***
Герман замер у дверей своей студии. Роскошная двухэтажная квартира на Западной улице, самой престижной в городе. На одну зарплату театрального декоратора такое не сможешь себе позволить. А ведь еще бы немного, и ему не пришлось бы об этом думать. Зря он согласился. Молодому вампиру, только вышедшему из-под опеки наставника, не виделось ничего сложного в том, чтобы на спор прожить пятьдесят лет с самой зловещей и вспыльчивой раской. Тем более, что потом все было бы вполне прекрасно: свободное творчество, красивый дом, красивая и в какой-то степени любимая жена. Как много изменилось с тех пор... Слава Небесам, они не поженились! Герман набрал в легкие побольше воздуха и повернул ручку. В просторной прихожей расположилось огромное кресло, больше напоминающее трон. Резное, массивное, тяжелое. Даже с Герман со своей вампирской силой еле сдвигал его места. А Изабелла в одиночку перенесла со второго этажа и сейчас сидела в нем, в полной темноте, прижав сцепленные пальцы к губам. Красный цвет одежды, опостылевший за сорок три года, постоянно распущенные длинные волосы и вечный серебряный медальон на толстой цепочке. Ничем другим шею она никогда не украшала. - Прости, дорогая. Режиссёру не понравились эскизы, пришлось долго обсуждать новую идею... - Мне письмо прислали. Посмотри на полу. Ровный ледяной голос, за которым обычно следовала буря. Герман почувствовал, как у него начали дрожать руки, но постарался сохранить спокойствие. Закрыть дверь, включить свет. Прямо перед ним действительно лежит бумажный прямоугольник. Бумага дешевая, хрустящая в пальцах, и желтая. Такие обычно шлют матерям и женам, чтобы сообщить о дезертирстве солдата. Черными чернилами каллиграфически выведено: Доброжелатель. - О! Тебе уже поклонники пишут? Ах, плутовка! - Ты читай дальше, читай. Брюнет развернул лист: - Забавно, по почерку я бы сказал, что Линдель. Так, что тут у нас... Ваше Сиятельство, с прискорбием вынужден сообщить, что ваш жених встречается с другой женщиной. Убедиться в этом вы сможете сегодня вечером...Изабелла, это... - Читай! Приказ. Ослушаться нельзя. В женском голосе появились визгливые нотки — вот-вот сорвется. Чувствуя, как и без того редко бьющееся сердце пропустило удар, Герман продолжил зачитывать свой «приговор»: - Так же вынужден довести до вашего сведения, что Герман вступил с вами в отношения из-за спора, суть которого прожить с вами в течение пятидесяти лет. В случае выигрыша он бы получил в собственность особняк за городом. Пишу из сочувствия к вам. Доброжелатель... Изабелла, ты все не так поняла... - Это правда? Про пари? - Ты не знаешь всего! - Это правда?! - Да... Но я влюбился в тебя с первого взгляда! И сохраняю верность! - Я видела вас вместе! Тебя и твою шлюшку-блондинку! Лжец! - Не смей так называть её! Красным росчерком она метнулась к нему, схватила за горло, прижала к стене и прошипела на ухо, скаля две пары острых клыков: - Хочешь еще в чем-нибудь признаться? Аромат вишни окутывал его. Но вампир был единственным, кто знал, что за столь мощными духами раска прячет свой истинный запах. Запах смерти. Возможно, что его. Значит, нечего больше бояться. - Я действительно когда-то любил тебя и не понимал, почему другие сторонятся. Но с тех пор много воды утекло. Ты распространяешь вокруг себя тлен. А Марта стала живительным светом. Изабелла истерично рассмеялась. С ужасом Герман наблюдал, как в её глазах вспыхивал дьявольский огонь. - Ложь! Ты грязный лжец! Всем известно, что мужчина, влюбившийся в раску, на другую женщину уже и не взглянет. Думал, можно безнаказанно дурить меня? А вот нет больше твоей ненаглядной Марты! - Нет! А еще все знают, что разум расок непоколебим. Но ты сумасшедшая ведьма! Принцесса отшвырнула его в сторону. Пробив телом дверь, Герман ввалился в собственную студию. Все, что когда-то в ней находилось было разбито на куски и разбросано по отполированному паркету. Выбеленные холсты изодраны, а на них вылиты дорогие краски. И в стороне от этого бардака аккуратно лежащая фотокарточка. Одной рукой вампир подтянул к себе снимок, и по его щекам потекли слезы. Застывшее мгновение радостного кутежа: он, Линдель, его сестра Румилия, Алина и Марта. Но теперь лицо последней было исполосовано чем-то острым. - Все знали. Знали и смеялись надо мной. Даже моя сестра?! - Они здесь не при чем. А ты чудовище! Чудовище! Как и твой отец! От злости её губы приобрели черный оттенок. Изабелла с яростью хлестнула его по щеке, оставляя на серой коже порезы: - И Линдель не заключал с тобой пари, так получается? - Ты уже погубила невинную душу. Так не трогай остальных! Убей меня! - Думаешь, посмеявшись надо мной, можно так просто отделаться? Таким легким приговором? - Раска расставила пальцы на груди мужчины, и Герман почувствовал, как удлиняющиеся ногти пронзают его плоть, касаясь сердца. - Тряпка и бездарь! Нет, я не убью тебя. Сейчас. Я уничтожу все, что тебе дорого. И ты тогда сам приползешь ко мне на коленях, моля о смерти. - Подумай об Алине. Ты же... Но последние увещевания упали в пустоту перед ним. Красная разъяренная женщина исчезла в черной дымке, оставив лишь запах спелой вишни и пять кровоточащих отверстий на груди вампира.***
