Портрет

«Дом... гхм, скорее, мастерская, милая родная моя мастерская»- радостно улыбнулся Леонардо, подходя к двери своей обители. Эцио на прощание поцеловал художника с намеком на то, что Леонардо в скором времени еще понадобится. Ассассин скрылся на крышах, а да Винчи зашел в мастерскую. Буквально недавно его забрали герметисты, разгромив полностью всю мастерскую. Леонардо прикрыл глаза и, вдохнув, вошел в свою обитель. Тепло, уютно и... чисто. Идеально чисто. Джакомо сидел, посапывал в мягком креслице. Лицо парня казалось невинным. Аккуратные брови Салаи дергались, глаза жмурились, нос морщился. На щеках была пыль и грязь. В одной руке рыжеволосый держал тряпку, в другой листы бумаги. Впервые за столько лет Салаи помог Леонардо навести порядок в мастерской. «Ангел... падший. Ангел, которого выгнали с Небес за грехи свои», - подумал да Винчи. Подойдя к ученику, художник убрал с лица сорванца непослушные пряди волос. Поцеловал его в курносый носик и нежно коснулся пальцами губ парня. Салаи... дьяволенок, который за столько лет натворил много бед, воровал, обманом продал картину ради нового камзола, который вышел из моды. Ел за четверых, чем вызывал недовольство со стороны других учеников Леонардо. Глаза Джакомо немного пожмурились и вскоре чуть приоткрылись. Тонкими, но немного грубоватыми, покрытыми мозолями, пальцами коснулся веснушчатых щек своего любимого и дорогого учителя. - Маэстро, вы вернулись! - прошептал Салаи и крепко-накрепко обнял да Винчи. Он боялся потерять Леонардо снова. Жадно вдыхая запах пыли с одежды маэстро, Джакомо прижимался крепче. Слышал неровное дыхание и сердцебиение художника. Родное тепло учителя грело больше, чем огонь в камине. Осторожно потрогал раны Леонардо и тут же подскочил. Нашел наименее запачканную краской тряпочку, налил в небольшую тарелочку воду и намочил лоскут в ней. Поднес к постаревшему лицу да Винчи тряпочку и аккуратно начал протирать раны, чтобы не произошло гниение. Вымыл также и от грязи, что прятали прекрасные рыжие веснушки маэстро. Леонардо был удивлен этой заботой от Салаи. Поблагодарил ученика и поцеловал его в макушку. Рыжеволосый улыбнулся и произнес: - Я по вас скучал, маэстро! Леонардо прищурил глаза, не поверив Джакомо, и ехидно спросил: - Точно по мне? Не по деньгам ли? Салаи отрицательно покачал головой. Сейчас на данный момент возвращение Леонардо было важнее любых денег. Джакомо поцеловал в губы своего учителя, неумело и немного грубовато. Да Винчи был немного удивлен этой выходкой рыжеволосого. В голове художника промелькнули слова Эцио: «Вы с Салаи хорошая пара». Даже не знал Леонардо, что и ответить своему другу, он просто покраснел и промямлил, пытаясь как-нибудь оправдаться. Усмехнувшись, да Винчи ответил на поцелуй своего ученика. Вспомнив о своем решении изобразить заново «Иоанна Крестителя», что сгорел в пожаре, художник отодвинулся от Джакомо. - Мне нужен натурщик для «Иоанна Крестителя», - заявил Леонардо, наворачивая круги по мастерской. Но натурщик стоял прямо перед ним. Красивый, изящный, с копной мягких рыжеватых кудрявых волос. Ангельское личико, которое как никогда подходило для изображения святого человека. Глубокие болотного цвета глаза, которые горели озорными огоньками... юношеская красота столь скоротечна, что стоит только уловить всю эту красоту, как появляются первые морщины, нежная кожа начинает грубеть и появляется растительность, которая не всем к лицу. Именно потому, пока