kommunikaция, клим стронский – в любви
я одинок, одиноки мы все, мы не можем прочесть друг друга глазами, и как на экзамене, в счастье потребность - константа.
в темноте подъезда, уткнувшись лбом в выбеленную холодную стену, Антон ощущает, как с каждой секундой всё сильнее перегревается процессор телефона, который он держит в руке. и батарея старая уже, и трещина через весь экран, крякнет дружок со дня на день, но это похуй. а на Славу вот не похуй. только лучше бы было. лучше бы Антон не срывался с любой дислокации по первому зову, не расплывался бы в идиотской улыбке, услышав с порога "че, реально, так быстро? ну ты ваще". лучше бы он не терпел его пьяные истерики, не наблюдал молча, как тот упрямо названивает Асе и угрожает сделать что-нибудь с собой, если она не приедет. она никогда не приезжает. а Антон никогда не уходит. а Слава, как уже ясно, никогда ничего с собой не делает, только догоняется ещё парой стаканов и засыпает. капризный блондинистый пиздабол.взять бутылку вина и смешать туда самые главные дни, чтоб навязчиво разум просил отойти от тебя, ощущая свой первый бэд трип.
вторая неделя сентября, а за эту осень Антон выпил уже больше, чем за всю свою жизнь. он умудряется приходить в универ, умудряется выдумывать небылицы, прикрывать "лучшего друга" и все его прогулы. умудряется изредка показываться в отчем доме и врать родителям о том, будто проводит всё время с Кириллом, потому что тот слишком сильно переживает из-за развода. но на самом деле для Кирилла он больше не брат, для него он даже больше теперь не брат, чем Ася - не жена, и понятия Антон не имеет, как там страдает Кирилл, и страдает ли он вообще. если бы парень мог хоть что-то теперь изменить... а впрочем, даже если бы мог, разве стал бы? ведь после всего своего вранья, в котором он, кажется, уже начинает потихоньку захлёбываться, Антон снова бредёт по знакомым московским улицам от станции метро "Октябрьское поле" в насквозь промокших кроссовках. листья в этом году жёлтые уже с середины августа. и всё так заебало уже с середины августа. но он опять, шмыгая носом, шагает по Маршала Бирюзова, и приходит в квартиру Славы. застаёт того либо спящим, либо сидящим на балконе, уставившись в пустоту стеклянными глазами. и Антону не нужно спрашивать, о чём думает блондин в такие моменты, потому что всё он сам прекрасно знает. в сердце Славы (не слишком большом, но явно горячем) есть место только для одного человека с именем на 'А'. и это не Антон.в деревянной коробке на твой адресат я отправлю любовь и мольберт нарисуй на нём бога, я знаю, ты сможешь оставить наш след на земле.
Антон приходит к Славе, и они напиваются. снова, снова, снова, каждый ёбаный день проходит под флагом бухла разной степени крепости. неизвестно, сколько ещё Слава сможет скрывать от отца, что тупо пропивает его деньги, но пока всё удаётся, и этим нужно пользоваться. всем нужно пользоваться, пока есть такая возможность. и Антоном Слава тоже пользуется, где-то в глубине души по-настоящему, искренне удивляясь, что тот продолжает приходить и всё терпеть. что уж там, Антон однажды приехал в какое-то богом забытое захолустье далеко за мкадом, когда Слава нашёл неприятностей на свою задницу и едва выкарабкался из них живым, чтобы забрать его. и почему-то расплакался, сопровождая всхлипы матерной бранью, увидев, как сплёвывая сгустки крови на асфальт, белобрысый сучонок посмеивается: "так быстро, реально? ну ты ваще". через неделю после этого, снова в хлам напившись в компании своего /чересчур/ преданного однокурсника, Слава позволил Антону себя трахнуть. не потому что ему этого хотелось. а потому что скольким бы полезным вещам не научил его отец, типа "всегда добивайся своего", и "цель оправдывает средства", а вот благодарности маленького Славу не научили. он просто не знал другого способа сказать "спасибо", и в этом было что-то ужасное, омерзительное даже. не в сексе с парнем, а в самой его причине. как было что-то омерзительное в любви Антона к Славе. омерзительной была и любовь Славы к Асе. все герои этой не_пьесы были по-своему больны, заражены омерзительной, отравляющей воздух лихорадкой, от которой нет лекарства. но, в конце концов, каждый из них просто пытался найти своего бога.ты не найдёшь бога церкви, не найдёшь в человеке и времени. он внутри этой цепи, свяжи себя ей, оставаясь в забвении.
- ты ещё тут? - хриплый шёпот, и боковым зрением Антон замечает тусклый луч света, льющийся из дверного проёма. - где мне ещё быть, - он закрывает глаза и вздыхает. - и то верно. заваливай, - Слава кладёт ладонь ему на плечо, - и это. прости меня, ладно? ладно.