Где-то посреди неизвестности

Когда Энди пришёл в себя, первые его слова — пусть и прозвучавшие довольно невнятно — были: — Тупая стерва! Больно же! Потом он понял, что сказал это очень громко и наверняка привлёк к себе внимание. Смутившись, парень сел и огляделся по сторонам. Вокруг было ничего. Теоретически, он мог бы сказать, что «ничего не было», но это было не совсем так. Ничего было чернильно-черного цвета и напоминало, главным образом, лес. Как бы лес, совершенно лишённый всякого света — это насколько Галлахер разбирался в лесах. И простирающийся во все стороны. Энди сидел на пересечении тысяч бесконечностей и усиленно соображал, что следует делать дальше. Если парень всё правильно понял, то он… ну, получается, умер. Это даже дарило некоторое облегчение: в конце концов, ничего хуже уже случиться не могло (это было уж слишком маловероятно). Однако, вот так сидеть на месте было удручающе. Поразмыслив, Энди решил, что обязательно куда-нибудь придёт, если только начнёт идти. Так что, на всякий случай вытянув вперёд руки, он двинулся в неизвестном направлении. Видно практически ничего не было, и парень шёл то ли интуицией, то ли ощупью, время от времени натыкаясь на неразличимые стволы деревьев. Энди даже навскидку не сказал бы, сколько времени прошло, пока он продвигался из точки «x» в некую ещё более загадочную точку. Возможно, времени здесь просто не существовало. Вокруг были только темнота и тишина — уже не пугавшие, а, скорее, успокаивавшие. Тем временем, существовало несколько важных вопросов, требующих рассмотрения. Главным было нечто вроде: «мёртв или не очень мёртв?» Учитывая, что последним воспоминанием Энди была кошмарная когтистая тварь, рвущая его на куски… скорее, первое. Вообще, это немножко расстраивало. У него, по-видимому, больше не будет ни девушки, ни любимого минивэна, ни косячка, ни слепящего солнца или там шоколадного мороженого. И, наверное, клевых способностей тоже больше не будет. Хотя, к чему обманывать, после смерти брата он всё равно старался пользоваться ими как можно реже. С другой стороны, исчезли паранойя, спешка, всевозможные заботы… Галлахер всегда считал, что так, без них, и нужно жить — вот только общество не было с ним согласно. Впрочем, какая разница. С того времени прошло уже несколько маленьких вечностей. Энди не чувствовал усталости, жажды или холода — ничего. Хотя, начало становиться скучно. И как раз тогда в механизме этой сложной иррациональной материи что-то изменилось, и метрах в пятидесяти впереди появилось слабое свечение. Больше всего оно напоминало отсветы костра — и Галлахер направился прямо туда. У огня сидело четверо людей. Энди остановился за деревом, чтобы приглядеться повнимательнее. Они совершенно не выглядели опасными и играли в карты. В первом человеке правильная осанка и сдержанные жесты выдавали военного. Лицо мужчины было приятным и удивительно спокойным; время от времени он поправлял каштановую чёлку, падавшую ему на глаза. Второй был обладателем пышной и курчавой рыжей бороды, красных щёк и футболки с надписью “You don’t mess with me”. Также на нём была бейсболка с вышитым на ней флагом (три вертикальных полосы: зелёная, белая, оранжевая), но хрен Энди помнил, чей он. Ещё двое — низкорослый мужчина с орехового цвета волосами и полуголая блондинка с живым немного хищным лицом — сидели совсем близко друг от друга, что явно о чём-то говорило. Причём девушка была одета в какие-то подозрительные доспехи, которые, казалось, были сделаны не для защиты, а для демонстрации фигуры. Пока Галлахер разглядывал незнакомцев, «низкорослый» поднял голову и посмотрел на него удивительными янтарными глазами. В ту же секунду на его лице появилась хитрая улыбка: — А вот и гости. Проходи, садись, — он махнул рукой, не занятой картами, на свободное место у костра и, когда Энди сел, как бы невзначай поинтересовался, — Ну