Дородный невысокий мужчина с кряхтением опустился на стул. Казенная мебель жалобно застонала, а посетитель брезгливо поморщился. Конечно — подумалось Тиберию — в гильдии торговцев обстановка больше приспособлена для столь объемных седалищ. Диана, сидящая напротив за письменным столом, с белой косой и в столь же белой рубашке по сравнению с торговцем была похожа на нить паутины. - Господин Галушка, я понимаю, что вам хотелось бы вернуть свой товар. Но как же нам искать зерно? Не проверять же нам каждый грамм муки в городе. - Я осознаю это, Ваше Сиятельство, но сегодня пришел по другому поводу. Вот это... - Мужчина запыхтел, пытаясь справиться с густой черной бородой и массивной золотой цепью, что-то ища за пазухой. Наконец он извлек из-под бортов расшитого колета белый лист, сложенный вчетверо. - Я долго не мог найти это среди документов. Эскиз трех золотых колец для моих дочерей. Единственных в своем роде! Их должны были привезти на одном из пропавших обозов. Небеса с ним, с зерном! Ваше Сиятельство, найдите их! - Вы перевозили драгоценности вместе с зерном? - Об этом никто не должен был знать. Мне думалось, что так безопасней. - Что же... Тиберий, возьми у господина Галушка бумагу. А вы свободны. - Эти кольца дорого мне обошлись. Вы же вернете их? - Мы проработаем предоставленные вами данные, но ничего не могу обещать... - И вы просто бросите это дело?! Ни один мускул не дрогнул на лице Бездушной Дианы. Лишь лазурные глаза недобро сверкнули, заставив торговца вздрогнуть: - Вам следует быть сдержаннее, господин Галушка. Погибли люди, поэтому никто не оставит поиски убийцы. Но по прошествии определенного срока дело перейдет в другую инстанцию. До свидания. Человек откланялся и вышел из кабинета, напоследок хлопнув дверью. Тиберий подошел к столу начальницы, где каждый предмет лежал словно по линеечке и лишь древний пластиковый телефон с диском выбивался из общего порядка желтым кусочком двадцатого века эры Христовой. Диана взяла у него из рук эскиз трех колец и разгладив перед собой, стала внимательно рассматривать черно-белый рисунок с подписями. - Вот ведь хам отъевшийся! - Просто не обращай внимания. - Почему бы тебе не ввести должность, отсеивающую подобных посетителей? - Получать отчеты о том, как все прекрасно, и только ставить печати? - Да. Знаешь, это больше подходит начальнику. - Плохая идея. Тиберий вопросительно изогнул густую бровь, что не ушло от внимания раски. - Я попыталась так работать. Через пять лет чуть не умерла с тоски, да и подчиненные о многом умалчивали. Так... Мощная некромантия, серебряный браслет и золотые кольца. - По-моему, тут все глухо. За этот месяц проверили всех городских некромантов — ничего! - Да нет. Как раз с последним можно поработать. Отнеси эскиз в канцелярию. Пусть сделают одиннадцать копий. Набери двадцать Волков и разбей на пары. Каждому по листку. Распредели их по районам города, чтобы осмотрели каждое место скупки. От самых престижных до самых злачных мест. Еще один экземпляр отдашь мне. Оригинал — в хранилище. - Будет исполнено, Ваше Сиятельство. Но что, если... Желтый телефон оглушающие затрезвонил, от чего дварф подпрыгнул на месте. - Я думал, этот динозавр здесь для красоты. Диана цыкнула на подчиненного и приложила телефонную трубку к заостренному уху: - Ваше Величество? Что-то случилось? Сейчас буду. Женщина поднялась из-за стола, взяла с вешалки свою серую шинель и изумленно взглянула на дварфа: - Ты еще здесь? - Уже ухожу, Ваше Сиятельство, ухожу. Раска кивнула, застегнула пуговицы и развеялась темно-серым туманом. * * * Не смотря на способность перемещаться в любое место, в семье было принято пользоваться обычным транспортом и дверями. Но императрица требовала прибыть как можно скорее, поэтому Диана сочла возможным пренебречь этим условием. Едва она материализовалась в одном из коридоров дворца, как кто-то врезался в неё, ощутимо ударившись о подбородок раски. Пострадавший злобно зашипел, сквозь зубы цедя ругательства. - А по сторонам уже и не нужно смотреть, племянница? Изабелла прекратила растирать лоб, с вызовом вздернула подбородок и сверкнула алыми глазами: - А какого рожна ты из ниоткуда появляешься, тетя?! - Ты всегда так в гостях разговариваешь? - Это и мой дом! Или вышлете меня за пределы империи, как родителей? - Не нужно так нервничать, девочка. Вы с Алиной давно уже живете отдельно. Да и за завтраком сегодня тебя не было видно. - Я вернулась вчера вечером, а за завтраком меня не было, потому что в свой выходной, черт возьми, я могу спать сколько угодно. И в нормальной семье таких бы вопросов не возникло, потому что в них интересуются родственниками. Вы довольны ответом, Ваше Бездушие? Тогда я пойду! Младшая раска подобрала пышную красную юбку под бордовой накидкой и намерено задев плечом старшую, застучала каблуками по коридору. Диана равнодушно посмотрела вслед вспыльчивой родственнице, мимолетно подумав о броском золотом кольце, выглядевшим вызовом темпераментной племянницы всем семейным устоям. Три этажа светлых коридоров, с высокими окнами, дорогими коврами и ухоженными растениями в горшках. Три этажа дверей, многие из которых были навсегда заперты еще до рождения Дианы. Странная традиция больше не использовать спальни погибших членов императорской семьи. К счастью, уже почти век не было нужды ей следовать. А вот тайные совещания в одной из башен продолжались и поныне. Крохотная комната с тяжелыми шторами и вечно горящим камином была защищена от любого нежеланного проникновения, и все сказанное оставалось внутри этих стен. Здесь с одинаковым спокойствием правители распивали из изящных фарфоровых чашек как горячий чай, так и свежую кровь. Императрица была уже здесь. Она сидела в гобеленовом кресле, а её пепельно-серые волосы, не умещающиеся в сложной высокой прическе, струились до пола. Темно-синяя юбка аккуратно расправлена на коленях. В тонких пальцах с перламутровым маникюром свежая газета. - Ваше Величество... - Милая, давай хоть наедине без церемоний. - Хорошо, мама. Старшая раска поверх газеты взглянула на дочь янтарными глазами и ласково улыбнулась: - Садись. Чай сегодня с чабрецом. Что нового на службе? - Ты ведь не за этим меня срочно вызвала? На светлое курносое лицо