Следующий раз… а разве он будет? Ты уверен, что это не последняя встреча. Ты почти сам ложишься на него, поцелуями проходишься по его соленым от пота лопаткам, укусами спускаешься до впадинки на пояснице, языком чертишь линии вдоль позвоночника, поднимаясь к основанию шеи. А чертенок только извивается под твоими руками, ни слова не слетело с его губ. Он понимает, что это бессмысленно. Ты уже на пределе, возбуждение окончательно срывает крышу. Разрываешь упаковку и раскатываешь презерватив по члену… Яркий засос у изгиба шеи и ты тесно прижимаешься к нему. Он понимает, что сейчас будет и поэтому в панике пытается отползти от тебя. Только у него не получается. Ты дергаешь его на себя, и он упирается входом о головку твоего члена. Опять пытается выползти из-под тебя, но ты только посильнее разводишь его бедра, обхватываешь за талию и не даешь ему двигаться. Сам делаешь маленький толчок, вошла только головка, но ты пока не стремишься двигаться дальше. Тело под тобой замерло, то ли в предвкушении, то ли в страхе… Ты выходишь, а потом опять маленький толчок. Головка опять оказывается внутри желанного тела. Входишь и выходишь так еще несколько раз. Чертенок, потихоньку расслабляется и больше не сопротивляется тебе, теперь ты жадно ласкаешь его тело… Следующий толчок был сильнее, твой член вошел глубже, срывая с губ мальчишки сдавленный болезненный стон. Наклоняешься к его спине и еще раз исследуешь ее поцелуями, не торопясь продолжать вход. Ты сам уже на приделе, но желание сделать так, чтобы этот демоненок поддался, выше всего. Еще один толчок и плоть пробирается немного дальше, опять ты медлишь мучая и себя и его. Ты весь в этом. Мальчишка под тобой полностью расслаблен, и ты пользуешься этим. Один резкий толчок и ты весь в нем. Парень срывается на крик, он не ожидал от тебя этого, а ощущение заполненности сводит его с ума, не давая трезво мыслить, хотя он и так пьян. Ты тоже не ожидал от себя этого, его тело, так легко принявшее тебя, упругие горячие мышцы, сжимающие тебя и приносящие массу удовольствия, и этот голос, который звенит в ушах. Ты сам себе не веришь, потому что этот маленький паршивец, зовет тебя! Да, именно твое имя сейчас слетело с его губ. Ты не веришь этому, но это так. Улыбаешься, осознавая, что эта игра приносит ему удовольствие. Несколько секунд заминки, а затем ты срываешься. Твои движения грубые размашистые, ты хочешь полностью почувствовать его, а он только выгибается и в голос стонет от твоего очередного толчка. Его голос срывается, когда твоя плоть в очередной раз врывается дальше обычного. Он уже не знает где явь, а где нет. Перед глазами яркие пятна, в ушах твои гортанные стоны, а в душе одно желание, что же ты делаешь с ним. Да и, что с тобой происходит? Что за реакция на тела друг друга? Неужели об этом вы так давно мечтали?.. Ты уже на приделе, да и твой парнишка тоже. Не желая так быстро это заканчивать, ты резко отстраняешься. Улыбаешься от того, что слышишь его недовольный стон, но он сразу же сменяется криком, потому что ты заставляешь парня подняться и оседлать твои бедра, а потом резко насаживаешь его на свой член. Чертенок так прогибается в спине, что тебе кажется, б дог он сейчас сломает позвоночник. Но нет, он запрокинув голову постанывает в такт твоим толчкам, а его руки хватаются за твои плечи, ища в них опору, но так и не находят и он заваливается назад, утягивая тебя за собой. Парень совсем без сил, а ты только нависаешь над ним и продолжаешь грубо врываться в его тело. Он не против и об этом говорят его стоны, которые он и не собирается сдерживать. Он открыт для тебя, и ты это видишь, поэтому и сам не пытаешься скрыться от этого чертенка. Зачем? Еще несколько мгновение, несколько толчков и вы оба оказываетесь на грани. Твоя рука сильно сжимает основание его члена, и ты кончаешь один. Его разочарованию нет предела, слезы опять катятся по его лицу, он умоляюще смотрит на тебя. Ты только ухмыляешься и начинаешь медленно ласкать его тело. Сам ты очень вынослив и уже через несколько минут опять врываешься в его тело, продолжая мучительно-сладкие ласки. Да, ты хочешь свести его с ума. И ты этого добьешься несмотря ни на что. *** И почему ты не удивлен, когда проснулся утром один? Усмехаясь, осматриваешь чужую половину