***
Наша жизнь сплошная игра, где многие либо устанавливают, либо нарушают правила. Нет точных указаний и цели. Нет информации о том, что ты получишь победив, но тем не менее все мы стремимся стать выше в рейтинге жизни. Когда нам нужно выбрать между уровнями этой игры, мы неосознанно выбираем тот, что нам, возможно, будет не по силам. Но, проходя его раз за разом, мы заучиваем нужную дорогу и в конце-концов приходим к следующему уровню. В жизни Люси было много таких переходов и все она завершила с блеском, ошибившись лишь пару-тройку раз. Сейчас она стоит перед пультом управления и имеет право либо нажать на кнопку старт и продолжить игру, либо развернуться, уйти и жить спокойной жизнью. Стать девушкой на время, раскрыть тайны своей семьи или жить так, как она уже привыкла. Старт на неизвестной карте или продолжение игры на уже заученном поле. — Сыграем в отношения? — Звучит скорее, как риторический вопрос, ведь Люси, наверное, очень глупа и наивна, раз надеется на то, что пройдет этот уровень без единой «смерти» и ошибки, с первого раза. Потому что она соглашается на эту сделку, смотрит холодно с расчетом. Думает о том, что, когда раскроет все карты, уйдет оставаясь либо в проигравших, либо в победителях. Ей нет разницы. Ей не чего терять. — У меня есть пару условий. — Заметить легкое удивление на лице Драгнила ненужная деталь. Положить первый ход в этой игре важно настолько, что даже подготовка к этому ходу заставляет чувствовать напряжение. «Первое впечатление важнее всего». — Слушаю, — кратко кивает Нацу, складывая руки в замок и слегка наклоняя голову на бок, внимательно следя за каждым движением девушки. Ему невдомек зачем блондинке этот геморрой, но шестое чувство подсказывает, что здесь что-то не чисто, а интуиция шепчет о том, что об своих догадках лучше промолчать. Пока. Кофе на столике стынет.***
Тихая музыка, распространяющаяся по залу мягкой фоновой пеленой, сотворяет нужную атмосферу. Накрытый стол, сверкающая сервировка стола, изысканные блюда. Аристократический дух здесь настолько глубоко вжился, что уют и семейная обстановка позабыты. Если они вообще существовали в этом доме. Грей выдыхает, делая глоток вина и оглядывая всю свою семью. Мачеха, которая выжила его мать. Брат, который ненавидит его всеми фибрами души. Отец. Пожалуй единственный человек, которого брюнет считает роботом, хладнокровным существом, которые забыл что такое смеяться в унисон со своей семьей, что такое ночевать дома и что такое любить. Жестокий мужчина, похоронивший свою человечность вместе с появлением первых миллионов в кармане. Теперь для него мир делится на тех, кто против него и за. И ему нет значения, родственник ли, друг ли, если ты против него, значит ты его враг. Все остальное не важно. — Как в университете? — Стальной голос проходится по всему залу, а рука Фулбастера младшего вздрагивает, потому что его спрашивают о чем-то и приглашают сюда, только для того, чтобы попросить о чем-то. Раньше, когда он был несмышленым ребенком, который посчитал, что кровь на руках его отца это всего лишь кепчут, брюнет исполнял любые указы, просьбы, не задумываясь ни о чем. Даже о том, что потом все может пойти против него. Раньше за простую похвалу этого «робота» он мог выполнять грязную работу, но сейчас. Когда похвала стала простыми звуками, исходящими от этого существа, когда холод стал частицей его жизни он не готов становиться на задние лапы перед ним. Ему достаточно. — Грей, ты знаешь о моей ситуации? Он знает. Знает, что большинство голосов отдают за Драгнила, и что его компания проигрывает и отстает на два шага. Понимает, что отцу нужна сучка, которая сможет подлезть под крыло Нацу и сдавать его следующие шаги, помогая старшему подняться по лестнице выше. Но это его не колышет. — Отец, я не стану. — Отрезает дальнейшее развитие темы брюнет, глотая кусочек мяса и поднимая тяжелый взгляд на