женщины мгновенно набежали тени. Лучистое добродушие исчезло из глаз, сменившись стальной строгостью. - Ты читала сегодня новости? - Не имею такой привычки. Где-то произошел бунт? - Нет, все проще. Ночью была убита Марта Гольштейн. Актриса Большого императорского театра. Найдена обезглавленной у дверей своей квартиры. - Печально. Но, прости, не понимаю, при чем здесь я. Расследованием будет заниматься районное отделение сыщиков. На мгновение к императрице вновь вернулась ласковая улыбка. - Ты давно не отдыхала, дочка. Нужно будет как-нибудь вытащить тебя в театр. Эта молодая девушка подавала большие надежды. И мне нравилось смотреть спектакли с ней. Диана понимающе кивнула. Её мать давно слыла завсегдатаем театра. Вот только никогда не оказывала покровительства кому-то конкретному из артистов. Все симпатии оставались внутри особой ложи, недоступные общественности. Но всем было прекрасно известно, что императрица абсолютно нетерпима к тем, кто забирает у неё любимые вещи. - Ты хочешь, чтобы Волки нашли убийцу. - Я хочу, чтобы ты лично нашла убийцу и привела ко мне. Разумеется, без лишней огласки. Приказ выдавать тебе все сведения уже поступил. - Для тебя все будет в лучшем виде, мама! Слушай, сейчас в коридоре встретила Изабеллу. У неё что-то случилось? Императрица Нешириада пожала плечами и расстроенно цокнула языком: - Она явно чем-то сильно раздражена, но на расспросы только огрызается. Впрочем, как и всегда. - Да, скрытная девочка. Ладно, приступлю к заданию. Хорошего дня! Принцесса поднялась со своего места и хотела уже уйти, но императрица тоже встала и задержала дочь у выхода, чтобы поцеловать в щеку. С тех пор, как Диане исполнилось семнадцать, матери для этого приходилось вставать на цыпочки. - Ну я же уже большая! - Вы все мои маленькие девочки! Ты сегодня за завтраком мало поела и сейчас ни кусочка не взяла. Обязательно хорошо пообедай. - Мама! - Отпускаю, отпускаю. Иди с миром. Диана неторопливо спускалась по винтовой лестнице, гася улыбку. Ни к чему посторонним знать о её эмоциях. Перед выходом из дворца принцесса достала из кармана разговорный кристалл, сжала его в ладони и мысленно воссоздала образ дварфа. После двух вспышек света на твердой поверхности показалось широкое бородатое лицо: - Ваше Сиятельство? - Прежние указания выполнены? Хорошо, Тиберий. Слушай новые... * * * Линдель с восхищением осматривал устроенный в квартире друга погром. Вся мебель, кроме любимого кресла раски, была разломана на куски. Последнее до сих пор стояло в прихожей, вмещая в себя тяжело дышащего вампира. В последнюю очередь эльф заглянул в ванную комнату, присвистнул при виде разбитой мраморной сантехники и подмигнул множеству своих русоволосых отражений в осколках зеркала. - Да, мой кровососущий друг, семь лет несчастий тебе. - Изабелла в добавок уничтожила весь запас крови и крема от солнца. И чем-то отравила мои раны. Никак не заживают. - Герман коснулся пяти скудно кровоточащих отверстий на груди и болезненно сморщился. - Я же просил тебя принести порцию! И где Румилия? - Отсыпается. И твое пойло я забыл купить, потому что поднял ты меня ни свет ни заря, гад! - Чья бы корова мычала! Меньше будете трахаться. Впрочем, вам двоим недолго жить осталось... Лучший тенор Большого императорского театра огляделся в поисках какого-нибудь стула, досадливо сплюнул и опустился на корточки напротив декоратора: - Чушь не мели! Мы еще в твой гроб гвоздь забьем. Брюнет недобро ухмыльнулся тонкими потрескавшимися губами и достал из кармана брюк желтый лист: - Что и сделали вчера. Твое сочинение? Изабелла объявила охоту на автора. Светло-голубые глаза эльфа расширились, а идеальное лицо вытянулось, лишившись прежнего нахальства. - Какого хрена, Линдель? Ведь ты был в одной со мной лодке! А теперь Марта мертва... - О, черт! Черт! - Шатен подскочил и заметался из угла в угол, разрушая изящными пальцами стильную укладку. - Герман, я... Откуда было знать?! Это вообще идея Румилии... Да мы лет двадцать как продали это поместье! - Чмо! - Герман смял бумагу и расплакался. - Скажи ты мне об этот раньше! Да хоть пять лет назад... Лично мне... Марта была бы жива, ублюдок! А теперь умрем мы все! Приговор вынесен! Что стоишь, выродок остроухий?! Беги спасать свою любовницу-сестру! Эльф выскочил из квартиры, не сказав ни слова. Вампир не стал закрывать за ним дверь. Он остался в пахнущим вишней кресле, корчась от боли, лихорадки и рыданий. * * * Будто в опьянении Линдель шел, не видя дороги. В взбудораженном разуме молотом о наковальню гремела мысль: что же теперь делать? Проходя мимо кафе, он вырвал из рук газету у завтракающего кобольда. На первой же странице в глаза бросались две фотографии: улыбающаяся белокурая девушка и обезглавленное женское тело. К горлу подступил горький комок. Доигрался! Хотел дернуть тигра за усы и остаться с целыми конечностями. Но что же делать? Бежать, конечно, бежать! Но без сестры? Бросать её нельзя, а на квартиру возвращаться страшно. Остановившись у ближайшей урны, эльф яростно скомкал газету, затолкал бумажный ком внутрь и в сердцах пнул ни в чем не повинный сосуд. Возмездие пришло мгновенно в лице старой человеческой женщины. Старушка в потрепанной косынке несильно стукнула парня по спине и проворчала: - Уж и в святом месте буянят, нехристи. Спасу никакого! - Какое еще святое... Постойте-ка! Линдель обернулся и осмотрел здание с обшарпанной штукатуркой и потемневшей от времени деревянной дверью, в которую вошла женщина, а затем радостно расхохотался, пугая прохожих. Еще до образования многорасовой Межмирии, основные человеческие религии потеряли свое было влияние на мировой порядок. В новом государстве им так и не удалось приобрести поддержку