кровати, измятые простыни, разбросанные подушки. Это будоражит воспоминания о вчерашнем вечере и ночи, по телу проходит дрожь, да, твоя фантазия работает хорошо и перед глазами медленно тянутся картины вечера, возбуждение тугие узлом собирается внизу живота. Прекрасно. Замечательно. Улыбаешься и потягиваешься. Отличное начало дня, ничего не скажешь. Вы не виделись с ним три дня, но грозного взгляда лидера хватает, чтобы понять, что вокалист был не в лучшем состоянии, но как же тебе хотелось застать того после похмелья и подкольть на счет не совсем грациозной походки. На четвертый день вы увиделись. Вокалист все-таки заявился в общагу. Выглядел он неплохо, походка его не выдавала, он снова был грациозным и возбуждающим. Только глаза боязливо блистали при виде репера. О да, это заводило еще сильнее. От этого его хотелось еще больше. Но к нему не подпускали. Мемберы будто сговорились и поочередно ошивались вокруг Есоба, не подпуская репера к тому ближе чем на два метра. Это определенно бесило. На седьмой день это стало уже совершенно не смешно и было необходимо пробиться к сексуальному, будоражущему сознание вокалисту, любой ценой. И такой момент представился. Есоб как раз заходил в ванну, в такие моменты его не стерегли. В тот момент, когда Есоб вроде был в ванне, но еще не успел закрыться на ключ, Чунхен и бросился к нему. Вокалист опешил, когда дверь резко открылась, ведь ничто не предвещало беды. Когда он увидел репера, то как ошпареный отшатнулся назад, облакачиваясь о раковину, а его незваный гость быстро закрывает дверь на ключ, потому что через секунду ручка начинает дергаться, а из-за двери летят грозные слова лидера. Но это уже было не важно. Чунхен довольно хмыкнул и с нескрываемой улыбкой смотрел на Есоба, который успуганно сжимался. - Они так докучают мне, - протянул репер, - не подпускают к тебе, а мне этого так хочется. Даже поговорить нельзя без их присутствия. Но я их не виню, это я виноват, - он устало пожимает плечами, и подходит ближе к парню, вокалист сильнее прижимается к раковине и поясница отдается болью, - как ты себя чувствуешь? - не громко спрашивает репер и его рука скользит по волосам вокалиста, нежно перебирая пряди, Чунхен прижимается почти вплотную. Есоб не отвечает на вопрос, только отрешенно смотрит куда-то в сторону. Рука в его волосах напрягается и сильнее впивается, заставляя поднять голову вверх. - Я спросил, как ты себя чувствуешь? - он не злится, все понимает, но ему нужен ответ, а немного силы нужно, чтобы его получить. - Нормально, - сквозь сжатые зубы выдает вокалист. - Вот и отличненько, - тот ехидно улыбается, - тогда сегодня мы это повторим. Репер довольно смотрит на возмущение, что плещется в глазах вокалиста и тот открывает рот, чтобы что-то ответить, но не успевает. Чужие требовательные губы уже впиваются в его, целуя сильно с напором и желая отдачи, глубоко и страстно, мокро и жарко, языком врываясь внутрь, исследуя, играя, возбуждая. В конце игриво прикусывая нижнюю губу вокалиста и оттягивает ее. - Отлично, - протягивает репер, - просто замечательно, - и легко чмокает парня, а затем ехидно гладит по щеке, - значит договорились. Он отстраняется и вокалист будто теряет опору, ему приходится сильнее облокотиться о раковину. Дверь открывается и разъяренный лидер влетает в комнату, он готов уже отвесить реперу подзатыльник, но вокалист только отрицательно вертит головой и тот успокаиваясь пропускает Чунхена вон из комнаты. Тем же вечером Есоб сидел в ванне, разбитый и опустошенный. Отрешенным взглядом он смотрел на клизму перед ним. Делать этого совершенно не хотелось, но определенно стоило. Уже позже, спустя долгие минуты, отмакая в ванной с пахучей пеной, он нервно кусал губы. Вечером опять будет больно. Больно и унизительно. Если с первым он хоть что-то мог сделать, то со вторым уж определенно ничего. Расслабившись Есоб скатился по бортику вниз, под воду. Так было легче. Тихо. Ничто не мешало ему. Никто не приказывал и не заставлял ничего делать... Когда легкие запротестовали он все таки вынырнул и жадно задышал. Горячая вода расслабляла, лишала мыслей, успокаивала. Это как раз было и нужно. Есоб опять сидел, только теперь одна нога свисали с бортика ванной и он сильнее раздвинул бедра. Он ехидно