Десять причин

Джокера боятся правильные и неправильные, примерные граждане и преступники, слабые и сильные, трусы и смельчаки. Все боятся, без исключения. Кажется. Маленькая ночная летучая мышка не страшится безумца, не избегает. Идёт к нему напролом, сбивая все преграды перед собой, догоняет его непрестанно и, когда пропадает Джокер, то постоянно думает о нём, ищет глазами в толпе. Зелёно-ядовитая копна волос на солнце переливается, оттенки зелёного все без исключения. Сам красится или Харли Квинн постаралась, Бэтс не знает. Да только вот странное желание прикоснуться, залезть пятернёй в самый яд, отравиться целиком и без остатка. Брюс не выносит Джокера, Бэтмен подавно. Да вот что-то губы в алой помаде какие-то другие стали, притягивают на себя внимание. Не отпускают. Голос скрипучий, вязкий, приторный, словно дёготь с мёдом поровну. И эта фальсификация полного безразличия давит на него, душит. Уэйн убивает клоуна во сне раз за разом, не понимая, почему относит это к кошмарам, не к триумфу. Его душе далеко до чистоты никеля, до цвета алого безумства - близко. В его рутине Джокер давно не значится, не может же быть рутиной то, что до костей самых пробирает, забирается под броню, кожу, мясо и дальше. Брюсу противно, хочется смыть это с себя, стереть до белизны никому ненужной. Джею не нужен чистый герой - от кончика носа до сапог. Безумцу больше драмы необходимо, кривой безысходности. И он создаёт это в нём, растит заботливо монстра внутри врага. Хорошая шутка. Смешная. Уэйн и правда смеётся, по-сумасшедшему страшно, до слышного другим хруста суставов. Не замечают же как изнутри гниёт, ломаются в прах когда-то крепкие кости. Джокеру не нужен правильный Бэтмен, и он, подходя к нему с каждым разом всё ближе, как будто случайно, заставляет в нём шестерёнки адского механизма двигаться, а Брюса падать в глубокую пропасть с водой. И, Господь всемогущий, будь проклят клоун. Но в нём, только совершенно специально для Бэтмена, сразу десять причин не утонуть. Джокер начинает отсчёт, выкладывая на стол карты: десятка и клоун-шут. Усмехается по привычному жеманно и добавляет к ним короля чёрной масти, смеётся, глядя на врага и туз червей кладёт. Бьёт одним ударом сразу, как надо Бэтсу, необходимо. Раз. Брюс готов захлебнуться в тёмной ледяной воде, но не может. Его глаза-безумные-изумруды преследуют. Ударяет кулаком вслепую по образу, мании, галлюцинации, не может осознать, что кажется. Клоун захлёбывается смехом в эйфории над ним, от него. Для него. Для Уэйна, Джей - личный карцер, и гнить ему там вечно. Два. Голос. Бэтс честно пытается плыть, но не выходит. Ему самому далеко до фальцета, точно же. Но где-то на периферии, далеко вне сознания и грани сновидений, он слышит этот визг-проклятье. Герой в агонии умирает, кажется, каждую ночь вспоминая, что ненавидяще-восхищается им, отрезвляюще-любит. Брюсу легче представить клоуна мёртвым, чем с другим голосом, не переходящим на визг почти всегда. Три. Уэйн молит самого себя прийти в чувство, стать снова трезвым, нормальным, обычным Бэтменом. Но не выходит же, не получается. Всё испортил, исцарапал изнутри проклятый призрак-воспоминание. Исполосованный вдоль и поперёк Бэтс ещё дышит, давится собственной кровью, его ядом. Чёрное с красным мешается в симбиозе, не разделить теперь никак, тщетно. Ха, причина номер три слишком издевается над ним, насмешливо смотрит сверху вниз. Да правильно же, безумец выиграл. Потому что это всего лишь смех. Заразительный до одури, крепко-опьяняющий. Бэтмен же бесчувственный, не может веселиться, не понимает шуток, чуждо ему всё это. Брюс внутри него хохочет, словно ребёнок. И та частица детства совсем не боится его - монстра из кошмаров, не страшится шуток-ужасов, не дрожит от безумного смеха. Да, Уэйн любит не сами шутки - только визгливый, как и голос, смех. И от этого он уже в бездне ведь, в трясине. Не выбраться. Четыре. Ум. Джей зовёт его откуда-то сверху. Летучая крыса. Бэтс дышит рвано и слабо, всплывая секундами. Привык же хвататься за осколки разбитой вдребезги