так как ты умер? — Габриэль, так разговаривать невежливо, — заметил «военный». Подняв глаза на Галлахера, пребывавшего в некотором ступоре, он добавил, — извини, мы ещё сами не совсем привыкли ко всему этому. Меня зовут Командор Джеймс Норрингтон. Рыжий хрипло захихикал: — Командор без корабля? Джеймс с ухмылкой ответил: — Я когда-то то же самое говорил одному капитану. И он, чёрт подери, пережил меня. В свою очередь, рыжий также представился: — У меня много имён, но можешь звать меня Суинни. И, если уж Джейми решил раскрыть все козыри… я, в общем-то, лепрекон. Думаю, стоит сразу такие вещи говорить, а? Пока что у Энди было стойкое ощущения попадания в психбольницу, которое усиливалось с каждой секундой. Третий мужчина как раз тогда вкрадчиво сообщил: — Габриэль, — на невысказанный вопрос Галлахера он поспешно добавил. — Тот самый, единственный и неповторимый. — Каллисто, — обворожительно улыбнулась девушка. Парень сглотнул и произнёс: — Я… я — Энди Галлахер. Тот, кто нарёк себя архангелом, присвистнул: — О, чудо-мальчик Азазеля! Долго ж ты сюда шёл. — Стоп. Стоп-стоп, — Энди выставил вперёд ладони, пытаясь заставить всех приостановиться. — Я не очень понимаю, кто такой Азазель. Не знаю также, где я нахожусь, почему и кто вы такие, люди. — Люди, архангел и ирландец, — поправил Суинни. Какое-то время все молчали. Блондинка вздохнула: — Очевидно, мы не доигрываем эту партию. Ну ладно, — и кинула карты в костёр. Габриэль подался следом и послал девушке недоуменный взгляд: — Детка, у тебя был туз! Такие хорошие козыри слила! Командор откашлялся. Дождавшись паузы, он серьёзно обратился к Энди: — Если ты думаешь, что мы знаем всё, то ошибаешься — мы все читаем книгу с одного места, но написана она кем-то другим. Если начать с простых вещей… ты ведь уже понял, что умер? — Да с этим разобрался более или менее. Меня убило что-то… похожее на призрака, ну, или демона. — Вполне в его вкусе, — пробормотал себе под нос архангел. — Ясно, — кивнул Норрингтон. — Так что это за место? Все многозначительно посмотрели на командора, и блондинка заметила: — Слушай, ты вызвался отвечать на вопросы. Со стороны военного послышался вздох. — Это, на самом деле, что-то вроде чистилища. По идее. Только потому, что это — не рай и не ад, а что-то между. Очевидно, — он обвёл глазами сидящих вокруг, — наверху решили, что спорных личностей нужно складывать в отдельное место. — И мы здесь, — подтвердил лепрекон. — Узнаю Мишу, — закивал Габриэль. Галлахер не считал себя спорной личностью (в окружающих был более чем уверен). Хотя… не на каждом углу встретишь парня с даром внушения. Который, к тому же, убил собственного брата. Вспоминать об этом до сих пор было тоскливо. — И вы никогда не пытались выбраться отсюда? — А зачем? — удивилась Каллисто. — Я появилась здесь первой и успела обойти всё, прежде чем нашла это место. Выхода нет, не может быть. Тем более, нам здесь нравится. — Почему? — вот уж чего Энди никак не мог понять… — Я нашёл здесь покой, — задумчиво улыбаясь, сказал Норрингтон. — Всё стало проще. Осталось только дождаться старого знакомого — уверен, он попадёт сюда. — Я нашёл здесь эту стерву, — подмигнул архангел, тихонько указывая на блондинку, которая тут же пихнула его локтем, невзирая на «Милая, ну больно же!». — А я нашёл «Гиннес», — широко ухмыльнулся лепрекон, прежде чем приложиться к большой бурой бутыли. Вытерев рот рукавом, он заметил, — «Джек Дэниелз», конечно, совсем другое дело — но и это тоже ничего. — И что теперь? — тупо спросил Галлахер. — Я… у меня никогда не было определённой цели в жизни, это правда. Но просто сидеть здесь, вот так… — У тебя есть мы, — заметил Суинни. Габриэль обнял Каллисто за талию и широко заговорщицки усмехнулся: — Тем более, кто сказал, что мы сидим здесь просто так? Мы ждём гостей. А пока давайте достанем картишки. Парень, ты играешь?