властей, затерявшись в разнообразии привезенных другими расами культов. Правящая же семья, непосредственно общающаяся с Творцами, не отдавала своих предпочтений ни одному из них. Тяжелее всего пришлось христианству и мусульманству. Вынужденные жить лишь за счет пожертвований немногочисленных последователей и ютится в скромных арендованных помещениях, они горько оплакивали времена былого величия. Впрочем, у первых дела в последнее время пошли в гору: император в пределах разумного симпатизировал христианству, а появление политических и торговых контактов с демоническими княжествами приводило к зданиям с крестом на дверях все больше народу. Придя к выводу, что Изабелла по сути своей демон, эльф переступил порог храма. Через полчаса он вышел с библией, молитвенником и серебряным крестом и поспешил к себе. Румилии дома не было. На не заправленной кровати лежала записка, в которой сестра оповещала брата о том, что она ушла на опознание тела Марты. Парень бросил свои покупки на смятые простыни, разорвал на клочки послание и схватился за разговорный кристалл. Знакомая трель раздалась из брошенной в углу одежды Румилии. - Вот дерьмо! Кристалл полетел в сторону. Линдель достал из-под кровати чемодан, распахнул шкаф и стал без разбора вытаскивать свои вещи. Сшитые на заказ брюки, белоснежные сорочки и туники, яркие кушаки, шейные платки — все безжалостно мялось и запихивалось в недра багажа. Но спешка - плохой товарищ. В том момент, когда шатен обламывал полированные ногти о не способную застегнуться молнию, его чутьё уловило в воздухе вишневый аромат. Сглотнув, он как можно спокойнее развернулся лицом к гостье, садясь на кровать и нащупывая за спиной предметы защиты. - Извини, что не вышел навстречу. Не слышал стука. - Дверь была незаперта. Куда-то собираешься? - Решил съездить в отпуск, отдохнуть от столичной суеты. Так что, чай не предлагаю. Линдель был совсем ребенком, когда императрица изгнала старшую дочь за пределы Межмирии, но этот момент навсегда закрепился в его памяти. Принцесса Альжбетта, талантливая целительница и любимица народа, предпочла уйти вслед за своим избранником, отказавшись от прав на трон. Но отречение не сломило её. Гордо подняв голову, она царственно шла в расшитом жемчугом платье под руку с будущим мужем в доспехах знатного лорда. Сам же мужчина, источающий вокруг себя ауру тьмы, грозно оглядывал праздных зевак. На суровом лице его, обрамленным чернейшими длинными волосами и усами, алели демонические очи, соперничавшие яркостью с развивающимся за плечами плащом. Императрица не приняла дочь и зятя, но не отказалась от внучек. Обе девочки по достижении одиннадцати лет переехали к бабушке. И вот теперь старшая из них, новая наследница с внешностью матери и глазами отца, стояла перед эльфом в алых одеяниях и с вежливой улыбкой. - Поездку придется отложить. Ты совершил преступление, а я как старший императорский палач пришла привести приговор в исполнение. - Я не понимаю, о чем ты, но... - Пальцы наконец ухватились за заветные предметы. Линдель резким движением выставил вперед крест и начал громко читать с первой попавшейся страницы молитвенника. - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими aнгелы и молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Силою Честнаго и Животворящаго Креста, святаго архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил безплотных; святаго Пророка и... - Ты дыхание-то побереги. Там по тексту еще много имен. Металл раскалился и обжег пальцы. Линдель вскрикнул, выронил крест и с недоумением смотрел, как тот на полу сам по себе сгибается в кольцо. - Как же так? Мне сказали, что он освящен... Изабелла мелодично рассмеялась, потешаясь над отчаянием своей жертвы: - Идиот! Только искренняя вера может хоть как-то влиять на таких как мы. - Таких как вы... Конечно, таких монстров как ты и твой отец ничего не проймет! Крылья её прямого носа затрепетали. Аристократические черты лица исказила гримаса ненависти: - Все только и делают, что попрекают меня отцом. А ведь он вам ничего плохого не сделал. И в отличие от вас помнит, что такое честь! Попрощайся со своей никчемной жизнью! Эльф метнул в принцессу книгой. Та ловко увернулась, взмахнув гривой пепельно-серых волос. Линдель бросился прочь из комнаты, но магическая сила схватила его, повинуясь движению левой руки раски, перетащила в центр спальни и приподняла к потолочной балке. Любимый кремовый шарф певца выскользнул из вороха вещей в чемодане, проплыл по воздуху и шелковой змеёй обвился вокруг шеи парня. Он попытался пальцами ослабить захват, но мягкая ткань вдруг приобрела стальную прочность. - Знаешь, существуют более быстрые и безболезненные способы умереть. Ты еще можешь заслужить их. Просто ответь, где Румилия? - Да пошла ты в... Шарф обвязался вокруг балки, и сила, держащая тело мужчины в воздухе, отступила. Последние слова заменил хруст шейных позвонков. Изабелла, пока дожидалась момента, когда тело перестанет биться в бессмысленной попытке спастись, поправила у зеркала красную шляпку с короткой вуалью и одобрительно кивнула испустившей дух жертве.***