усмехнулся сам себе. Ужас, что за поза. Но так было нужно. Он расслабился. Пальцы привычно проскользили по животу и спустились ниже, обхватывая в желанный плен полувозбужденный член. Вокалист прикрыл глаза, отдаваясь только своим ощущениям, лаская себя, как он привык это делать. Когда возбужденный член завалился на живот парня, то можно было двигаться дальше. Специально подготовленный тюбик смазки был под рукой. Щедро вымазав пальцы в вязкой жидкости, Есоб снова обласкал член, а затем спустился ниже, помял поджавшиеся яички, коснулся кожи под ними, удивляясь, что она такая чувствительная, и дальше закружил пальцами вокруг предательски пульсирующего колечка ануса. Трудно было отрицать, что не хотелось попробовать, хоть было и немного боязливо, но самому растянуть себя хотелось безумно. Но и конечно же необходимо. Добавив еще смазки, и осознавая, что тянуть уже некуда, один палец с легкостью проскользнул внутрь. Не было даже дискомфорта. Было скользко и жарко, что Есоб сразу осмелился ввести второй палец. Теперь он их чувствовал. Было странно. Не больно, но появилось неудобство. Все-таки это не функция задницы... Два пальца медленно скользили внутри вокалиста, так же медленно расслабляя его и уверяя что бояться нечего. Но рука быстро затекла, как и все тело от неудобной позы, пришлось встать на колени. Так было легче использовать две руки. Сначала одна чувствительно поглаживала член, пока вторая медленно, прислушиваясь к каждому ощущению, растягивала задницу, а затем уже две руки переместились назад, чтобы было совершенно неудобно. Но по два пальца каждой руки спокойно входили, и дискомфорта уже не ощущалось. Не ощущалось фактически ничего, кроме извращенного возбуждения от того, что он все таки это сделал, но таких ощущений от задницы, которые он чувствовал, когда его касался репер не было и в помине. Это немного разочаровывало. Довольно выдохнув, Есоб быстрыми движениями довел себя до оргазма. Тело размякло, в голове была каша, а вечером его ждала не самая приятная встреча. Хотя вокалист отчаянно надеялся, что в этот раз она будет приятнее. Глухая ночь. Очередной дорогой отель. Но насладиться роскошью ему не позволили. Его буквально затащили в номер, бесцеремонно разувая и раздевая. Репер двигался быстро и четко, Есоб только и успел уловить как горят его глаза. Дальше его потащили в комнату. Свет не горел, в полумраке трудно было что-то разглядеть, но это было и не нужно, направляемый чужими руками он никуда не врезался. Хотя как сказать, ведь его просто впечатали в стену, а затем и неожиданно впились в губы, не давая сделать и вдох. Есоб опешил от удивления, но только на мгновение. Руки, что его держали, как и губы, что в него впились, были слишком требовательными и ужасно искусный и им было сложно не поддаться. Он был буквально втиснут в стену разгоряченным сильным телом. Чужие руки хаотично двигались по его телу, трогая самые сокровенные места и возбуждая. Чужие губы навязывали жаркую игру, а чужой язык во всю хозяйничал во рту. Это заводило как никогда. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, репер с характерным чмоком оторвался от губ, его руки уже заняли привычное место в волосах вокалиста и больно оттягивает его голову назад, кровожадных впиваясь в открытую шею. - Все-таки пришел, - шипел он туда же в шею, кусая чувствительную кожу, - прекрасно, просто прекрасно. - он довольно оскалился. - Разве я мог не прийти? - смог выдохнуть Есоб, - у меня не было выбора. Его с силой вздернули и теперь черные глаза кровожадно пялились на него. - О, нет, нет, мой дорогой, - мягко, почти ласково промурлыкал репер, хотя это совсем не сочиталось с его руками, которые крепко, почти больно зажимали его, - выбор есть всегда, мой дорогой и глупый мальчик, и ты свой сделал. Оскал пугал. Но пути назад уже не было. Есоб пораженно смотрел на репера. Прав ли он? Да. Да, прав. Выбор был. - Раздевайся, - снова его голос будто искрился, от напущенной мягкости не осталось и следа, - или тебе помочь? - он игриво приподнимает брови, - но учти, все пуговицы будут с корнями вырваны с твоей рубашки. Думаю ты этого не хочешь, - он сладко улыбался, - умница, хороший мальчик, - добавил он, когда вокалист принялся медленно, пуговица за пуговицой расстегивать рубашку. Репер