Однажды в лагере

      Неужели всё закончится именно так? Грудная клетка была готова лопнуть об безумного биения сердца; отяжелевшая голова раскалывалась от невыносимой и режущей боли, словно его только что огрели прочной дубинкой. Заплетающиеся ноги дрожали и дёргались, будто он пробежал несколько километров. Горло пересохло, наполнилось кровью, хотелось пить (всего-лишь один глоток воды и я буду счастлив всего-лишь один глоток один глоток), по красному лицу обильно стекал пот, а грудь беспрерывно содрогалась, точно вот-вот взорвётся, но он продолжал бежать.       -Стой, иначе будут хуже! - ни на шагу не отставая, крикнул ему вслед перекачанный парень в промокшей от пота футболке. Сухие ветки деревьев беспощадно хлестали его по разъяренной физиономии, перекошенной ненавистью и злобой, как у бешеной собаки, которую разозлили или забыли накормить. Он доберётся до него. Обглодает все косточки. Он врежет этому сопляку прямо по переносице, а затем выкрутит все руки и ноги, чтобы тот больше никогда не приближался к его девушке. Если этот заумный кретин и посмеет к ней сунуться, то она будет испытывать к нему только жалость... и точно не любовь.       - Ега, поторапливайся!       - Мы его догоним! - задыхаясь и хватаясь за левый бок, выпалил его друг. Он на секунду остановился и посмотрел вверх: унылое небо затянула темнота, на которой загорались миллиарды безжизненных мигающих звёзд, какие бывают на рождественских или новогодних открытках, где изображаются зимние вечерние пейзажи. Но сейчас была не зима, а лето. И лето было в самом разгаре. Егор остановился, чтобы отдышаться и жадно вытянул изо рта язык. На лбу появилась испарина, а на шее выступили жилы. Изначально он не хотел издеваться над бедным Пашей, как бы Семён (какое доброе и ласковое имя) его не уговаривал, но теперь он согласен. Всеми руками за. Разве он напрасно пробежал весь лес?       Может, Паша и был слабаком, но бегал он быстро. Даже очень. Егор и Семён огляделись: они вернулись на знакомое место.       На небольшом расстоянии от двух небольших разноцветных домов, где расположили первый и второй отряд, находился деревянный прямоугольный туалет, какие обычно встречаются в посёлках и деревнях. Воспитательницы, вожатые и «пионеры» находились на танцевальной площадке, и последние с мелкой дрожью во всех частях тела ждали, когда объявят «медленный танец». Для кого-то это самый романтичный день в жизни, но точно не для неё: она вероятно стоит и думает, где же мой Пашенька? Почему он не пришел? Он меня не любит? Надо было остаться с Семёном, он бы так со мной ни за что не поступил. Катя - грязная и глупая шлюха.       Она не должна была его бросать! Всё из-за этого проклятого Паши!       - Вот ты где, нашёлся, миленький, - расплываясь в своей дибильной и... пугающей? улыбке, пропел Семён и достал из кармана железный, переливающийся в лунном свете кастет, который ему подарили друзья на «день рождение». Он любил своих друзей. Друзья всегда хотели угодить и добиться его расположения. Семён был довольно тупым, но его спасала невероятная агрессивность: своим наглым и безбашенным поведением он получал одобрение не только жаждущих зрелища парней, но и восхищённых девушек. В школе он пинал и задирал мелких, старшеклассников и кого только можно (особенно самых стеснительных и закомплексованных). Он мог смело обозвать учителя матом, прыгать на парте во время урока, орать на прохожих, когда урок физкультуры проводится на улице, и оплёвывать мусорные мешки во время очередного субботника. Девушки просто «текли», когда он «успокаивался» и был с ними вежлив. Одно дело, когда тебе говорит комплименты тихий и скромный ботаник, а другое - слышать приятные слова от самого ненормального и неугомонного типа во всей школе.       - Устал, бедненький? Ничего страшного, отдохни, - переходя на шаг, произнёс Егор и стал медленно сжимать-разжимать кулаки. Надоело торчать на унылых дискотеках и, как самый конченный ребёнок, попивать лимонад, вроде «буратино» или «дюшес».       Осточертело бестолково бегать по футбольному полю и гнить на заурядных и скучных дискотеках, которые проходят под строгим присмотром взрослых. Сейчас он оторвётся по-настоящему.       - Не надо, пожалуйста, оставьте меня, - корчась на грязной земле в позе обдолбанного алкаша, произнЕс измождённый Паша. Порванные в области колен одетые по случаю праздника джинсы (специально, сука, раздобыл утюг, чтобы их погладить) пропитались потом и сырой травой, а на футболке засохли пятна слюней - это он неудачно сплюнул. Он никогда не умел правильно и круто плеваться, всё время слюна падала на футболку. Не получилось и в этот раз. Сбившиеся, взлохмаченные волосы падали на заплаканные глаза, а губы кровоточили. Вид у него был самый жалкий. - Я... Я не хотел...       «Зачем они так со мной? Что они себе позволяют?», - ненавидя себя за то, что приходится извиняться перед этими аморальными уродами, мысленно произнёс Паша. Он должен сейчас кружиться а медленном танце с Катей, а не валяться, точно пьяница или бомж, возле местного туалета. «Что они собираются со мной сделать? Твою мать, как же болят ноги...».       - Заткнись, сейчас мы с тобой разберёмся, - прохрипел Семён и грубо схватил его за воротник клетчатой рубашки. Любимой рубашки, которая так нравится Кате. Паша, уже не в силах противиться, попытался ухватиться позеленевшими пальцами за травинки, но они выскользнули из его рук. Семён тряхнул его пару раз, а затем сильно ударил спиной о деревянную дверь, отчего Паша охнул и повалился вперёд. - Она моя девушка. Знаешь, как это обидно... Я столько дней качал фигуру и занимался спортом, чтобы нравиться девочкам. А затем приходишь ты и всё портишь. С тобой интересно? Ты умный? Так вот, СЛУШАЙ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО, я сейчас выбью из твоей головы твою ёбанную книжку!       Слово «ёбанную» ярко впечаталось в его помутневшем разуме, а затем прокрутилось несколько раз, словно эхо в пустом колодце. Именно это слово заставило его проснуться и прочувствовать всю реальность происходящего. Человек, который гонится за тобой по всему лесу, угрожает, прижимает к стене и говорит, что выбьет из твоей головы «твою ёбанную книжку» готов на всё. Каким бы жесткими и зверским это ни было. И Паша понимает, что не может спастись. Он выдохся. Даже если он попытается ускользнуть, его настигнет дружок этого полоумка.       Паша, беспомощный и бледный, взирал на своего грузного соперника с нескрываемым страхом и ужасом. Семён - животное, над которым преобладают первобытные инстинкты и потребности, а не человеческие и духовные качества. Паша не сможет переубедить его «остыть» и угомониться, потому что желание бить, причинять боль и смотреть на поражение очередной жертвы у Семёна сильнее, и напрочь заглушает такие чувства, как сострадание. Паша отказывался верить, что все полученные за последние годы знания, планы и мечты о светлой жизни разрушатся из-за этого мускулистого и хладнокровного придурка, который своё имя вряд ли сможет написать без ошибки. Паша готов был разрыдаться от чувства отчаяния, пустоты и безысходности: он потеряет всё? Неужели из счастливого и устремлённого парня сейчас сделают овощ, растение, калеку, не способного разговаривать и делать самостоятельные движения?       - Получи, урод! - произнёс Семён и больно ударил его коленом по яйцам. Обмякший от бессилия Паша сдержанно пискнул и зажмурился. Из воспалённых глаз потекли слёзы. Область паха разрывалась от тяжелой, словно давящей изнутри, боли. Он согнулся за приплющенное место и согнулся, что доставило Семёну безумное удовольствие. Ему нравилось, что он может управлять судьбами людей. У него в руках возможность сделать выбор: оставить человеку хорошую жизнь, или...       Он надел на костяшки левой руки кастет, хмыкнул и размахнулся. С трудом понимая, что происходит, Паша с опаской спрятал голову вглубь худых плеч, словно черепаха, уползающая в панцирь, а после почувствовал на своей щеке чьё-то сухое и твёрдое прикосновение.       Сначала пришло недоумение, затем его сменило непонимание, и через секунду по всему телу как будто прошлась волна молотов, вбивая в кожу гвозди самых разных размеров. Во рту появился неприятный горький привкус, а кадык судорожно задёргался. И он закричал.       - Заткнись! Заткнись! - верещал Семён, возбуждённо размахивая металлическим кастетом его по щекам. Паша ревел, плакал, визжал, сквозь крошащиеся зубы полилась чёрная, перемешанная со слюнями кровь. Каждый удар оставлял на его заплаканных щеках красные отчётливые следы, которые с каждым прикосновением превращались в царапины и ссадины, а позже в глубокие кровоточащие прорези. Семён ненавидел его. Так будет с каждым, кто посмеет встать к него на пути.       - Не надо... не надо, - теряя сознание, выдавил Паша и беспомощно повалился на землю. По израненному подбородку стекала густая кровь, а вокруг опухших, как у боксёров, глаз образовались огромные фиолетовые круги. Перед глазами всё поплыло, точно он спрыгнул с «каруселей». Он почувствовал, как к горлу поступила тошнота, словно его перевернули вниз головой, и отвернулся. Вырвало. Как же ему было плохо. Кровь, перемешанная с блевотиной. Кровь. ВЕЗДЕ КРОВЬ. Паша с самого детства боялся крови. Теперь она была повсюду: волосы в крови, лицо, руки, живот, ноги в красной... чёрной... липкой жидкости...       - Тащи канистру, - приказал Семён, открыл дверь туалета и забросил туда обессиленного Пашу. Несчастный плюхнулся задницей о холодный пол, а затылком врезался в сырую стену. Запах отходов, мочи и перегара. Слава богу, вместо огромной дыры с говном, находился белый, хоть и слегка ржавый, унитаз.       «А ведь если бы здесь была отверстие с дерьмом, он бы бросил меня прямо туда», - с нервным облегчением подумал Паша и ужаснулся. «Тащи канистру? Он правда так сказал? ЧТО он собирается сделать? Надеюсь, они не тронут Катю.... Боже мой... Вот ведь я вляпался...», - забившись в самый дальний угол, запаниковал парень. Он откинулся назад и схватился за разбитый нос. Фейс болел страшно, а каждая конечность ежесекундно подёргивалась, будто находилась под электрическими разрядами. Похожую боль Паша испытывал, когда сильно упал с велосипеда и ободрал себе колени и локти, но теперь.... ему ободрали лицо.       - Какой же ты уродливый, - сказал Семён, рассматривая сгорбившийся силуэт своего старого приятеля: рожа запачкана кровью, точно он недавно нырнул головой в ведро с краской, руки дрожат и трясутся, но самое главное - взгляд, молящий о помощи и пощаде. Такие глаза бывают у беззащитных и слабых животных, загнанных в угол. Если это так, то Паша находился в мышеловке.       - Ну же, выливай, - долетели до Паши перед тем, как дверь в туалет громко захлопнулась. Раздался тихий щелчок, какой можно услышать, когда дверь запирают на замок. Измождённый парень вздрогнул и попытался подняться, но разболевшиеся ноги не хотели слушаться. Он поднял руку, чтобы дотронуться до ручки двери, но она вяло плюхнулась обратно, напоминая лапы марионетки, когда кукловод отпускает верёвки.       «Что они собираются вылить? БЕНЗИН? Они в самом деле обираются его СЖЕЧЬ? Это невозможно! Невозможно! За что?!»       - Я всё вылил, - отрывисто выдохнул Егор и отбросил канистру в сторону.       - Дибил, подними, возьмём с собой, вдруг по отпечаткам пальцев вычислят.       Он услышал торопливые шаги.       - Нет, нет, нет, не делайте ЭТОГО, не надо... - задыхаясь в собственной крови и слюнях, прохрипел Паша. Изнывая от боли и слабости во всём теле, он встал на колени и принялся отчаянно молотить по двери. Тыльная сторона ладони покрылась синяками и занозами. Он вспомнил, как познакомился с ней....       Их посадили рядом в актовом зале, где собрались все отряды, чтобы посмотреть спектакль про «Колобка». Паша искренне не понимал, почему они, подростки, должны смотреть представления для малышей. Он озвучил свой вопрос миловидной и улыбчивой девушке, которая сидела на соседнем кресле, на что она ему ответила: «Не знаю, мне нравится. А тебе нет? Эти детские сказки помогают мне отвлечься от этих взрослых проблем и стать на время ребёнком».       Она произнесла это на одном дыхании, быстро и мимолётно, но этого было достаточно, чтобы Паша влюбился по уши. После представления они гуляли. Они говорили о музыке, фильмах, друзьях, любви и жизни. Костя был счастлив: он нашёл человека, который его понимает, которого понимает он. Катя (так её звали) была красивой не только внешне, но и духовно. Катя была смышлёной и начитанной, поэтому Паша недоумевал, почему она встречается с этим отморозком-Семёном.       «Я его не люблю, он уже надоел, если честно. Такой скользкий и противный. Как я с ним познакомилась? В самый первый день, когда мы приехали, он пригласил на медленный танец. Он взял меня за руку, обнял... чуть ниже талии... и поцеловал. Он показался мне таким сильным и мужественным, а потом я узнала его лучше и поняла, что он просто очередной придурок с красивым телом», - ответила Катя, когда они сидели на берегу просторной реки, в которой переливались миллиарды звёзд. Была ночь. И они сбежали из своих «дачек», чтобы встретиться здесь. Что может быть романтичней?       «И что у вас с ними теперь?», - спросил Паша, продолжая нежно держать её за руку. На её хрупких плечах висела его ветровка, а сам Паша был в одной футболке. Слабый холодный ветер трепал их волосы, но ему не было холодно.       «Я ему всё сказала. Он просто кивнул и... я не знаю, но мне кажется, что он замыслил... недоброе», - она пожала плечами и озабоченно вздохнула; изо рта пошёл пар, словно стояла зима. Зима - его любимое время года. Сколько раз он включал на плеере «TheBeatleas», одевал наушники, покупал банку «пепси» и одиноко бродил по пустынному городу, рассматривая, как в окнах загорается свет, а на землю опускаются снежинки. Такие прогулки наводили на него смертную тоску, словно ему не хватало ещё одного человека, который будет идти вместе с ним...       «Пусть только посмеет сунуться, - сквозь зубы процедил Паша и ещё крепче сжал руку своей девушке. Он её безумно любил. Разве ему удастся встретить точно такую же девушку, с которой ему будет так хорошо и спокойно? Он никому не посмеет встать у них на пути.       Чиркнула спичка, и он вернулся в реальность.       - Блядь, я пиздец, волнуюсь, - раздался за дверью приглушённый голос Егора. Он всегда казался таким крепким и бойким, поэтому нервозность и страх слышать в его тоне было непривычно. - Это не слишком? Вдруг узнают?       - Расслабься, - проворчал Семён. - Всё равно мы сегодня сматываем отсюда.       - Но если нас посадят...       - Бросай!       Егор вздрогнул и бросил горящую спичку прямо на облитую бензином траву. Яркое пламя тут же набросилось на деревянное сооружение из досок.       - Красава, - засмеялся Семён. - Пошли отсюда, пока нас никто не увидел.       Раздался треск тлеющего дерева, какой можно услышать, когда костёр поглощает бумагу и ветки. В тёмное небо взметнулся чёрный дым, а ветер подхватил пылающие искорки и перекинул их на кусты и деревья. Начался пожар. Но всё самое страшное происходило там... в закрытой деревянной кабинке.       - Сука! СУКА! Выпустите меня! - краснея от невыносимой жары и заливаясь потом, заорал Паша. Дым назойливо заползал в ноздри, стало сложно дышать. Плавающие по деревянным стенам пламя заглядывало к нему сквозь узкие щели между досками, которые неумолимо покрывались мглой и опадали. С трудом держась на ногах, он снова взялся выламывать дверь, но ничего не выходило. Всё тело пожирала невыносимая боль, словно на него выливают кипяток, а каждый миллиметр тела прокалывают тысячи иголок! Невозможно описать боль, какую он испытывал. Нельзя подобрать правильные слова и сравнения, чтобы описать, какие его охватили мучения и страдания. Однажды в детстве Паша схватился за раскалённую лампочку, но тут же её отдёрнул: боль кольнула его так сильно, что в ушах пронзительно зазвенело, а в глазах замерцали круги. Теперь он испытывал тоже самое, только боль была в тысячи раз сильнее, и она жгла не только руку; и он не мог, как в тот раз, просто взять и убрать её: он заперт с этим безжалостным огнём в четырёх грёбанных стенах.       Напоминая безумца или психопата, он кашлял и в дикой агонии мотался из стороны в сторону, ударяясь о деревянные палки, бился изношенными кроссовками об пол, словно танцуя или приплясывая. И орал. Орал так сильно, как только можно.       Вереща и топая ногами, он бросился к почерневшему унитазу и стал обожжёнными руками начёрпывать и выливать на своё изуродованное лицо мутную и грязную воду. Смыватель не работал. Вода плескалась во все стороны, стекала по подбородку, попадала в рот, глаза, ноздри. Но это не помогало: огонь настигал повсюду, от него нельзя было скрыться.       «Улетай. Оставь тело позади», - превозмогая боль, он вспомнил слова из далёкого-далёкого прошлого...       - ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ!!! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ!!! - держась за ободок унитаза, надрывался Паша, но эти двое уже не слышали его. Сломя голову, они бежали как можно дальше от этого проклятого лагеря. Клубная музыка, доносившаяся из громких колонок на танцплощадке заглушала душераздирающие вопли несчастного. Влюблённые пары обнимались и кружились в медленном танце. Одна Катя отделилась от всеобщего веселья и бродила по сумрачному лесу.       - Паш... Ты здесь?       Она услышала крик, от которого ей стало не по себе...       Паша учился во втором классе, когда одноклассники прислали ему ссылку на сайт, где было подробно расписано, как «стать призраком». Дети очень доверчивых и наивны, поэтому зачарованный Паша каждый абзац, каждое предложение воспринимал совершенно серьёзно. Несколько пунктов были отведены теме «астральной проекции», - верования, согласно которому, люди могут разъединять свои души и тонкие тела, а потом снова воссоединяться по желанию. Паша искренне верил, что научится «выходить» из своего тела, точно приведение «Каспер», летать по городу и посещать любые места, даже самые недоступные и запрещённые. Он был влюблён в одноклассницу-Машу, которая всё время носила два белых бантика на голове и следила за порядком в классе. Он хотел стать призраком, чтобы вечером прилететь к ней домой и наблюдать: как она делает уроки, убирается по дому, играет в куклы и спит. Он просто хотел быть с ней рядом.       У него начались проблемы в школе. Он постоянно пинал своих одноклассников, воровал в столовой еду и разрисовывал школьную доску грубыми словами. Зачем? Он прочитал, что «вспыльчивые люди или те, кто не умеет контролировать свои желания, часто становятся призраками».       Он больше не выполнял домашние задания, всё время забывал учебники в школе и никогда не доедал до конца. Почему? «Оставьте незаконченные дела. Многие люди, увлекающиеся паранормальными явлениями, считают, что призраки остаются на земле, из-за того, что у них остались незаконченные дела, которые они хотят завершить прежде чем обретут покой».       Свободное от учёбы время он шлялся по городу, бродил по заброшенным зданиям и старался привлечь на себя внимания прохожих. «Попробуйте больше двигаться. Часто меняйте место жительства и образ жизни, разбросайте вокруг себя нити своей жизни. Пусть о вас помнит большое количество во людей».       Утром, ещё не придя в себя, Паша читал распечатанные листы с инструкцией по превращению в призрака и, напоминая йогу, выполнял самые разные задания: он пытался очистить свой разум от мыслей, расслабиться, стать единым целым с внешним миром и оторвать свою душу от тела. Закрывшись у себя в комнате, он забивался в самый дальний угол и мысленно старался покинуть свою человеческую оболочку, рассмотреть себя со стороны, изучить комнату и книги на полке, даже не прикасаясь к ним. Несколько раз он падал в обморок. Из-за того, что всё время он проводил дома и не выходил на улицу, его лицо сделалось бледным и мрачным. От постоянных упражнений по «расслаблению тела» он ослаб и стал тощим. Друзья перестали с ним дружить и посчитали странным. Родители отобрали у него листки с планом по перевоплощению в приведение и провели воспитательную беседу, объяснив, что всё это - бред. Но он не слушал. У него получалось стать призраком. Он мог лечь на кровать, закрыть глаза и путешествовать, где только захочет. Мальчик посещал комнату родителей и видел, как они трахались. Он заглядывал в комнату своего «когда-то» друга и с улыбкой на лице наблюдал, как тот дёргает свой половой орган и пялится на видео, которое можно смотреть только взрослым. Иногда он боялся. Ночью маленький Паша смотрел в окно, и ему казалось, что он видит неясные мутные очертания приведения. А что если это он, его душа?.. Доходило до безумия. Скорее всего, способности, которые он смог приобрести, всего-лишь самовнушение. И если это так, то очень сильное самовнушение. Он не горевал, что злые родители отобрали у него листки с инструкцией и вырубили интернет. Прошло много лет, но он до сих пор помнит этот текст. Особенно ключевые строки: «Улетай. Оставь тело позади».       - Костя... Костя, это ты? - раздался за дверью знакомый голос. Катя... Она нашла его. Паша услышал, как она пытается выбить замок и выломать доски. - Боже мой... я не справлюсь... я позову на помощь...       - Пожалуйста, пожалуйста, скорее, - прохрипел Костя, склонившись над бочком унитаза. череп раскалывался от адской боли, руки плавились и таяли, точно мороженное в летнею погоду. Он отомстит. Он отомстит.       «Улетай. Оставь тело позади...»