На месте убийства Марты Гольштейн все сверкало чистотой. Гоблинша-консьержка в множестве цветастых шалей и с яркой красной помадой на губах жевала табак и невозмутимо смотрела на Диану снизу вверх. - Я все вымыть! - Зачем? Это же место преступления, улики. - Сыщики все осмотреть и сказать, что закончить. Жильцы сказать — мыть. Жильцы Зунь-Зунь платить. Зунь-Зунь работать. - Можно же было и без ароматизаторов это сделать. - Без чего? - Ну, вещество такое. Для хорошего запаха. - Зунь-Зунь не делать хороший запах. Здесь с ночи так пахнуть. Принцессе нравился низкорослый зеленокожий народец. Работоспособные и исполнительные, они никогда не пытались облапошить работодателя. Даже если пахали за гроши. Поэтому и отчитывать существо с кристально честным взглядом Диане не хотелось. - Ладно... Кто-нибудь посторонний заходил до или после погибшей? - Так ведь все записываться! - Да, но записывающие кристаллы в тот момент не работали. Вы лично заметили что-то подозрительное? Незнакомые голоса, например? Гоблинша на мгновение перестала работать челюстями и энергично закивала: - Свет отключиться. Потом включиться. - Ясно. Вы свободны. Раска со вздохом опустилась на одну из вычищенных ступенек, закрыла глаза и стала потирать нос. Снизу послышался писклявый голосок консьержки. - Ноги! Ноги! Ходить тут все, топтать! А Зунь-Зунь потом ругать! Возмущения зеленокожей женщины и тяжелые шаги по лестнице были предвестниками появления дварфа. От быстрой ходьбы Тиберий раскраснелся и тяжело пыхтел в аккуратно остриженную бороду. Диана молча протянула вперед ладони, в которые легла тоненькая кожаная папка. Кроме консьержки других свидетелей не было, поэтому принцесса лишь взглянула на оформление и сразу перешла на самое заветное во всех делах об убийстве — протокол допроса души жертвы. Разочарование постигло и тут. На стандартном листе значилось, что душа не просто не выходит на контакт, а полностью отсутствует в мире ином. Запись была заверена подписями и печатями двух штатных некромантов. Патологоанатом писал, что краев раны не касалось никакое оружие и присутствуют только магические следы. Вместо найденных на месте улик были вложены фотокарточки оных: распростертое у дверей тело, содержимое дамской сумочки, включая деньги и ключи от квартиры, и тонкая серебряная нить толщиной с волос, пятидесяти сантиметров в длину. Собаки-ищейки взять какой-либо след не смогли. Поджав губы, Диана закрыла папку и подняла взгляд на помощника: - А по секрету тебе ничего в отделении не шепнули? - Только прокричали о безнадежности дела. Глухарь, говорят. - Эх, Тиберий, нельзя это дело в нераскрытые складывать. Мне бы самой все вынюхать, да как встретилась с племянницей, так до сих пор вишню чую. Кто же её научил так щедро духами поливаться, а? Бородач удивленно поднял брови, принюхался и крякнул: - Знаете, Ваше Сиятельство, с вашей родней не знаком, но тут действительно попахивает спелой вишней. Видать, у здешних уборщиц схожие вкусы. Раска замерла. Её вертикальный белый зрачок расширился, приняв вид заостренного эллипса. Мысль о неприемлемом, но возможном событии начала подкрадываться к ней на мягких лапах. Вдруг раздался соловьиный свист, снявший задумчивое оцепенение. Диана достала из кармана шинели разговорный кристалл и подула на поверхность, принимая вызов. - Ваше Сиятельство, произошло новое убийство. Мы считаем, вам стоит взглянуть.***
В коридоре жилого дома с отштукатуренными стенами и деревянными полами было не протолкнуться: сыщикам все никак не удавалось отогнать толпу зевак. В квартире обстановка была не лучше. Работники сыска в белых матерчатых перчатках обследовали каждый уголок, в воздухе стояло зловоние испражнений. Пришедшим Волкам сразу же была предложена пахучая мазь. Уже позеленевший Тиберий не замедлил ей воспользоваться, а Диана отказалась и прошла к трупу, рядом с которым складывал рабочие инструменты штатные некроманты. Тело представляло собой типичную картину повешения. Грязные, вонючие штаны. Когда-то красивое эльфийское лицо изуродовала гримаса с вывалившимся набок посиневшим языком. Выпученные глаза уже успели прикрыть. На шее косая темная полоса, поднимающаяся к ушам. - Мне сообщили, что здесь убийство. Я же вижу обычного самоубийцу. Зачем пригласили меня? Тот некромант, что помоложе, с взлохмаченными рыжими бакенбардами, заикаясь, пролепетал: - В-в-видите ли, В-ваше Сиятельство, к-картина весьма на-напоминает... М-м-мотивы об-б-бнаружены... Но в тоже в-время... Старший некромант с седыми висками и прямоугольными очками на тонком прямом носу оказался собраннее. Пощелкивая пальцами, на которых красовались перстни с изумрудами, он почтительно поклонился: - Тело висело в центре комнаты, но мои парни не нашли ничего, с чего бы покойный мог сам повеситься на коротком для такого дела шарфе. Дополнительно: его душа уничтожена. Так же, как и в деле, которое вы забрали у наших коллег. И я бы хотел, чтобы вы еще взглянули вот на что.... Мужчина провел принцессу к низкой не заправленной кровати, на которой лежали переполненный чемодан, дешевая библия и молитвенник. Некромант присел на корточки и подобрал с пола какой-то мелкий блестящий предмет. - Все уже сфотографировали, так что можно и взять. Обратите внимание. На ладонь Дианы легло кривое серебряное кольцо с двумя странными изгибами. При ближайшем рассмотрении это оказался согнутый крест. Что важно, освященный. Раска поняла это по легкому пощипыванию подушечек пальцев при прикосновении. - Такое мог сделать только высший вампир... - Не только. Простите мою наглость, но вы тоже так умеете. Диана молча посмотрела в глаза некроманту. Изуродованный символ веры завис в воздухе между её раскрытых пальцев, постепенно принимая прежнюю форму. Мужчина не выдержал игры в гляделки и отвел взгляд, заметно побледнев. Вновь идеально ровный крест лег рядом с книгами. - Да, я так умею. На что вы намекаете? - Вы поймете, если я упомяну о наличии свидетеля, утверждающего, что видел здесь пепельноволосую женщину в красном. Она ушла незадолго до... - Эхм! Простите, что прерываю. Ваше Сиятельство, вам будет интересно. Подошедший к разговаривающим Тиберий протянул своей начальнице рамку с фотокарточкой. Оба убитых были запечатлены на ней. И одна из племянниц Дианы. - Где ты это нашел? - В ванной, на дамском столике. - С погибшим