поступил так же. Хотя в его случае все было намного проще, он одним махом стащил футболку и расстегнул джинсы, его член уже стоял и рвался в бой, что не укрылось от глаз вокалиста. Перехватив взгляд Есоба репер довольно ухмыльнулся. О да, ему это безумно нравилось. Но в ту же секунду он опять нахмурился, вокалист даже не избавился от рубашки, это ему определенно не нравилось. - Слишком долго, - прошипел он, стягивая рубашку через голову вокалиста и попутно стягивая мешающие джинсы , - слабо было так сделать? - выдохнул тот в самые губы Есобу и потом без особых промедления впился в них. Парня опять втиснули в стену, лопатки обожгло холодом поверхности. А репер играл с ним в излюбленную игру, то целовал мокро и жадно, то отстранялся и дразнил, то кусал и лизал и опять отстранялся и он получал ответ, реакцию на свои действия. Есоб играл по его правилам, но в этот раз не собирался уступать, только вот пальцы сильно впились в ягодицы, срывая тихий стон с губ, а дальше руки заставили обхватить репера ногами за талию. Вокалиста лишили земли, в прямом смысле. Но так афигенно было ощущать возбуждение репера, слышать такие тихие стоны, которые он старался сдержать, поддаваться его опытным рукам... В такой позе реперу ничего не мешало добраться до задницы вокалиста. Руки уже во всю шарили по плоским ягодицам, дразня и царапая, доводя парня до всхлипов, а потом и последняя преграда в виде трусов была сломлена и теперь руки свободно скользили по голой коже, заставляя вокалиста взгдрагивать при каждом прикосновении. Репер полуукусами спустился на шею вокалиста, давая тому возможность отдышаться и сам покрывал излюбленное место поцелуями, тем временем нахально лапая задницу Есоба. Тот всхлипывал и дергался, но уйти от прикосновении не мог. Когда пальцы прошлись по ложбинке и погрузились внутрь, Есоб выгнулся и тихо всхлипнул. Да, сейчас все было иначе, чужие пальцы будто были электризованы и только одного касания его тела хватило, чтобы принести удовольствие, не говоря о том что эти пальцы были внутри него. Член призывно запульсировал, и Есоб посильнее стиснул зубы, стараясь хоть как-то успокоиться. И в этом ему на удивление помог Чунхен, который подозрительно замер. А затем взгляд черных глаз, хотевших испепелит вокалиста, зло прошлись по его лицу. Тот стиснул зубы, излучая ауру неприкрытой ярости. Он буквально спихнул Есоба с себя, и парень упал, больно ударяясь задницей о пол и головой о стену. - Что? - еле слышно тянет Есоб, боясь поднимать голову. - Ты растянут - грозно рыкает Чунхен, - растянут, мать твою, - он моментально подлетает к Есобу и хватает за волосы, - приперся ко мне растраханный, сколько тебя сегодня поимели? - зло выплевывает он в лицо, - Ну? Говори сколько? - он безжалостно дергает за волосы и тянет вперед, ставя Есоба на четвереньки, а пальцы сильно и безжалостно проникают внутрь. Крик наполняет комнату, было слишком больно, даже не смотря на остатки смазки было больно, Есоб был зажат и это ухудшало положение, и в такие моменты он будто забывал как говорить. Но Чунхена это особо не волновало, он двинул рукой глубже, нарочно шевеля пальцами, - благо без спермы пришел, - ехидно тянул он, - ну как понравилось? Кто был лучше? Я или они? - он ядовито выплевывал слова и с садистким удовольствием двигал пальцами внутри, - может быть тебя хорошо обработали и войдет кулак? - задумчиво проворковал он, - как думаешь? - он потянул за волосы,наслаждаясь всхлипом и слезами, что катились по щекам вокалиста. - Нет, - только и смог выдохнуть он. - Нет? Не так сильно? Ну я могу помочь, - зло, с открытой неприязнью бросил он. Ладонь со свистом опустилась на худую ягодицу, Есоб всхлипнул и больно ударился головой о пол, потеряв единственную опору в виде руки репера в его волосах. - Никого не было,- проскулил он, - никого, - стараясь не вздрагивать всем телом повторил он, - это я, я... Он боялся поднять голову и посмотреть на репера. Он даже не представлял, что сможет увидеть, это слишком будоражило. Но в комнате стало тихо, только глубокое испуганное дыхание вокалиста прерывало тишину. - Сам? - повторил репер, - неужели так понравилось то, что я делал с тобой? - ехидство сочилось из каждого слова, и вокалист поежился. - Нет. - Нет, - снова взревел