Тихая смерть

На расстоянии я не увижу, Но я пытаюсь все изменить Где-то ответы, но задыхаюсь Нашу любовь мне не переплыть... Харли сидела за роялем и играла спокойную мелодию, прикрыв свои прекрасные серые глаза. Волосы были заплетены в два низких хвоста, а из одежды на ней было коротенькое платьице наполовину голубого, наполовину розового цвета. Блондинка практически шепотом пела какую-то песню, которой ее парень не знал. Но Джей уже начал подозревать, что с его Королевой что-то не так. Сидя на небольшом диванчике рядом с окном, Джокер рассматривал свою девушку с ног до головы и искал причину такого спокойствия. Он никак не мог узнать свою Харли Квинн, которую знал всегда. Безумную, неугомонную, вечно прыгающую от распиравшей изнутри радости. Но сейчас... сейчас она выглядит слишком спокойно, что и пугало молодого человека. Решив узнать, что случилось с блондинкой, Джокер встал и подошел к черному роялю, на котором играет Харли, пытаясь понять текст этой чересчур спокойной песни. Еще один день, и Я не закричала на рассвете, Что нет тебя Но еще один день, и Я знаю причалы... Слова песни звучали так, будто сероглазая решила умереть после этой песни. Мистер Джей искренне не понимал, зачем она играет именно эту песню - спокойную, медленную, с каким-то смыслом. Ведь раньше Харли никогда так не делала. Она могла просто стучать по клавишам, что-то фальшиво кричать, а потом звонко смеяться, и тогда в ее глазах не утаивается частичка радости и безумия. Но сегодня... сегодня блондинка ни разу не улыбнулась, не назвала Джокера Пирожочком и даже не поцеловала его. Вела себя чересчур спокойно. Слишком спокойно. Это и впрямь пугало его. - Харли, что-то случилось? - впервые за два года жизни с блондинкой спросил Джокер. На его обычно безумном лице сейчас была лишь серьезность и испуг в глазах. Пусть даже он ненормальный псих, она - его Королева, и он любит её. И должен знать, что случилось с Харли. - Расскажи мне. Вдруг спокойность мелодии закончилась, и Харли начала давить на клавиши сильнее и быстрее, создавая громкость и немного резкости мелодии. Падали, падали к звездам Может быть, может быть просто Сломана, сломана к тебе Моя любовь... Это буквально выносило мозг Джокеру. Она не отвечает на вопросы, все время молчит, играет спокойные мелодии. Весь день мистер Джей на нервах. Мало того, что песня медленная, она еще и с такими словами, будто девушка хотела умереть. Поняв, что ничего не добьется, Джокер просто сел рядом с сероглазой, чтобы послушать ее звонкий голос, которого весь день не наблюдал. Он сел так, чтобы было видно ее лицо, чтобы он мог запомнить каждую черту этого бледного лица, эти прекрасные серые глаза. Он видел её длинные ресницы, спокойный взгляд, но он не видел лишь ее улыбку. Такую... её . Яркую, всегда ободряющую, которую он видел всегда. Всегда, но не сейчас. Надо ли, надо ли это Прячется, прячется где-то Сломана, сломана к тебе Моя любовь... Падали, падали к звездам Может быть, может быть просто Сломана, сломана к тебе Моя любовь Надо ли, надо ли это Прячется, прячется где-то Сломана, сломана к тебе Моя любовь... Допев песню, Харли выдохнула. День близился к вечеру, и девушка слабо улыбнулась, посмотрев в окно. Закат все так же прекрасен, как и всегда. Взгляд перевелся на Джокера, которому блондинка не сказала ни слова сегодня. Вздохнув, Харли встала со стула и села на колени молодого человека, обняв руками его шею и положив голову ему на плечо. Сам Джокер естественно не ожидал такого, и даже немного дернулся, но после обнял девушку в ответ, крепче прижимая к себе. От нее пахло жасмином, и этот запах безумно притягивал к себе. После десяти минут таких крепких объятий, Харли молча вышла на балкон, закрыв за собой дверь, что давало понять Джокеру не идти за ней. И вот, он сидит уже пять минут, уже десять, двадцать... и он все ждет ее на этом же месте. Но через час терпение лопнуло, и голубоглазый открыл дверь на балкон и зашел. Однако, Харли там не было, а на небольшом столике лежала записка: «Спасибо тебе за все, пирожочек. Без тебя моя жизнь не была бы такой веселой и интересной. Но я ухожу. Прощай. Безумно люблю тебя, твоя Харли Квинн.» Посмотрев вниз, Джокер увидел мертвое тело своей девушки. Столько боли он никогда не чувствовал. Но теперь она раздирает его сердце. Он никогда не найдет такую же, как Харли, и он прекрасно знал это. Теперь он полностью понимал причину её поведения и смысл той грустной песни. По всегда сухим щекам Джокера покатились мокрые дорожки соленой воды.