бесчувственное существо. Мысленно он усмехается, ведь раньше пытался увидеть в этих глазах напротив хоть что-то теплое и знакомое. — Сын, ты ведь знаешь что. — Начинает вновь Сильвер Фулбастер, а у младшего щелкает и даже скула дергается от того, как тот его назвал. Ему претит это звание. Претит эта семья и ее законы. Претит все, что связано или называется их фамилией и именем. — Я сказал нет. — Вновь отрезает брюнет, поднимаясь из-за стола и разворачиваясь к двери. Он даже не обращает внимания на восклики мачехи о том, что он невоспитанная сволочь, не обращает внимания на усмешку брата. Ему не до этого. У него нет времени на прогнивших родственников. — Джувия Локсар. — Доносится до его ушей и он замирает. Перед глазами проносится множество имен, которые отец произносил таким же тоном, а на следующий день их фотографии красовались в ленте новостей ТВ, как умерших. — Она хорошая девушка. — С какой-то усмешкой в голосе произносит Сильвер, болтая вино в бокале. Грей сжимает кулаки. Слабое место. Этот робот знает все его слабые места. Грей добрый, слишком добрый от рождения. Он не переносит насилия или ругани. Пародоксально, да? Вырос в семье, где отец разбирается с препятствиями только этими способами, но не переносит их. — Она здесь не причем. — Шепчет Фулбастер младший, прекрасно зная: его слышат. Кулаки сжимаются настолько, что ногти неприятно впиваются в кожу. В голове проносится последняя встреча с этой девушкой, а потом он слышит просьбу отца вновь. Однако в этот раз видна угроза. Угроза жизни невиновного человека, который просто стал препятствием к победе в этой игре. Грей хмурится и уходит. Сегодня ему нечем ответить.***
Люси проходится взглядом по своим клиентам. У каждого, как обычно, накипела какая-то проблема или новость, которой ему или ей, не суть важно, критически нужно поделиться. Она недовольно дует губы, выдыхая через нос. У нее нет личного бармена, который послужит кем-то вроде отдушины для её мыслей и это утомляет. Вести дневник — пробовала, забрасывает через два-три дня. Открываться людям, будь они близки или вообще не знакомы — опасно, жизнью научена. В голове крутиться сегодняшний диалог с Драгнилом. Гребаные условия, которые они оба пообещали ставить в процессе исполнения, ограничиваясь количеством пяти пунктов. Блондинка нервно постукивает ноготками и поверхность стойки, понимая, что уже не выйдет из этой игры чистой. Хотя. Шанс еще есть. Но он мал, настолько мал, что кажется бликом в ночном клубе. Налив очередному клиенту, который в первый раз в подобном заведении и долго не мог решить чтобы такого заказать, да бы не выглядеть новичком, выбрал «кровавую мери» и ушел с довольной душой, но кривым лицом от крепкости напитка. Люси облизывает губы, смотрит на наручные часы и выдыхает: ее смена кончилась. Дома ждет незаконченный университетский проект, курсовая, а еще пару книг, которые нужно проштудировать. При всем этом нужно выспаться, чтобы завтра на «презентации» их «пары» не выглядеть, как мышь, и не мучать визажистов, которые обязательно будут там. Даже удивительно, что розоволосый не позвонил ей. От нее ведь зависит его нынешняя репутация. Хартфелия прыскает смешком, а потом поглощает одним глотком остатки имбирного чая и направляет свой взгляд в конспект. Отношения отношениями, презентации презентациями, а ее учеба — единственное, что держит ее на плаву и на что она надеется в будущем, так что выбор между сладким снов, прилагающим завтрашний свежий сияющий образ, и бессонной ночью за учебниками и ноутбуком очевиден. Согласиться на это было решением ради выгоды, потому что первое ее условие, это. Скрывать любую ее деятельность, биографические факты и т.д. от публичного обзора.***