репер, - тогда, ебаный в рот, тебя точно трахнули! - Нет, - снова повторил Есоб и, собравшись с мыслями, добавил, - в прошлый раз было... было больно, я не хотел этого снова... Больше не было ничего сказано. Вокалиста стальной хваткой взяли за волосы, заставляя подняться. - В следующий раз ты будешь делать это здесь. При мне. - Грубое, тихое и злое шипение. Губы репера были сухими, а зубы как всегда острыми, а поцелуй нельзя было назвать таковым, потому что вокалиста просто кусали, беспощадно кусали. Затем его впечатали лицом в стенку и одним рывком вошли. Больше слов не было сказано. *** Вокалист проснулся от того что было необычно хорошо. Низ живота горел огнем, возбуждение тугие узлом собралось внизу и безумно хотелось разрядки. Но было что-то еще, что-то незнакомое, но безумно приятное. Есоб удивленно разлипил глаза, смутно представляя, что это может быть. Он был все еще в том же отеле, в той же кровати, на тех же простынях, где его в третий раз брал репер. Есоб лежал на животе, руками впиваясь в простынь и чувствовал он себя прекрасно. Прекрасно, потому что он был до одури возбужден. И ему было безумно приятно. Очередное нежное касание и он выгибаясь стонет. Его партнер уже давно понял, что тот проснулся, но продолжал ласкать. Есобу никогда не было так хорошо, и тот с кем он вчера засыпал определенно не может дать ему таких ощущений, поэтому это скорее всего сон, но Есоб заставил себя обернуться. В таком положении это было не слишком удобно, но он увидел сильные руки на своих ягодицах и черную макушку между ног. Тот медленно поднял голову и вокалист встретился с черными горящими глазами репера. Тот специально медленно облизал губы, а затем опять опустился вниз, Есоб со стоном повалился на кровать, ощущая как Чунхен языком ласкал его измученную задницу. Руки репера скользили по изящным бедрам, то спускаясь вниз, то опять поднимаясь вверх и сильнее раскрывая ягодицы Есоба. Затем эти же пальцы медленно скользнули внутрь, Есоб сильнее стиснул руки и шумно выдохнул. Чунхен сладко покусывал и вылизывал его ягодицу, а пальцы двигались внутри. - Хватит, - на грани оргазма простонал Есоб, - хватит, - от возбуждения крутило, трудно было лежать на месте, но Чунхен и ласкал и удерживал, это было безумной пыткой. Пальцы внутри были мягкими и нежными, они двигались неспешно, боясь сделать больно, будто они жили своей жизнью, ведь их хозяин не особо отличался мягкостью. Но сейчас было хорошо. Есоба выгнуло, когда пальцы прошлись по простате, оргазм накрыл парня с головой... Кровать прогибалась, простынь шелестела, репер неспешно подполз к Есобу. - Я был несправедлив вчера, - тихо шепнул репер на ухо вокалисту, - прости, - рука привычно похлопала того по щеке. У Есоба элементарно не было сил, чтобы ответить, он просто закрыл глаза... *** Так продолжалось два месяца. К концу этого времени Есобу хватало всего лишь одного взгляда, чтобы понять настроение репера и его планы на ночь. За это время даже вокалист был инициатором пары встреч, когда много всего навалилось, когда он был на взводе и совсем не было сил двигаться дальше, помогал Чунхен. Репер будто и знал, что все так будет, поэтому переодично встречал вокалиста со своей ехидной улыбочкой. Их секс особо не изменился, не считая того утреннего случая все было жестко и с максимальным удовольствием для репера. В одну из таких ночей, свежеоттраханный Есоб долго приходил в себя, пока Чунхен был в ванной, вокалист скулит то, что давно было в голове и уже было готово сорваться с губ. Сейчас пока он был один, пока он наслаждался этой полудремой, можно было и сказать. Только вот он не услышал как включилась вода, как скрипнула дверь и как репер вошел в комнату. - Любишь? - как всегда ехидно, недоверчиво и раздраженно повторил Чунхен, смакуя это слово. Внутри от чего-то разгорался пожар, ярость будто закипала в жилах. Любит он, что же за глупости. Рывком приблизился к вокалисту и дернул на себя. Тот опешил. А твоя рука уже с силой сжимает его шею. - О чем ты говоришь, уродище? - снова этот тон, ехидный, злой, - после всего что я сделал с тобой, ты мне еще пытаешься впаривать о какой-то несусветной любви? - его брови поползли вверх, - я тебе в жизни не поверю, - его пальцы сильнее сжимались, по телу разливалась злость, - если