Hoth

Ветер завывает на бескрайней равнине, воет подобно огромному раненому зверю, стонет, как тысячи проклятых душ. Хлопья снега остервенело носятся из стороны в сторону, норовя проникнуть под толстые слои одежды и заморозить беспомощное человеческое тело, примерзают друг к другу ресницы, не давая раскрыть глаз, путаются в волосах, чтобы там растаять и стечь ледяными дорожками вниз по посиневшей коже, под ткань, на спину, мешаясь с таким же обжигающе-холодным потом. Холодно. Как же холодно на этой богом забытой планете. Сила, бегущая раньше по венам подобно жгучей согревающей лаве, замедлила свой ход, будто сама замерзла, спасовала перед бесконечной мерзлотой Хота. Тело начало отключаться. Не сразу. Постепенно пропала чувствительность самых тонких и уязвимых конечностей. Пальцы на руках и ногах понемногу перестало болезненно щипать, пропала чувствительность к холоду, а затем способность к движению. Дальше онемели руки. Движение не согревало, только приносило впивающуюся под кожу колючками боль. Безвольными плетьми они упали вдоль тела и при сильных порывах ветра раскачивались из стороны в сторону. Потом были ноги. Они просто прекратили отвечать командам промерзлой нервной системы. Очередной шаг приводит к падению в жесткий колючий снег. И нет сил даже рта раскрыть, окликнуть своего идущего впереди спутника. Как же хочется спать. Темнота, такая же ледяная как и все на этой планете, кажется спасением. … Тепло. Темнота под глазами пошла красными кругами. Ресницы мокрые, но уже без льда с огромным усилием размыкаются. Голубые глаза с секунду смотрят на полыхающий костер и снова прячутся за веками. Все тело, кажется, пронизывают миллиарды тонких иголок, впивающихся тем глубже, чем сильнее стараешься двигаться. С губ безвольно слетает тихий болезненный стон. Что-то рядом, по другую сторону костра, зашевелилось и приблизилось. Теплые пальцы коснулись лба и от точек соприкосновения потекла живительным потоком Сила. Она разогнала острые иголки, заставила их потесниться, а местами и вовсе покинуть больное тело. Она принесла тепло и способность чувствовать. Чувствовать, что рядом тот, кто всегда поддержит, придет на помощь, спасет. -Мастер, — тихо шепнули фиолетовые губы. -Тише, — теплая рука зарылась в мокрые волосы и принялась успокаивающе поглаживать. Кровь наконец пришла в движение и юноша смог приподняться и улечься головой на колени наставнику. Чужая Сила разогнала собственную и светловолосый юноша начал постепенно сам согреваться. -Вечно ты находишь приключения на ровном месте, — со смехом в голосе процокали над головой, а потом серьезно добавили. — Энакин, не пугай меня так больше. — Простите, мастер, — падаван извернулся и обхватил руками талию наставника, вжимаясь головой в скрытый вязанной тканью живот. Оби-ван вздохнул и притянул ученика к себе, отдавая тепло своего тела. Ветки в костре потрескивали, чернели и осыпались белым пеплом. Костер догорал. А падаван все еще не согрелся. -Энакин, не засыпай. Нельзя спать, рискуешь не проснуться, — учитель отцепил от себя падавана и уложил его назад на расстеленные на каменном полу высохшие шубы. Пещера? В замерзшей пустоши? Мастер как всегда творит чудеса. Энакин тихо рассмеялся, представив Оби-вана в синей широкополой остроконечной шляпе, испещрённой звездами, и такой же длинной робе. Волшебник из детских сказок, что в прошлой жизни читала ему мама на той далекой пустынной планете. Пустыня. Там было тепло, жарко даже в тени. Не то что здесь. Хотя эти миры не так уж и различаются. Оба небольшие, оба почти не заселены, оба не имеют ничего живого на многие тысячи километров. Но там песок и тепло, а тут снег и холод. Сейчас даже жесткий, везде проникающий песок не казался таким ненавистным. Энакин почти скучал. Костер потух. Температура начала стремительно падать. Нужно срочно придумать способ согреться, иначе им не выжить. -Энакин, — осторожно, будто смущаясь чего-то, позвал Оби-ван. Опять начинающий замерзать ученик подполз поближе к мастеру и вопросительно заглянул в зеленые глаза. — Нам нужно согреться, Энакин, и отправляться в путь. -Спарринг? -Слишком мало места, — покачал рыжей головой наставник. — Есть способ, но он слегка выходит за рамки кодекса джедаев. -Послушайте вы с Квай-Гоном тогда кодекса был бы я сейчас тут, мастер, — полувопросительно-полуутвердительно хихикнул юноша и обхватил себя руками, стараясь удержать убегающее тепло. -И то верно, — кивнул сам себе Оби-ван и, кажется слегка покраснел. — Энакин, единственное, что мы можем сделать в таком узком пространстве чтобы согреться это… -Отжимание? — предположил падаван после затянувшейся паузы. Оби-ван хихикнул и покачал головой, решаясь. -Это секс, Энакин. Не то чтобы Оби-ван был на сто процентов уверен, что постоянно бегающий к Падме падаван знает в полной мере, что им сейчас надо делать, но, честно говоря, малодушно надеялся. Их жаркая прощальная ночь с Сатин, тогда, много лет назад, была не столь уж и жаркой, как некогда еще падаваном любил воображать Оби-ван. -Мастер? — Оби-ван вынырнул из своих мыслей и увидел перед собой своего юного падавана, терпеливо ждущего его с распростертыми объятиями. Учитель аккуратно навис над юношей и, попав в кольцо рук, принялся нежно выцеловывать холодную кожу. Энакин залез холодными руками под свитер