реальности, нечего ему терять - весь в шрамах. И один из главных ведь от него - от чёртового Клоуна-Принца преступного мира. Брюс теперь без конца чертыхается, плюётся кровью. Грязное нарушение своих же правил - отступник от собственной гордости, Уэйн снова и снова ныряет, теряясь под толщиной мутной воды полностью, от ног до острых ушей костюма. Джокер умён. Настолько, что есть же о чём поговорить, поразмышлять, поспорить. Достойный противник самому Бэтмену не только в бою и от этого не может расслабится Бэтс, нельзя. Ведь только ненадолго прикроет глаза, переставая следить за общей картиной преступности Готэма, то Мистер Джей тут сразу. Вылезает из убежища, показывая своё бледное худое лицо камерам наблюдения, выдумывает очередной гениальный план, казалось бы без ошибок. Да только вот есть она. Брюс - единственная ошибка, недоразумение безумства. Пять. Юмор. Не смешной, вообще-то, но, кажется Уэйну просто плевать. Мистер Джей схватил его за руку крепко и держит, не даёт нырнуть слишком глубоко, грубостью принуждает оставаться с ним, слушать анекдоты и истории, его истеричный смех. Брюс даже не усмехается в этот раз, еле шипит только, хватаясь за руку клоуна в белой перчатке, испачканной красным. Бэтмен может и знает откуда это, не хочет признаваться себе сейчас. Прямо в этот момент перед ним бледное лицо с гипертрофированной улыбкой - его личный тормоз. И он извращает его, высмеивая все недостатки. Тёмный рыцарь медленно закрывает глаза, отпуская руку Джокера, позволяя себе утонуть - ему, наконец-то, отпустить. Только вот улыбается по-своему слишком и говорит, нет, не что-то важно-романтичное, не трагично-меланхоличное, а очередную шутку. Почему-то смешную. Шесть. Драка с ним. Бешеный выброс адреналина в кровь и полное отсутствие желания выиграть. Вот его проигрыш - несчастливый билет в страну неудачников. Бэтмен не убивает - это работа Джея. И он отряхивает рукава фиолетово-нелепого пиджака от пороха, асфальтовой пыли и едва заметной усталости. Клоун курит часто, глубоко в себя принимая яд. Уэйну остаётся только кашлять от остатков дыма, повисшего в воздухе между ними. Очередная крыша очередного здания Готэма с самым обычным, уже надоедливым, открывшимся для глаз, видом. Удар слишком сильный для такого как Мистер Джей, но Брюсу сегодня совершенно плевать, не думает совсем о последствиях. С ним проще отключать голову целиком и полностью, тяжело осознавать, что хочет, чтобы клоун победил, забрал его себе как живой трофей - доказательство своей власти и силы. Бэтмен бьёт сильно, Джокер лишь безумно хохочет, немного покачиваясь из стороны в сторону. Называет это танцем боли, усмехаясь, достаёт из одного из многочисленных карманов ножик, острый и ярко блеснувший в отдалённом свете фонарей внизу. Двигаясь проворно и быстро, добирается до врага за пару секунд и держит нож рядом с открытым участком лица. А Брюсу больно не от этого, а от теперь уже не едва слышного дыхания, а громко-близкого. Рваное, сбивчивое, непостоянное. Драка на слишком физическом уровне, неподатливо-непредсказуемом, и Уэйн с удовольствием в который раз подпускает Джея к себе ближе, до различимого в тишине заброшенной крыши стука сердца. Семь. Гори в аду, Джокер, за свои руки. Слишком худые, костлявые, на первый взгляд - хрупкие и слабые. Вечно в перчатках, словно запрет особенный, неприкосновенность. Неприязнь ко всему миру, открытое отвращение. В длинных пальцах сигарета, трость, нож, пистолет или бомба. Все костяшки в кровь избиты, до дыр на грязном куске ткани, натянутом на кисти. Тут - сплошные кости. Но почему-то держат крепко его, не отпускают. Уэйну никогда не понять откуда он берет силы, да и не нужно, правда. В этом весь клоун - загадка, головоломка, ребус без решения. Восемь. Словно секунды на очередной самодельной бомбе Джокера, которые Бэтс так привык обезвреживать. Отсчёт ровно к смерти от жизни. Не оставляет ему право выбора, мелькая яркой одеждой в конце коридора, убегая. Вот он - счётчик его смерти, светит ярко красными цифрами - убийцами, а там - жизнь в нелепом