бы так поступили со мной, то я бежал бы при первой возможности. Так что закрой свою пасть! - заметив, что лицо вокалиста покраснело, он с небольшим усилием все таки сумел разжать пальцы, тот зашелся надрывным кашлем, - чтобы больше никогда я не слышал этого дерьма, усек? - теперь впиваясь в его волосы и вздергавая, спросил репер, - я не слышу. Ты меня понял? - Да, - все таки выдавил из себя Есоб, прикрывая глаза и измученно сворачиваясь. - Так то лучше, - и он снова похлопал вокалистапо щеке, в его излюбленной манере, - хороший, мальчик. *** Так проходит еще два месяца. Но теперь они тянутся безбожно медленно и мучительно, доводя всех до грани и заставляя срываться при малейшей возможности. После этого разговора вокалист ходит понурый, забитый и печальный. На душе обоих был осадок. Чунхен старался не думать об этом, но назойливые мысли всегда лезли перед сном и от этого становилось хуже, чтобы как-то отвлечься он сутками сидел в студии, но ничего хорошего из этого не выходило. В такие минуты хотелось разрядки, но такого Есоба совершенно не хотелось. И все равно, когда вокалист через несколько дней все-таки оказался в его кровати, было совсем не интересно натягивать на себя покорно тельце, которое почти не реагировал на него. Это бесило. Безумно бесило. Еще две недели пронеслись как угорелые. А смотреть на разбитого вокалиста было сложно. И его опять хотелось до одури. Было просто зажать того в темном углу общаги и до боли впиться в губы, целовать, кусать и не отпускать. Да было хорошо. Руки на чужом теле, синхронные движения, голову сносит быстро. И только томный шепот эхом разносится по комнате: - Сегодня вечером, - прикусывая хрящик уха шепчешь ты, - и, пожалуйста, докажи, что ты не гнилое бревнышко, - ехидно ухмыляешься и легко чмокаешь, после, привычно похлопывая вокалиста по щеке. *** Он прогнулся еще сильнее, глубже впуская тебя в себя. Нервный вдох и он сам начинает насаживаться на тебя. Тебе нравится его покорность и то, что он полностью отдает себя тебе. Сейчас он безумно тебя заводит: тонкое, дрожащее тело, переливающееся в свете уличных ламп, искусанные в кровь губы и стоны, которые он безуспешно пытался заглушить. Все это неимоверно заводит, и сейчас ты помогаешь ему, подаваясь бедрами вверх. Он вскрикивает и зажмуривает глаза, но продолжает движение. Тебе это нравится, ведь сейчас он ведет себя иначе… сколько раз ты его брал? Десять раз? Пятнадцать? Больше? И что было? Ты жестко брал его, не обращая внимания на его крики и мольбы, всего лишь односторонняя ласка, от которой ты получал только физическое удовольствие, а сейчас? Что происходит сейчас? Он отдается тебе на растерзание и при этом старается сам сделать тебе приятнее. Именно этого тебе и не хватало, стоило всего-лишь дать ему немного свободы, как он фактически завладел ситуацией. Да, руководил им ты, да – ты подчинил его себе, но сегодня ты вел себя по-другому и Есоб, как бы чувствуя это и сам преобразился… Его бархатные мышцы сильно сжимают тебя, мешая двигаться так, как ты хочешь. Шлепаешь его по ягодицам, и он недовольно шипит, впиваясь в тебя гневным взглядом. Наклоняешься к нему и кусаешь его раскрасневшиеся губы. Есоб опять шипит и не размывает зубы, чтобы не впустить тебя глубже. Его руки скользят по твоей груди, оставляя длинные борозды от ногтей. Тебе больно… Плавно движешься ладонями по его телу вниз, оглаживаешь ребра, талию, касаешься ягодиц и ныряешь ниже. Твои пальцы медленно скользят вокруг колечка мышц, в котором уже находится твой член. Пальцы медленно гладят раздраженную кожу, иногда врываясь внутрь между стенками мышц и членом. И в такие мгновения он заходится болезненным стоном и пытается вырваться из твоих рук, но ты не отпускаешь его, а наоборот, еще сильнее насаживаешь на себя. Ему больно, тебе – приятно. Он фактически падает на тебя, позволяя твоему пальцу вместе с членом двигаться внутри себя. Его быстрое судорожное дыхание опаляет твою шею, чувствуешь, как его пальцы снова впиваются в тебя, но тебе все равно, ты хочешь получить максимальное удовольствие и просто не обращаешь внимания на то, что ему больно. Двигаешься резко, размашисто, наслаждаешься его узостью. - Хватит, - почти плачет он, утыкаясь носом в твое плечо. В ответ ты замедляешься, руки медленно