жила женщина? - Да, его младшая сестра. Мы не смогли с ней связаться. - Но здесь только одна кровать... Мужчины развели руками, демонстрируя свою непричастность к грехам в миру творящимся. Раска осуждающе покачала головой и вернула групповой портрет: - Узнай, где найти вот этих двоих. Возможно, им требуется охрана. Из коридора послышалась возня и спор мужчины с женщиной. Сотрудник, призванный защищать место преступления от посторонних, не справился с натиском, и в комнату проскочила темноволосая девушка в черном платье с высокой талией. Увидев безжизненное тело, она тоненько взвизгнула и замерла с прижатыми к губам ладонями. Диана быстро подошла к ней, схватила под локоть и оттащила в сторону, прижав к стене. - Чего ты пищишь как мышь? Отправить бы тебя на пару лет к границам. А то все столица да богема. Вон уже и вместо нормального оружия детский кинжальчик на поясе. Что ты тут забыла, Алина? Младшая племянница с трудом перевела ошарашенный взгляд на тетю. В свои шестьдесят три года она, на зависть придворным дамам, сохранила юношескую свежесть и лица, и души. Желтоглазая брюнетка напоминала старожилам Межмирии о прошлых правительницах, а молодежь любила её за добрый и отзывчивый характер. Диана не раз слышала в тавернах шепот, что лучше бы младшая императорская внучка была единственной. Алина не проявила рвения ни в целительстве, ни в военном искусстве. Поэтому с благословением императрицы принцесса ушла в театр, и время для неё словно застыло в беззаботном девятнадцатилетии. Но сейчас нежные девичьи губы дрожали. - Мою подругу убили... - Марту Гольштейн? - Да... - Алина всхлипнула. - Я хотела встретиться с Линделем и Румилией, но они оба не отвечали на вызовы. Я пошла к ним домой, а тут... Тут... - Возьми себя в руки! С вами общался какой-то вампир? Кто он и где живет? Напиши мне адрес. Рассеянно кивая, Алина открыла свой бархатный ридикюль в поисках блокнота и пера, а Диана стала разглядывать её прическу. Высокая шишка была украшена фианитовыми заколками и тоненькими косичками, изящно протянутыми от лба и висков к макушке. Небольшие пушистые прядки выбились у самой шеи. Без предупреждения старшая раска протянула руку и выдернула волосы. Мягкая шелковистая прядка на глазах затвердела, превратившись в спаянные между собой серебряные нити. В черненное серебро. - Тетушка, больно же! За что вы меня так? - Извини. Небольшой следственный эксперимент. - Ох! Вампира зовут Герман Бозуорт, работает в нашем театре декоратором. С ним еще живет Изабелла. Я их познакомила когда-то... - Сегодня утром она сказала мне, что снова будет жить во дворце. Ты не знаешь, что могло случиться? Алина, покачивающаяся с носков на пятки, замерла, а её взгляд словно остекленел. - Нет... Мы уже очень давно не общались.***
Бутылка вина опустела, а голова продолжала оставаться ясной. Тихо повторить заказ было невозможно, потому что официанты старательно демонстрировали свою занятость и не желали подходить. Едва Изабелла вошла в этот дорогой ресторан с узорными деревянными панелями на стенах и села за столик, устланный белоснежной скатертью, как вокруг неё образовалось пустое пространство. Посетители вежливо улыбались ей, кланялись и отсаживались подальше. Так было с самого первого дня переезда в Межмирию. Все попытки Изабеллы подружиться с окружающими были обречены на провал. Одноклассники тяжело вздыхали, когда их назначали в пару принцессе. Подарки и помощь на контрольных ситуации не улучшали. После завершения обучения она попыталась получить расположение жителей столицы на работе в госпитале. Никто лучше её не мог удержать душу в теле уже агонизирующего больного, пока целители спешно латали бренную плоть. Но как только операция заканчивалась, натянутые улыбки коллег и умаляющие взгляды пациентов исчезали. По совету бабушки девушка отправилась на границу, помогать солдатам. Однако, и там её сторонились, сквозь зубы благодаря за спасенную жизнь. На отчаянные вопросы старшей внучки, что же не так, императрица лишь покачала головой и предложила работу, не требующую общения с коллективом. Работу палача. И после этого за спиной её стали называть чудовищем. Изабелле хотелось разрыдаться. Она пыталась быть хорошей! Чего еще им всем было от неё надо?! Как красиво все начиналось с Германом. С какой пылкостью он добивался её расположения, с каким азартом рисовал портрет за портретом. В какой момент все изменилось? Когда на них, загулявшихся допоздна, напал грабитель, а Герман спрятался за неё? Или же когда он впервые попросил оплатить его долги? А ведь это Алина их познакомила! Мерзавка с кучкой вездесущих друзей! Всеобщая любимица, вечно пользующаяся расположением матери! Только отец её понимал и с малых лет учил: пусть твои обидчики не ведают от тебя пощады. Вспоминая густой отцовский бас, Изабелла невольно прошептала вслух: - Я их уничтожу, папа! Всех! Затем она подняла взгляд и довольно улыбнулась. Из здания Большого императорского театра, прекрасно обозреваемого из окна ресторана, вышла женская фигура и заскользила между прохожих по тротуару. Молодая эльфийка была подобна грациозной лани. Теплые брюки обволакивали сильные ноги танцовщицы, заставляя встречных мужчин оборачиваться. Провожая её взглядом, принцесса неспешно застегивала свою накидку. Пришло время охоты. Да, пожалуй, это будет именно охота.***
