Два разных мира

Тайком наблюдая за Эдвардом, я подала формуляр учителю. Когда я проходила мимо, парень окинул меня ледяным взглядом. Откуда столько злобы? Миндалевидные глаза оказались не карими, а черными как уголь. Мистер Баннер подписал мой формуляр и выдал учебник, не задавая глупых вопросов. Похоже, с ним мы поладим. Естественно, он предложил мне сесть с Котвудлом. Вперив глаза в пол, я подошла к парте, за которой мне предстояло сидеть рядом с ним. Глядя прямо перед собой, я положила учебник на парту и села, краем глаза заметив, что Эдвард заерзал. Он двигал стул к самому краю парты, подальше от меня… морщась, будто от дурного запаха! В полном замешательстве я понюхала свои волосы; они пахли зеленым яблоком — аромат моего любимого шампуня. По-моему, со мной все в порядке. Я опустила прядь на самые глаза, словно темный занавес между мной и Котвудлом. Что же, буду слушать мистера Баннера. К сожалению, лекция была посвящена молекулярной анатомии, которую я уже изучала. Пришлось слушать и записывать во второй раз. Удержаться я не смогла и через занавес темных волос нет-нет да посматривала на своего странного соседа. Он целый урок просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше от меня. Я заметила, что его левая рука сжалась в кулак, а под бледной кожей проступили жилы. Да, похоже, парень не из спокойных. Длинные рукава темной рубашки завернуты до локтей. Субтильным Эдвард казался только рядом с дородным братцем. Казалось, урок тянется бесконечно. Интересно, это потому что он предпоследний, или потому что я ждала, пока разожмется страшный кулак? Так и не дождалась. Котвудл словно прирос к краешку стула. В чем дело? Неужели он всегда так себя ведет? Похоже, Алия не так уж и не права, что не любит эту семью. Наверное, дело тут не только в зависти. Проблема не может быть во мне, ведь Эдвард совсем меня не знает! Я еще раз взглянула на Котвудла и горько об этом пожалела. Черные глаза полыхнули такой ненавистью, что я невольно сжалась. В тот момент до меня дошел смысл выражения «убить взглядом». Как только прозвенел звонок, Эдвард вскочил и бросился вон из класса. Оказывается, он на целую голову выше меня! Я будто приросла к стулу и тупо смотрела вслед Котвудлу. Словно во сне, я собирала вещи, пытаясь побороть переполнявший меня гнев. Когда я злюсь, дело всегда кончается слезами, а рыдать в самый первый день не хотелось. — Ты Елизавета Свон? — раздался мужской голос. Оглянувшись, я увидела симпатичного парня, светлые волосы которого с помощью геля были разделены на мелкие пряди. Судя по дружелюбной улыбке, его мой запах не смущал. — Луиза, — мягко поправила я. — Меня зовут Майк. — Рада познакомиться, Майк. — Хочешь, помогу найти следующий класс? — Вообще-то у меня физкультура. Думаю, спортзал я найду. — Я тоже иду в спортзал! — радостно воскликнул Майк. Наверное, в такой маленькой школе подобные совпадения случаются довольно часто. Мы вместе вышли во двор. Парень трещал без умолку, но назойливым не казался. Он приехал в Ельню из Калифорнии десять лет назад и тоже скучал по солнцу. Как хорошо, что у нас общий английский, мы сядем вместе! Похоже, Майк — самый приятный из моих сегодняшних знакомых. — Слушай, что ты сделала с Эдвардом Котвудлом? — смеясь, спросил Майк, когда мы входили в спортзал. — Парень был явно не в себе! Я вздрогнула. Значит, мне не показалось, и Кал-лен не со всеми ведет себя так по-свински. Что же, придется притвориться идиоткой. — Котвудл — это тот парень, с которым я сидела на биологии? — простодушно спросила я. — Угу, — кивнул Майк. — Как только ты к нему села, у него будто живот заболел. — Не знаю, — покачала головой я, — мне он не жаловался. — Да он точно больной! — Новый знакомый топтался возле меня, вместо того, чтобы идти в мужскую раздевалку. — Если бы случилось чудо, и тебя посадили со мной, я бы времени зря не терял! От его искреннего восхищения мне стало немного легче. Мистер Клапп, преподаватель физкультуры, подобрал мне форму, но переодеваться не заставлял — в первый день я могла наблюдать за занятиями с трибуны. В Ельне физкультуру в старших классах посещали только по желанию, а здесь она была обязательной. Да, хуже не придумаешь! Наблюдая за четырьмя волейбольными партиями одновременно, я вспомнила, сколько травм получила и сколько подруг потеряла, играя в волейбол, и меня замутило. Наконец прозвенел звонок. Облегченно вздохнув, я понесла формуляр в канцелярию. Дождь кончился, зато подул холодный сильный ветер. Я брела, опустив капюшон на глаза и втянув руки в рукава. А войдя в теплый административный корпус, тут же испуганно попятилась к двери — у стойки администратора стоял Эдвард Котвудл. Спутанные бронзовые волосы я узнала мгновенно. Кажется, он не слышал, как хлопнула дверь. Я прижалась к стене и вся обратилась в слух. Низким, очень приятным голосом Котвудл спорил с администратором. Понять чего он добивается, не составило никакого труда — ему хотелось перенести шестой урок биологии на любой другой день. Не может быть, что все дело во мне. Наверняка что-то случилось еще до того, как я вошла в кабинет биологии. Мало ли какие неприятности могут быть у парня! С чего ему меня ненавидеть? Входная дверь открылась, и порыв ветра разметал лежащие на стойке бумаги и мои волосы. Маленькая девочка молча передала администратору какую-то папку и ушла. Эдвард Котвудл медленно повернулся, и черные глаза снова окатили меня холодной волной ненависти. Даже искаженное гримасой злобы, его лицо, казалось прекрасным. На долю секунды я почувствовала какой-то животный страх — в этом парне есть что-то дьявольское! Всепоглощающий ужас отступил, но мне еще долго было не по себе. — Что же, ничего не поделаешь! — произнес Котвудл низким бархатным голосом. — Пусть все останется, как есть! Простите, что отнял у вас столько времени. — Повернувшись на каблуках, он быстро вышел на улицу. На трясущихся ногах я подошла к стойке и протянула формуляр. — Как прошел первый день? — спросила сидящая за стойкой женщина. — Все отлично. — Мой голос дрожал, поэтому ответ прозвучал неубедительно. Когда я подошла к пикапу, стоянка уже почти опустела. Как же уютно в кабине! Похоже, в этой промозглой дыре именно пикап станет мне настоящим домом. Думая о том, что случилось сегодня, я молча смотрела на лобовое стекло и довольно скоро замерзла. Все, пора ехать! Мотор взревел, и я поехала к Чарли, на ходу вытирая слезы.