скользят по его спине, касаясь ровного ряда позвонков. Двигаясь ниже, ногтями выцарапывая различные узоры, вокалист стонет от боли, но уже не вырывается из твоих рук – он слишком устал. Твои руки царапают его талию, мелкие впадинки у ягодиц и опять вцепляются в его многострадальческие бедра и темп возобновляется… Насаживаешь его на себя, с силой, жестко, быстро, нетерпеливо, не давая ему и секунды, чтобы передохнуть. Он скулит, лежа на твоем плече, а ты тихо постанываешь, утыкаясь носом в его волосы. Он вкусно пахнет, и ты жадно вдыхаешь его запах… Чувствуешь, что на пределе, делаешь несколько особенно сильных и глубоких фрикций и со стоном кончаешь. Несколько минут, чтобы прийти в себя, чтобы понять, что на тебе лежит маленькое тельце, чтобы осознать, что он еще не кончил… Мгновение и выходишь из него, он откликается тихим шипением. Не отпускаешь его, а наоборот еще сильнее прижимаешь к себе, чувствуешь, как судорожно вздымается его грудь, как быстро бьется его сердце, как хаотично двигаются его губы, стараясь схватить еще немного воздуха. Он возбужден. Его член упирается тебе в живот, и ты чувствуешь, как он пульсирует. Мучительно медленно скользишь по его рукам сверху вниз, касаешься каждого его пальчика, а потом опять поднимаешься к плечам, касаешься груди, царапаешь соски и спускаешься ниже. Вокалист прячет лицо в основании твоей шеи, он нервно ерзает на твоих бедрах и тихие нежелательные стоны срываются с его губ. Ты касаешься его возбужденного члена, и Есоб начинает сразу толкаться тебе навстречу. Усмешка появляется на твоих губах. Ты подхватываешь его и укладываешь на спину, твоя очередь доводить его до исступления. Пока он не успел понять всю суть данной ситуации, широко раздвигаешь его ноги и пристраиваешься между ними. Мелкими поцелуями осыпаешь низ его живота, лобок и, наконец, касаешься его самого чувствительного места. Чертенок дрожит под тобой, его пальцы вцепляются в простынь. Языком проходишься по всей длине его члена, целуешь головку, слизывая естественную смазку и, наконец, обхватываешь губами. Младший судорожно вскрикивает и начинает подаваться навстречу твоему горячему рту. Пока язык играет с его членом, пальцами касаешься его яичек, медленно поглаживая их. Тело под тобой бьет дрожь, чувствуешь, как его член напрягается, а затем горячая вязкая жидкость выплескивается тебе в рот. Глотаешь, почти не чувствуя вкус. Вытираешь с губ остатки спермы, а затем тянешься к нему. Языком слизываешь кровь с уголка его губ и врываешься глубже. Проходишься по ряду ровных зубов, но дальше тебя не пускают. Усмехаешься. Рукой зарываешься в его волосы, а затем с силой оттягиваешь их назад, заставляя его закинуть голову. Он стискивает зубы еще сильнее, но потом подчиняется. Языком ведешь по его скулам, зубами играешься с мочкой уха, и спускаешься ниже. Вылизываешь его кадык, иногда кусая чувствительное место. Ставишь засос, а затем, оторвавшись от кожи, любуешься своей работой. Почему-то внутри тебя все безумно радуется, ведь он теперь твой. Ты первый осквернил его тело, доставил ему множество проблем и никогда не считался с его мнением. Но теперь ты рад, что все так получилось. - Еще один раунд? – спрашиваешь ты, носом касаясь его щеки. Он открывает глаза, дыхание становится рваным, а сердце увеличивает ритм. Вглядываешься в его глаза. Стараясь хоть что-то понять, но ты путаешься во множестве мыслей, которые видишь там. Поэтому просто ждешь ответа. Есоб тоже смотрел тебе в глаза. Этот контакт казался тебе вечным, но на самом деле это не так. - Мне нужно в душ, - выдыхает он и переворачивается на бок. Выкарабкиваясь из твоих рук. Смотришь, как он медленно садится на кровати и свешивает ноги. Неуверенной походкой он направляется в ванну. Шлепанье его босых ног, выводит тебя из полудремы. Смотришь, как он медленно садится на кровать. Осматриваешь его со спины, за последние дни для тебя это тело из уебищного превратилось в произведение искусства. Ты знал каждую линию, каждую складочку и тебе нравилась эта известность… - Я люблю тебя – искусанными, сухими губами шепчет он. - но я не могу так. Он испуганно озирается, сколько же смелости ему понадобилось, чтобы повторить это снова. Но внутри тебя опять разливался опасный коктель из недоверия, скептицизм, а