В «Сытом волке» по-прежнему безбожно разбавляли пиво. Зато отлично прожаривали мясо. Тиберий уплетал обед за обе щеки, в то время как порция Дианы одиноко стыла на тарелке. Сама принцесса уже несколько минут сидела неподвижно, подперев подбородок сцепленными пальцами и глядя в листок со списком находок. Дварф шумно отхлебнул из кружки и со стуком опустил её на стол: - Нет! Такого обращения с пивом прощать нельзя! Вот выйду на пенсию, так сразу же выкуплю у прохиндея таверну. До находящегося у стойки владельца долетели обрывки фраз новоявленного Волка. Густав стрельнул в сторону подгорника глазами, но тут же отвел взгляд: еще месяц назад он мог бы вытолкать разговорившегося посетителя, но нынче не стоило связываться с адъютантом Главной Волчицы. Сама же раска никак не отреагировала на слова компаньона, продолжая изображать статую. - Вы бы поели, Ваше Сиятельство. Её Величество уже меня по кристаллу вызывали, велели следить за питанием их дочери. Диана вздрогнула и с хрипотцой выдохнула: - Поставь глушитель. Без лишних вопросов Тиберий отложил столовые приборы, раскрыл свой рабочий портфель и выставил на стол небольшую пирамидку из малахита с нанесенными на грани рунами. Едва слышное «вуууп» и маслянистое марево в воздухе возвестили об установке звуконепроницаемого купола, а раска уже сжимала в ладони разговорный кристалл: - Мама? - Да, милая? Ты хорошо поела? - Это не важно! Скажи, кто-нибудь из девочек изучал некромантию? - Изабелла. О, такой талант! Наставник был от неё в восторге, да и я не могу передать, как довольна. С тех пор, как раскрылся полный спектр её способностей, к ней на эшафот отправляются только особо провинившиеся... - О чем конкретно ты говоришь? - Диана, неужели ты не помнишь? Как-то сыщикам понадобились новые сведения от уже казненного убийцы. Стали взывать к душе, а её нет. Совсем нет. Разрушая сосуд, Изабелла заставляет исчезнуть и наполнение. - Спасибо. - Постой! Так что... Диана прервала связь и обратилась к дварфу: - Ты принес эскиз колец? - Конечно. Вот. Принцесса бегло проглядела подписи к рисункам и указала на кольцо в форме изящного цветка со стеблем, лепестки которого выполнялись крупными рубинами. - Я видела его сегодня вживую. - Где? - На пальце своей племянницы. - Этот мог быть подарок... - Сомневаюсь. Собирайся. Мы должны найти её до следующего убийства. - В огромном городе? Как? - Близкородственное чутье.***
Помнится, как-то раз отец с охоты привез двух щенят. По одному на дочку. Алина сразу сдружилась со своим питомцем, целыми днями занимаясь его воспитанием. У Изабеллы дела шли не так хорошо: с первого взгляда на будущую хозяйку животное поджало хвост и заскулило. Старшая сестра из шкуры вон лезла, пытаясь расположить собаку и ласковым словом и вкусной едой. Но все было бесполезно. Однажды, когда Алина бросала во дворе своему псу мяч, стены замка вздрогнули от жалобного собачьего визга. А затем появилась Изабелла с окровавленным куском стекла в руке. На вопрос о случившимся девочка с безумным блеском в глазах ответила: - Наказан. И я пришла за твоим. Пятилетней Алине этот день врезался в память во всех деталях и порою навещает её во снах. Она уже умела расправлять крылья и накрыла своего питомца собою словно птенца. Изабелла била её по спине, приказывала отойти, ругалась. На крики сбежались родители, но угомонить старшую дочь удалось только отцу. Позже выяснилось, что причиной этой вспышки жажды убийства стал собачий укус. И вот опять. Алина не представляла, что после стольких лет послужило толчком, но гибли люди и рядом не было сильного папы. Значит, нужно разбираться самой. В конце концов, она тоже дочь своего отца. Принцесса глубоко вдохнула и прислушалась к внутренним ощущениям. Вот теплый, как домашний очаг, маячок бабушки, чуть дальше тетин - холодный как поверхность парты в зимнее утро. Но нужен другой. Подобный пропасти. Темный, пугающий и затягивающий в себя. Раска распахнула свои черные крылья, поднялась над изумленной толпой и устремилась навстречу сестре. Перелетая ряды зданий, она достигла Звенящей улицы. Расталкивая прохожих и взывая о помощи, по ней продвигалась эльфийка с коротко стриженными русыми волосами. Девушку преследовала бело-черная гарпия*, хищно клекоча и сбивая шапки с людей. Алина приземлилась рядом с заплаканной Румилией. Танцовщица, захлебываясь слезами, стала хватать подругу за одежду, умолять о помощи. Птица же, завидев раску, пронзительно вскрикнула, взмыла вверх и оттуда камнем бросилась на жертву. Принцесса не была закаленной воительницей и всегда старалась найти мирное решение. Но сейчас рядом с ней бился в истерике возможно последний выживший друг, заражая молодую ведьму паникой. Все вокруг застыло. Руки сами сняли с пояса кинжал и выставили его вперед. Гарпия тоже сама на него напоролась. Это была защита. Именно так Алина позже будет рассказывать семье о случившемся. Длинное лезвие по рукоять вошло в птичью плоть, а через мгновение гарпия обратилась в женщину. Изабелла изумленно взглянула на свою сестру и упала на колени. Кинжал пробил её серебряный медальон точно посередине, войдя в ямку между ключиц. - Нет! - Алина подхватила родственницу на руки и запричитала. - Я не хотела! Сейчас помогу, сестренка. Я сейчас... Изабелла оттолкнула Алину так, что ту отбросило на метр: - Дура! С презрением оглядев, замершую изумленную толпу, сквозь которую уже пробивалась тетушка с помощником, красная женщина вытащила из своей шеи кинжал, из раны от которого хлынула алая кровь, легла на холодную брусчатку и закрыла глаза. Для неё все было кончено. Подоспевшая Диана обнаружила свою старшую племянницу уже мертвой на руках у рыдающей младшей.***
