Исключение из правил

Жнецы, по сути своей, вообще очень интересные создания. Большинство любят лето, потому что оно жизнь, и ненавидят зиму, потому что она смерть. Но какое правило может существовать без исключений? Действительно, таких правил нет. Вот и получается, что одним жнецам нравится лето, другим весна, третьим осень, а некоторые без ума от той самой смерти-зимы… Нехорошо, конечно, в тридцать пять градусов ниже нуля разгуливать по улице, когда синоптики пообещали сильный снегопад. Тем более, без шапки и в расстегнутом пальто. Можно и получить по голове глефой от слишком заботливого напарника. Однако, Алан в час ночи наверняка уже спит, а потому Эрику можно не опасаться долгих и нудных лекций о том, что о здоровье нужно заботиться. Можно на некоторое время забыть обо всём, что происходит вокруг, и обо всех, кто присутствует в жизни… Наверное, трудно было предположить, что настолько свободолюбивый, общительный и вообще яркий Эрик Слингби может любить зиму. Но, что не говорили бы любители логичных поступков и стереотипных поворотов событий, этому жнецу из всех времен года самой близкой была зима. Общительность? Маска, за которой скрыто нежелание подпускать к себе близко кого-то одного. Обжигался уже об это и при жизни, и после смерти, хватит. Яркость? Работа на показуху, чтобы никто не догадался о настоящих эмоциях и чувствах. Тяга к свободе? Но разве может быть полная свобода, когда рядом есть по-настоящему близкое и дорогое существо?.. Что может дать Эрику весна? Напоминание о давно ушедшей жизни, которую даже возвращать не очень-то хочется. Спасибо, не надо, и так хорошо живется. Что даёт лето? Лето яркое по-настоящему, и Слингби не хочется обманывать себя, что, может быть, у него есть шанс быть таким же. Самообмана достаточно, им он только и живёт. А осень? Осень даёт ощущение тоски, скованности, и понимание того, что рядом находится точно такое же некогда светлое и разноцветное, а сейчас постепенно угасающее создание. Нет уж, благодарствуйте, хватает и того, что это угасание жнецу приходится каждый день видеть. Зима же совершенно другая. Она холодная, спокойная, отрезвляющая. В какой-то мере даже красивая. И пускай мертвая, это не важно. Сам Эрик давно уже точно такой же мертвый. Да, зимой действительно красиво… Невинно-белый снег, отражающий и усиливающий слабый свет зимнего солнца… Снегопад, постепенно засыпающий землю, людей, дома, ярко искрящийся ночью под светом фонарей… Сильный ветер во время метели, приносящий чувство настоящей свободы, помогающий успокоиться и подумать над происходящим… Иногда даже появляется ощущение, что это всё не жестокая реальность, а иной, противоположный мир, словно Зазеркалье. Но не то безумное Зазеркалье, куда попала Алиса, а Зазеркалье спокойное, белоснежное, как снег… Возможно даже настоящее, по сравнению с реальным миром, который уже давно утонул в грехах и ненависти… Остановившись, Эрик снял перчатку и осторожно снял с рукава пальто первую за эту ночь снежинку. Даже несмотря на то, что руки жнеца были тёплыми, почти горячими, снежинка не растаяла… Слингби вздохнул. Жнец. Шинигами. Ангел Смерти. Грубо говоря, живой мертвец. Только представляющий из себя не бездушную плоть, а саму душу, получившую персональный облик… В давно мертвом теле, всё-таки состоящем, в какой-то степени, из положенного всякому представителю вида Homo Sapiens, набора костей, нескольких килограммов мышц и мяса и пытающихся функционировать внутренних органов, давно уже не пульсирует кровь. Соответственно, тёплой является только нематериальная душа. Материальное же тело остыло так, что даже снег, падая на него, не тает. Эрик всмотрелся в снежинку. Шесть лучиков с острыми концами, сложный узор… Всё, как и обычно. Однако, каждый раз узор разный. И это заставляет жнеца рассматривать снежинки с предельной сосредоточенностью. Казалось бы, обыкновенный кусочек замёрзшей воды, но... Но такой красивый кусочек… Со своей судьбой, своей траекторией полёта, со своим сроком жизни. Какие-то снежинки окажутся настолько слабыми, что не долетят до земли. А какие-то, воюя с ветром и остатками солнца, опустятся в самый низ, к миллиардам своих сестёр, и помогут скрыть под белым покрывалом весь мир. Ощутив, что снегопад слегка усилился, Слингби поднял голову к небу. Как только несколько снежинок коснулись губ, Эрик позволил себе чуть улыбнуться. Это странное чувство… Приятное, нежное, приносящее с собой какое-то необычное удовольствие… Как при поцелуе… Эрик как-то раз пытался рассказать об этом чувстве Алану. Но тот ничего не понял, хотя и сам любил ловить снежинки губами. Сказал, что у него снежинки сразу же тают, ничего с собой не принося. Ну, с этим ничего не поделаешь. У некоторых души тёплые настолько, что согревают и мёртвое тело… Несколько часов бессмысленного блуждания по безлюдным, занесенным снегом улицам принесли желанное спокойствие, удовлетворение и адекватность мысли. Взглянув на часы, Эрик тихо присвистнул. До начала рабочего дня оставалось три часа. За это время он никак не успеет выспаться. Следы явного недосыпа увидит внимательный Алан. А это значит, что лекцию выслушивать всё-таки придётся. Ну да ничего. Это можно и пережить. В конце концов, отчитывать будет не начальник, а персональный лучик света. Чем-то даже похожий на снежинку – с таким же сложным характером-узором, непредсказуемой траекторией полёта-судьбой, со своим сроком жизни… Насмешливо фыркнув своим мыслям, Слингби стряхнул с волос снег, надел шапку и застегнул пальто. Так хотя бы есть шанс, что лекций будет на одну меньше. К тому же, снегопад, по словам синоптиков, будет идти целую неделю. Нельзя упускать такой момент. Особенно ему, Эрику Слингби - исключившему себя из всех правил одновременно и не подчиняющемуся ни одному закону мироздания.