Облик.

Дерек вздохнул полной грудью и чуть не закашлялся. Он с какой-то неприязнью к самому себе сглотнул осевший в его рту запах Стайлз, и резко подскочив с дивана, напряженно протопал до своего рабочего стола усаживаясь за него. Он недовольно бросил взгляд на диван, где все также в дальнем углу сидела Стилински почти уткнувшаяся носом в толстенную книгу из его небольшой библиотеки. На ней был выцветший сиреневый свитер, с закатанными до локтя рукавами, и он не смог не засмотреться на хрупкость её сложенных рук. Рука девушки дернулась, перелистывая страницу и Дерек недовольно фыркнув сам на себя, отвернулся, прикрывая глаза. Но и с закрытыми глазами она не оставила его в покое. Он видел её. Стайлз. Видел её тонкую девичью фигуру в растянутом сиреневом свитере, совсем такая, какая она сидела всего в нескольких метрах от него, только тогда её прекрасные руки были сложены на коленях держа книгу, а теперь она прижимала их к груди. Глаза её были устремлены на него, который все также находился за столом, но она, казалось, не смотрела, а грезила, и тоскливое выражение её глаз надрывало душу почти как плач. В этих глазах, бездонных и мягких, жила душа. Раненая душа. А её лицо, оно поражало своей красотой, но это была не просто стандартная красота, присущая всем миниатюрам, которые утомляют правильностью линий и неестественностью колорита: а притягательная, манящая и, наверное, какая-то необыкновенная простота была в её лице. Он смотрел на неё, и нежные губы, казалось улыбались ему, но и в улыбке чувствовалась затаенная грусть. Почему она виделась ему такой? Почему печальной? Почему такой беззащитной? Ведь, вот она, стоит только открыть глаза, и тогда она окажется совершенно иной. Напряженной, сосредоточенной, уверенной в себе и дерзкой девчонкой. И у такой Стайлз всегда горящие глаза, которые не жалуют его. Которые едва дают ему дышать. Такая Стайлз была необузданной, непокорной. И именно такую, хотелось схватить, подмять руками к своей груди и держать, пока она не перестанет брыкаться и не обмякнет. Подчиняясь и доверяя. Ему, Дереку Хэйлу, от которого, как кажется ему, у девчонки изжога. Ему, кто не раз причинял ей боль. Ему, кто грубил постоянно и пытался запугать. А сможет ли он? Сможет ли обуздать её? Хватит ли сил? - Ты же не планируешь мое убийство? - вдруг, спросила она. Стайлз с насмешкой на губах и изогнутой бровью в вопросе, глядела на Хэйла. Ничего общего с той, что виделась ему в голове. Почти ничего. Дерек не успел ответить что-то едкое, рядом со Стилински на диван плюхнулся в развалку Скотт, открывая новую книгу и утыкаясь в неё носом, как совсем недавно делала его подруга. Стайлз даже не дернулась, продолжая смотреть мужчине в глаза, на что тот охотно отвечал ей тем же. И вот оно, то, что объединяло двух вроде бы разных девушек. В глазах. В её глазах была грусть. Спрятанная, затаившаяся, но не тщательно. Не тщательно для него. И как ему теперь объяснить все это? Может быть, её взгляд полон значения, может быть, ничего не значит. И где-то внутри его сознания томится утверждение, что смысл в этом есть, только вряд ли он когда-либо разгадает его. Дерек задышал часто, сжимая ладонь в кулак. Он хотел спросить "в чем дело", но вдруг замер. Стайлз слегка улыбнулась ему, будто говоря, что "все в порядке, это пройдет". Успокаивая. И Дерек осознал, что он больше не хочет быть тем кто обуздает Стайлз. Он захотел быть тем, кто просто утешит её. Мягко прижмет к груди и выдохнет в макушку "все будет хорошо". Кто нежно поцелует в лоб и легко стряхнет не скатившуюся слезу с ресниц. Кто просто взглядом даст понять, что она нужна. А она нужна. Очень нужна. И уже давно.