Бывают моменты, когда всё рушится от одной подписи, одной маленькой закорючки в контракте. Вроде бы это был тот последний лучик надежды на то, что все еще можно исправить, а потом он так резко превращается в вирус, который парализует и медленно захватывает всё, что ты так долго создавал, над чем работал и не спал ночами многие годы. «…Компания „Wite&BlackFox“ признается банкротом. Последний контракт, заключенный директором и по-совместительству главным дизайнером одежды этой компании, был огромной ошибкой. Похоже, акционерное собрание не задумывалось о том, что, потратив последние капли своего бюджета на „идеальную“ ткань, они могут попасться на мошенников. Ткань, заказанная ими из Турции, прибыла в ужасном состоянии. Многие дорогие материалы были поддельными. Капитала на новую партию ткани нет, а акции „W&BF“ опустели на глазах обескураженных спонсоров. Многие из них чрезвычайно недовольны сложившейся ситуацией и уходом их вложений в воздух. Как будет развиваться дальнейшая ситуация далее и что будет делать директор компании Лиссанна Вайт, можете увидеть у меня в блоге в скором времени. Всегда свежие новости высших кругов, Мелоди Кей.» Беловолосая горько усмехнулась и сделала глоток терпкого ликера, от которого на языке остается неприятное послевкусие. Этот напиток она ненавидит. Так же, как ненавидит сейчас себя, понимая, что работа ее жизни, с раннего детства, теперь была продана до гроши, лишь ради того, чтобы успокоить взбешенных спонсоров и сотрудников. Она прикрывает глаза и перед ней до сих пор стоит картинка того дня, когда ей прямо-таки подсунули этот гребаный договор о ткани. Тогда против было всего двое, теперь об этом все забыли. Теперь она неудачница в глазах людей, которые ей восхищались. Теперь её жалеет собственная семья, которая всегда поддерживала. А ей не нужна жалость, сожаление в глазах напротив или усмешка. Ей нужна её мечта. Её компания. Она выпивает все до дна и ставит бокал на ближайшую полку, проводя взглядом по всей студии. Работы, которые должны были войти в коллекцию этого месяца, над которыми она страдала три недели. Старые успешные проекты. Награды. Дипломы. Лиссана сжимает кулаки, сглатывает, садиться на стул и просто понимает: у нее нет больше ничего за что она хотела бы бороться. Ничего. Нет.***
Яркие вспышки слепят глаза. Множество вопросов, сыплющихся на них со всех сторон. Хартфелия вздыхает и выдыхает. Эта атмосфера, воздух — все знакомо до щемящего отвращения в груди. Ненавидит публику. Ненавидит высшие слои общества. Но она вновь вступает в игру. Краткие ответы на вопросы, все по сценарию, который был обговорен там, за кулисами. Якобы смущенные касания друг друга. Яркая улыбка для будущих фото в блогах и журналах. Легкое движение ладонью, поправляя прядь, теплый взгляд. Покусывание губ, в якобы нервные для нее моменты, а потом, когда камеры и журналисты остаются за спиной, она хмуро усмехается уголком губ, делает глоток воды и смотрит на себя в зеркало. Белое платье с узором бесцветных, таких же белых цветов, и недлинным шлейфом сзади. Нежно-розовые босоножки на шпильке. Пару аксессуаров в виде цепочки и браслетов из белого золота. Легкий весенний макияж, еще больше выделяющий бледную аристократическую кожу и вишневые губы, длинные ресницы и темные тени для выделения цвета глаза и размера глаз. Волосы завитые и уложенные в опрятную прическу типа «спящей красавицы». Этот образ она не видела с тех пор, как вернулась с Лондона. Там она всегда, даже под кипами едких комментариев и тягучих усмешек, должна была сиять. Гордо подняв голову, идти вперед: пусть плюют в спину. Это значит, что она впереди. Она смотрит на вошедшего Драгнила и понимает, что он еще не вырос. Он не знает, что из этого общества легко выпасть. Люси мысленно хмыкает, зная, что ему придется пройти, а потом выдыхает и выходит с ним вновь к камерам, к новой волне журналистов. Ей нужно прикрытие, чтобы узнать тайну отца. И она получит его, даже ей вновь придется примерить на себя маску блеска и сливок, как раньше. Хотя нет… Как раньше она не будет никогда…