***
Дженсен любит текилу, клубничное желе и палочки сельдерея в арахисовом масле. Он водит старый Хюндай, с радио настроенным на волну рока 80-тых и носит бледно-розовую рубашку под белым халатом. Его путь не усыпан дорожками соли. Нет, это не брат Сэма, но все же.***
Сэм проводит семьдесят четыре дня, шестнадцать часов и двадцать семь минут в машине своего покойного брата, положив руки на руль, хранящий отпечаток его ладоней. Он сбивает собаку и россыпь веснушек перед глазами исчезает, он отдергивает руки от рулевого колеса. После того, как доктор Эклз прекращает кричать, а Сэм перестает пялиться, с его губ срываются непрошеные слова: — Поужинай со мной завтра.***
— Мне не очень даются отношения, — говорит Дженсен, отпивая Мерло и смотрит на Сэма в свете тлеющей на столе свечи. «Мой брат мертв, а я одинок. Но ты так похож на него, это заставляет меня страдать», — в ответ думает Сэм. — Я понимаю, — вместо этого произносит он вслух. Дженсен ставит бокал и берет руку Сэма в свою. Его пальцы мягкие и изящные без малейшего намека на мозоли. — Думаю, ты просто мог бы понять, Сэм. Ты мог бы.***
Сэм старается не думать и у него почти получается. В мягком лунном свете спальни он взглядом изучает изгиб спины Дженсена. Веснушки на выступе лопаток, бледную кожу позвонков. Никаких шрамов, во всяком случае видимых снаружи. — Малыш, — Дженсен просыпается, лицо немного примято со сна. Он лениво улыбается, уголки полных розовых губ приподнимаются. Он сползает вниз и надевается ртом на член Сэма, посасывает, заглатывает глубоко в горло, пока Сэм не впивается пальцами ему в волосы, просто, чтобы ухватиться за что-то, падая в пропасть. Пухлые розовые губы — не губы Дина. Но все же. Неспособность строить отношения обретает причину в облике школьной любви Дженсена. Его зовут Мэтт, у него ярко голубые глаза, армейский жетон на шее, и осколки шрапнели в ноге, оставшиеся с войны. Сэм уважает ветеранов, и все, что они пережили. Думает об их седых головах, об истине на дне бутылки и пропитанных потом простынях от объятых пламенем ночных кошмаров. Он думает о Дине. Когда это случается, он больше не может смотреть в лицо не принадлежащее его брату. Он садится в машину, чтобы возобновить прерванную двадцать восьмую минуту, шестнадцатого часа, двадцать восьмого дня. Дженсен обретает свою утерянную любовь, в то время как Сэм, гонится за призраком своей собственной.***
Дин возвращается к нему. Отпечаток ладоней на руле уже не просто отпечаток. — Ты вообще искал меня, Сэм? «Семьдесят четыре дня, шестнадцать часов и двадцать семь минут я болел тобой. И каждое мгновение после», — думает Сэм в ответ. — Я сбил собаку, — вместо этого вслух говорит он. — Дело в девушке? Сэм думает о клубничном желе, веснушках на спине и полных розовых губах в предрассветном сумраке. Думает о лице своего брата, которое было вовсе не его, о том, что он оставил позади. Дин никогда не сможет понять и простить. — Ты бросил меня умирать из-за девчонки! И все же.