фиолетовом костюме, убегает от него, дразня. "Бегижезамной". А Бэтмен выбирает смерть, обезвреживая подарок от жизни, Брюс бежит после, но не успевает. Добегает до слабых отголосков безумного смеха, не более. И всегда, по вечному кругу фальшивого сценария, в погоне за безопасностью других, так легко упустить важное. Уэйн это и делает, закрывает глаза и в очередной раз вздыхает, представляя смесь безумства в фиолетовом цвете, полное отсутствие печали и горечи, только смех и самоирония. В этом весь Джокер, кажется. Девять. Ударом в спину своей неожиданностью, заставляя вздрагивать до мурашек. Такие как Бэтмен не пугаются же, не могут. Сквозь иссиня-чёрную броню ведь не страшно, до одури спокойно. Джокер в эту ахинею никогда не верил, а потому так приятно-будоражаще пугает, нападает внезапно и напролом, как любит. Брюс никогда не признается, что любит все его удары, планы, побеги. А Джею признания и не надо, без него продолжает творить, убивать, грабить, сбегать. Ловит взгляды Бэтмена, оставаясь с ним наедине в молчании, а не в бою, слишком долго, до болезненного покалывания за рёбрами. В такие моменты Джокер не смеётся, так страшнее для других - не для Уэйна. Брюсу нравится не бояться его нормального, обожает вздрагивать от сумасшествия. Другие его не поймут - и не надо, а Клоун-Принц преступного мира не может его убить, даже если и хочется. Особенно после хриплого "Джек" в его адрес. Задеть друг друга пытаются, чем больнее - тем лучше. Это их собственная игра, жестокое извращение реальности. Десять. И самое главное все любят оставлять на последнее. Бэтмен не может без его безумия. Готов помочь ведь, забрать себе целиком, вылечить как умеет. Да вот Мистер Джей щетинится, изворачивается, не даёт помочь. "Слишком поздно" говорит. Брюс понимает, что поздно для них обоих, но не может отпустить, смириться. Бэтс не из таких, но с психопатом можно сразу послать все принципы к чёрту. Не ради них нырял, не для них будет бороться. А Джокер всё видит и знает, он смеётся и шутит, неискренне, плохо отрепетировано рыдает, проводит длинными пальцами от сердца и дальше, словно выкидывает что-то. Бэтмен не знает, Джей уверен в своём превосходстве. Джей знает, что Бэтмен лучше. Безумие не ждёт, накрывает сразу и с головой. Уэйн не умеет сопротивляться, клоун в эйфории от новой дозы. Джокер старается как может, тянет изо всех сил героя из трясины. Спасает собственного врага, злодей - героя. И это всё будто злая шутка, ирония. Только сейчас клоуну совсем не до смеха. Потому что без Брюса причин жить не остаётся, а спасти - ровно столько же. Хорошее число же, круглое такое, памятное. Десятка. Вырвать на груди готов, разрезать собственным ножом, чтобы не забыть. Но такое не забывается, сколько бы не молился, не просил у дьявола. Мучает, разрывает изнутри, не отпускает, держит сильнее, чем Джей Уэйна. И сколько бы не болело от давящего на сердце чувства внутри - это несомненно лучше, чем его смерть. Жаль, что не может рассказать, что равно это, больше других не параллельно - пересекаются их смерти. Что бы не случилось - один пойдёт за другим. На самое дно, прямо в ад. Но вместе, главное же это, так? Глупый отсчёт правды по-прежнему отрицаемой влюблённости закончен. Джокер аплодирует, поднимаясь из-за стола, подбрасывает карты вверх, позволяя им закружится, словно осенним листьям, смеётся по-своему безумно и кружится, кружится. Бэтмен выныривает и часто-часто дышит - не может нарадоваться кислороду. Помада у клоуна безвкусная, а вот губы - мятные, свежие. Джокер целует жадно, будто всю жизнь этого ждал. Осуществление странной мечты - их общее безумие. Уэйн хватается за широкие плечи в глупом ярком пиджаке, пытаясь найти опору. Что удивительно для него самого - находит. Волосы, к которым он так желал прикоснутся, - ядовито-мягкие, странно-родные. Брюсу нравится. Издалека всё кажется другим. И Бэтмен казался бесчувственным, всегда сильным и мужественным, а Джокер вечно-сумасшедшим, безжалостным, не умеющим спасать. Но ведь в Бэтмене причин нырнуть за ним ровно столько же.