нежная красота Салаи при нем, Леонардо решил как можно больше оставлять на холсте отпечатки той юности. - Салаи, прошу, сними с себя одежду и встань вон туда, - мягко попросил Да Винчи. Джан Джакомо не удивился и выполнил то, о чем попросил художник. Медленно и неторопливо он снимал свой синий камзол с меховыми вставками, стягивал белую рубашку, немного запачканную в краске и крови. Светлая кожа Салаи при слабом свете в мастерской казалась зеленоватой, болезненной. Немного смущаясь, Джакомо принялся за снятие своих узких темно-зеленых штанов. Не спеша, он стянул их и аккуратно сложил на стол. Встал туда, куда указал Да Винчи. Леонардо взял гребень и начал расчесывать кудрявые волосы Салаи. Пряди долго не поддавались художнику. Запутанные, сбивались в комки, а ведь дергать волосы Джакомо не очень-то хотелось. Не весть что еще устроит. Нежно расчесывая непослушные волосы Салаи, Леонардо напевал песенку. Художник был явно в хорошем настроении. - Маэстро, я за вас так беспокоился! – прикрыв глаза, прошептал рыжеволосый. – Я не знал, что делать, я даже убрался. Я не знаю, что бы я делал без вас! - Ну-ну, Салаи, я здесь перед тобой. Не стоит думать о прошлом, когда живешь настоящим, - нежно улыбнулся да Винчи, его ямочки у губ были видны даже под бородой. Изобретатель коснулся рукой юного тела Джакомо. «Юность Салаи скоротечна, я хочу как можно больше оставить отпечаток этой красоты на холсте, на бумаге, хоть где!» - размышлял Леонардо, не замечая того, как он прижался к прекрасному телу Салаи. Ученик был не против, чтоб маэстро прижимался к нему. Это его учитель… его любовник… его второй отец. Леонардо нехотя оторвался от Джана и, чмокнув его в прекрасный носик, принялся выискивать подходящую позу для картины. Он двигал руками ученика, пытаясь найти ту самую позу. И нашел. Правую руку Салаи Леонардо поднял вверх, при этом он согнул три пальца, оставив лишь указательный, и чуть оттопырил большой*. Вторую руку он положил на грудь. Повернул голову и чуть наклонил ее. Также, мастер достал красивое бархатное полотно и накинул на Джакомо. «Идеально!» - восхитился Леонардо, видя, как его прекрасный Салаи стоял неподвижно в позе, что поставил изобретатель. Отойдя к мольберту, Да Винчи взял уголек и принялся делать набросок Джакомо. Плавные нежные линии появлялись из кусочка черного материала, что держали намозоленные и испачканные пальцы Леонардо. Вот кудри обрамляли нарисованное лицо Салаи, вот уже появились глаза, которые шаловливо смотрели на мастера, вот появилась хитрая улыбка. А вот уже и начали прорисовываться руки, тело. Изящные пальцы Джакомо проявлялись на холсте быстро. Леонардо был так поглощен этой работой, что совсем позабыл о Салаи. - Маэстро! Мне холодно! – голос Джакомо все громче и громче проникал в уши погрузившегося в свою работу мастера. – Маэстро, можно я схожу, попью теплого молока? Услышав голос ученика, Леонардо будто очнулся. - Да-да, конечно, Салаи, - хрипло отозвался маэстро, закрывая лицо грязными ладонями. Джакомо прикрылся полотном и отправился в спальню, где стоял кувшин с молоком и парой булочек с сухофруктами. Леонардо отошел от зловещего мольберта с нарисованным Салаи. Желание нарисовать юного и прекрасного Джакомо так и не потухло, но маэстро настраивал себя на том, чтобы отдохнуть. Но ничего, завтра он встанет рано и продолжит рисовать своего любимого Салаи. Ну а пока, Леонардо вымоется, ляжет на свою мягкую постель и уснет сладким сном.