позже и злости. Руки так и тянутся к его тонкой шее, чтобы снова хорошенько придушить и вставить мозги на место, видно как раз эти мысли он и читает на твоем лице, потому что сразу отшатывается. Но ты вздрагиваешь видя его страх. Сжимаешь кулаки и стараешься дышать спокойно. Нужно было поговорить. Это давно пора было сделать. И сейчас не место грубости и беспричинной злости. Который раз парнишка находит в себе силы сказать то, что ты боялся услышать. Его нельзя за это наказывать. Надо просто поговорить. Ты садишься и смотришь на него стараясь в этот раз скрыть все ненужные и раздражающих эмоции где-то глубоко внутри. «Люблю» - ты никогда не понимал значения этого слова. Что это за чувство? Ты не знал... и не чувствовал. Единственными были твои родители, но к ним ты испытывал уважение и благодарность, ты никогда не был к ним особо привязан. Все переживал сам и никогда не загружал родителей лишними мыслями, даже когда занялся музыкой, начал выступать в группе, они не знали этого. Ты только приходил и констатировал факт того, что завтра у тебя дебют. Ты знал, что отец будет против, что для тебя уже подготовили место в семейном бизнесе. Но ты решил сам распоряжаться своей жизнью, решил заняться тем, что тебе нравится и ведь ты поступил правильно. Теперь твой доход от композиторства даже больше, чем ты ожидал. - Я пойму, если ты посмеешься, опять изобьешь и выставишь за дверь… - тихо сказал он, выводя тебя из задумчивости, - но я уже просто не могу, мне трудно приходить сюда, я боялся сказать после того... - он запнулся, - после того раза, но сейчас больно и… я… - Есоб увидев твой твердый взгляд, порывается уйти, но ты быстро придвигаешься к нему и обнимаешь со спины, тем самым удерживая месте. - Люблю, - повторяешь ты, голос был слишком громким и грозным и парень вздрагивает, - я тебя не люблю… - произносишь ты. Голова парня понуро опустилась, он больше не хотел слушать, этого было вполне достаточно и поэтому он начал вырываться из твоих рук. - Или просто еще не осознал обратное. Я не знаю этого, - не замечая порываний младшего продолжаешь ты, а Есоб после твоих слов на несколько мгновений замирает в твоих руках, - но я… ты для меня не просто друг, - ты горько усмехнулся, - хотя уже не известно считаешь ли ли ты меня другом, но ты уже и не просто участник группы, а что-то большее. Я чувствую злость, когда долго не вижу тебя, мне неприятно видеть как кто-то спокойно касается тебя, я готов убить макнэ, которые постоянно вешается на тебя, лидера, который фактически не отходит от тебя ни на шаг, особенно мне не нравится, что Кикван ходит с тобой в душ. Мне неприятно то, что я не могу общаться с тобой так же как остальные, последнее время я чувствую непонятное влечение к тебе, и мне не хватает общения с тобой, и я чувствую, что хочу тебя физически, мое тело требует тебя. Хотя бы просто касаться тебя, но то, что произошло сегодня и происходит почти каждый вечер… я не собираюсь отрицать этого! Я поддался своим эмоциям, сказав, чтобы ты пришел ко мне. Я сделал все осознано и тем более, мне кажется, что все это время ты был не особо и против… И сейчас ты озвучиваешь те мысли, которые боялся озвучить все это время. В противостоянии между собой и... собой, победил все равно ты, и теперь сбежать не получится. Ты оказался в плену и даже стальная клетка дает надежду на свободу, а эта ненормальная зависимость от человека, никогда не отпустит тебя. Хотя, возможно, что такой мысли не появится в твоей голове, ведь твое пустующее сердце нашло то, чем можно заполнить пробел. Так вы и засыпаете хватаясь друг за друга, как за спасительную соломинку. Утром ты проснулся от ощущения того, что кто-то на тебя смотрит. Открыв глаза, ты встретился с взглядом янтарных глаз. Те пристально смотрели на тебя. - Ненавижу тебя, гад, – говорит их хозяин. Слова звучат сипло, потому что мальчишка сорвал вчера голос, а на губах видна запеченная кровь. До самого утра вы не хотели расставаться, теснее прижимаясь друг к другу в жарких объятиях. - А вчера ты убеждал меня в обратном, – и ты, несколько боязливо, напрягшись всем телом, ожидая неожиданного отказа, тянешься за поцелуем. И ты его получаешь. Страстный завораживающий поцелую, который будоражил твою кровь и заставлял сходить с ума.