наставника и принялся с восхищением оглаживать выделяющиеся кубики, напряженные бока, спрятанные под мышцами ребра, жесткое сильное тело над собой. То, что он всегда хотел и никогда не мог почувствовать со своей женой. Парень к удивлению и радости наставника возбудился очень быстро и принялся тихонько постанывать, елозя всем телом, притираясь к Оби-вану и посылая в пространство просто невероятное количество феромонов. Стройные ноги Энакина обвились вокруг талии учителя, руки сомкнули кольцо на шее, и влажные губы наконец втянули мастера в поцелуй. Сила текла из одного в другого, сливалась, объединялась, согревала изнутри. Руки мужчины поползли вниз по телу юноши, лаская нетерпеливого падавана, и остановились на кромке шерстяных штанов. Пальцы нерешительно гладили обнаженный участок кожи, не решаясь двинуться дальше. Энакин, почувствовав заминку, призывно двинул бедрами и принялся стаскивать с себя намокшую водолазку. Пальцы слушались плохо. Механическая рука отказывалась совершать мелкие действия из-за обилия накопившейся в ее внутренностях воды, а родные пальцы дрожали в предвкушении. -Мастер, пожалуйста, — взмолился светловолосый, когда ожидание стало невыносимым. Юноша сумел оголить и себя, и мастера выше пояса и сейчас нетерпеливо елозил заглядывая в зеленые нерешительные глаза напротив. Ширинки на штанах натянулись, причиняя сильный дискомфорт обоим. Оби-ван покрывал худые мальчишечьи плечи падавана невесомыми поцелуями, которых юному ученику было очень и очень мало. Хотелось большего. Хотелось зайти дальше. И как можно скорее. Энакин не выдержал первым. Самоконтроль никогда не был его сильной стороной. Падаван расплел ноги, отпуская талию мастера, приподнял таз, вжимаясь напряженным пахом сильнее, и потянул свои штаны вниз. Меховая подкладка легко скользила по коже и вскоре покинула подрагивающие ноги. Холодный воздух обжег моментально покрывшееся мурашками смуглое тело. Хлопковые боксеры намокли и неприятно прилипали. Падаван потянулся было снять и их, но его руки перехватил наставник, переплетая пальцы, вжимая в мех шубы, и одновременно с этим ловя губами возмущенный стон. Оби-ван оставил в покое влажный рот юноши и соскользнул вниз к ногам, стягивая злополучные боксеры. Мастер уложил таз юноши к себе на колени и не раздумывая взял в рот горячую плоть, одновременно вводя смоченный слюной палец в девственное отверстие. Энакин вскинулся и застонал в голос. Такого он от мастера точно не ожидал, хотя много раз фантазировал, заперевшись в своей комнате и своих мыслях. Оби-ван размеренно продолжал растягивать юношу пальцами, добавляя еще один каждый раз, как чувствовал что гладкие стенки отступают под его напором. Падаван метался, крепко вцепившись в шубы, поддавался на встречу влажному рту и аккуратным пальцам, стонал во всю мощь судорожно дрожащего горла. Не было боли и дискомфорта, только приятное чувство наполненности, когда мастер, освободившись наконец от штанов, пробно толкнулся в ученика. Энакин тут же скрестил ноги за спиной учителя и сам насадился до конца, вырывая из груди мужчины удивленный вздох. Даже сейчас Оби-ван не мог позволить себе отпустить внутреннего зверя, начать вдалбливать юношу в кровать так, как он того просит: быстрее, жестче, сильнее, глубже. Горячее нутро плотно обхватывало пульсирующий член джедая, не давая полностью отстраниться, сводя с ума своей теснотой. Идеальной теснотой. Будто созданной специально, чтобы принимать его, Оби-вана. -Мастер, — падаван всхлипнул и, зарывшись в рыжие волосы, открыл свой разум. Через ученическую связь в голову Оби-вана хлынули потоком все мысли, чувства, ощущения Энакина. Картинки, запахи, прикосновения и ни одной связной мысли. Яркий цветастый хаос образов, зацикленный на одном — на нем, на Оби-ване. Мастер рыкнул, увидев в голове ученика многолетнее желание, и вцепился зубами в доверительно подставленную шею. Бедра задвигались резче, принимаясь поршнем вдалбливать пульсирующий член в нежное нутро падавана. Энакин выгибался под невероятным углом, грозя сломать себе или позвоночник, или шею, и чувствовал себя как никогда счастливым. Мастер с ним, мастер впустил его в свой разум. Мастер чувствует то же, что и он. Громкий крик разнесся по маленькой пещере и слился с воем ветра. Энакин кончил, выпуская в пространство огромное количество Силы. Она растеклась далеко по планете, взбивая сугробы, споря с метелью, будоража кровь далеких малочисленных жителей. Маленькая локальная сверхновая, взорвавшаяся прямо перед Оби-ваном. Он погряз в ее обжигающе горячем пламени и рухнул следом за грань. … Жарко. Жарче, чем на далеком Татуине. И куда приятней, чем на далеком Татуине. Энакин расслабленно лежал в объятиях мастера, ни о чем не думая. Их ученическая связь, вопреки всяким заявлениям Совета, окрепла, и теперь два разума вяло плескались в огромной спокойной реке мыслей. Разгоряченные тела не желали двигаться, до краев наполнившись приятной усталостью, но Хот-холодная планета с таким саркастичным названием. Хот не позволит долго отдыхать. -Нужно идти дальше, — первым нарушил тишину Оби-ван. — Ватхир, ждет нас не позже завтрашнего дня. Энакин грустно вздохнул и принялся собираться. -И Энакин, — застегивая последнюю молнию, позвал Оби-ван. — В следующий раз сразу говори как замерзнешь. Согреемся быстрее.