Осень напомнила о своем правлении, превратив Город Императоров в унылую гравюру. Ливший уже полдня дождь поглотил все краски улиц. Завершали картину черные флаги на стенах зданий, печально обвисшие под тяжестью пропитавшей их влаги. В штабе Волков царила гнетущая тишина. Большая часть воинов находилась в столовой, пила грог и тихо обсуждала последние новости. Настроение у всех было мерзкое, и даже двухдневное отсутствие начальства не могло расшевелить персонал. Тиберий сидел в своем маленьком кабинете, посасывал мундштук давно погасшей трубки и смотрел, как дождевая вода на окне бросает причудливую тень на рабочий стол. Сквозь сонное оцепенение до него не сразу пробилась призывная трель кристалла. Начальница требовала явиться. Дварф горестно вздохнул. Самая обычная рабочая папка с несколькими тоненькими листами в этот раз казалась ужасно тяжелой. Едва волоча ноги, он неспешно дошел до кабинета Дианы, аккуратно прикрыл за собой дверь и вплотную приблизился к столу принцессы. В женщине, сидящей на подоконнике, не было ничего общего со стальной леди, встреченной им месяц назад. Без формы, босая, в не застегнутой на горле рубашке. Словно только что её выдернули из личной комнаты. Распущенные белоснежные волосы закрывали лицо и каскадом опускались к полу. - Подай папку. - Нет. - Что? Диана повернулась к Тиберию. Лазурные глаза метнули в дварфа ледяные иглы презрения: - Ты. Смеешь. Мне. Перечить? Слова, произнесенные тихим безэмоциональным голосом, упали тяжелыми валунами в душу Волка, но подгорник не отвел взгляда, только прижал к груди злополучную папку: - Я считаю, что вам сейчас не нужны сухие отчеты, Ваше Сиятельство. И плотину прорвало. Курносый нос раски по-звериному сморщился, губы истончились и приобрели иссиня-черный оттенок, а острые клыки увеличились в длине. Вскочив с подоконника, Диана с силой обрушила на стол обе ладони, разрушив педантичный порядок вещей на нем, и оскалилась в лицо адъютанту: - Теперь ты решаешь, что мне нужно, а что — нет? И моему отцу будет не нужно объяснять, почему его внучки устроили кровавые разборки?! Может, вместо меня расскажешь Альжбетте, что я не уберегла её дочерей?! А от старшей даже души не осталось! Проклятие! Запал пропал. С уголков глаз принцессы сорвались и покатились по щекам красноватые слезы. Тиберий почувствовал, как это зрелище болью отдается в его сердце: легенды гласили, что много потерявшие раски однажды начинают плакать кровью. А после — ни капли. Диана со стоном опустилась на свой стул и закрыла лицо ладонями: - Я думала, что ты сможешь прикрывать мне спину. Протащила тебя в Волки против всех правил. И вот благодарность? В ошибки моей семьи и без того были вовлечены слишком многие. А ты желаешь сделать их достоянием еще большего количества ушей?! Вдобавок ты...- Ведьма вновь сверкнула глазами, явно собираясь испепелить взглядом подчиненного, но вдруг зацепилась взглядом за стол. - Поставил глушитель... Тиберий добродушно улыбнулся и кивнул: - Тебе сейчас нужны выпивка и дружеская поддержка. Ты не должна взваливать все на себя одну, подруга. Женщина заплакала еще горче, растирая слезы в красные разводы, пачкая белые волосы. Дварф отложил документы, обогнул стол, опустил свою тяжелую руку на изящные вздрагивающие плечи и предложил платок. Диана благодарно кивнула. - Нет, я должна. Альжбетта предупреждала, просила, умоляла меня быть внимательней к Изабелле. Я сначала действительно присматривалась к поведению девочки, но ничего подозрительного не заметила. Тьма есть в каждой из нас. Ну вспыльчивая, да! Закон этого не запрещает. Активной агрессии не проявляла. Она даже некоторое время работала в госпитале. Я решила, что это была обычная материнская мнительность. И что теперь мне сказать сестре?! Это моя ошибка, Тиберий! Моя! - Нет! - Да! Почему она носила свой сейвер прямо на себе. Её сестра, её мать, бабушка, я — мы все храним кусочек нашей души в личном тайнике. Почему же она так не сделала? - Я не знаю, Диана... - А я знаю! Потому что доверяла только самой себе. Не хотела общаться даже с родной сестрой. Что произошло, Тиберий? Что заставило мою племянницу действовать в открытую, а не обратиться к родным? Дварф тяжело вздохнул: - Этот вампир, её любовник, изменял ей. И если бы только это. Герман Бозуорт любил жить на широкую ногу. Своей зарплаты, конечно, не хватало. Чем больше Изабелла давала, тем больше он просил. Что было до того зомби-логова, что мы с тобой уничтожили, нам уже не узнать. Продавалось все, что можно продать. А ничего не ведающий вампир тратил средства на вечеринки и подарки Марте Гольштейн. Дерьмо, а не мужик. - Но те золотые кольца Изабелла не продала. - Может, не успела. А может, решила побаловать себя. - Ну, хорошо. Убила соперницу. Чем же ей не угодили эльфы? - Тут самое мерзкое. Господин Линдель из дома Звонкого Ручья сорок три года назад заключил с Германом Бозуортом пари, что последний не сможет мирно прожить с самой злобной раской пятьдесят лет. На кону было эльфийское поместье, которое было благополучно продано за долги. Зачинщик спора долго не решался признать свою финансовую несостоятельность. И любящая сестра надоумила его раскрыть принцессе Изабелле романтические похождения сожителя. - Самоубийцы! Алина была в курсе? - Нет. За её счет эта богемная компания тоже любила покутить. Диана кивнула, мысленно сверяясь с показаниями племянницы, опрошенной в кругу семьи: - И многие сотрудники теперь в курсе, что юных принцесс так долго и успешно водили за нос? - Всех свидетелей допрашивал лично я. Отчеты видел только я. Если Вечная Императрица считает нужным устранить знающих, я готов принять кару. Раска пристально взглянула на своего адъютанта и устало улыбнулась: - Пожалуй, оставим тебя в живых. И со светлой памятью. Добро пожаловать в семью, братец Волк. - Благодарю, сестрица.***
Большой императорский театр потерял пятерых сотрудников. В фойе у траурной доски с четырьмя портретами благоухающей горой скапливались букеты от коллег и поклонников. И только директор, видевший зарю Межмирии эльф, зажмуривал глаза и старался не думать о происхождении кровавых яблок и мяса на столе правящей семьи.